 |
Глава 16
Картинка из жизни, эпизод: странный, нелепый, противоестественный, но реальный. Шествие возглавлял контролер в своем неизменном сером балахоне с капюшоном, низко сдвинутом на лоб. Рядом с ним, гордо задрав вверх толстый мясистый хвост, лениво вышагивала матерая химера. Следом плелась тройка зомби, сосредоточенно углубленных в недра своего потустороннего мира. Самый старый, вернее, наиболее истлевший зомби в форме лейтенанта доблестной американской армии понуро брел, неся грандиозный «совдеповский» лом, отчего на его плече образовалась заметная вмятина. Бывший лейтенант давно не ощущал ни боли, ни усталости, и железка на плече, так нелепо уродовавшая когда-то по-военному стройную фигуру, нисколько не смущала его. Спутники лейтенанта — зомби в форме сержанта украинской армии, совсем еще новенькой, и истрепанный капрал Иностранного легиона — волочили за собой ржавые лопаты. Шествие замыкали два бюрера. Припадая то и дело на четвереньки, они царапали землю длинными ногтями, щебетали что-то на своем птичьем языке и испуганно пялили в серое небо белесые бессмысленные глаза.
Странная колонна двигалась так уже в течение двух часов, медленно и монотонно, строго выдерживая заданный контролером темп, лениво лавируя в лабиринте аномалий. Исконные обитатели провожали кортеж каждый на свой манер, в зависимости от степени отпущенного Зоной интеллекта. Пара молодых кровососов, оживленно повизгивая, проводили группу по своей территории: овраг, на дне которого ржавела военная техника, исконно считался питомником кровососов. Здесь они рождались, мужали и отсюда рассеивались по всей Зоне, избирая местом обиталища, как правило, точки, где доживали свой век брошенные бульдозеры, танки, бронетранспортеры. К металлической трухе кровососы всегда испытывали такое же непреодолимое влечение, как и к живой человеческой плоти. Плотью они питались, а железом подпитывались.
Затем на краю лесопосадки колонну встретила дружная стайка снорков. Эти ночные хищники, ошарашенные увиденным, метались по ветвям деревьев, не в силах осознать, какая неведомая сила выгнала их средь бела дня из своих берлог. Потом, видимо, осознали — «нижним» животным чутьем — и, обиженно мотая гофрированными трубами противогазов, убрались восвояси.
«Братец, помоги, братец, умираю», — хрипло проскрипела в кустах псевдоплоть. Химера рыкнула коротко, но недовольно — и псевдоплоть, ломая кусты, метнулась поглубже в чащу. Зато в ответ на рык химеры где-то далеко сипло захохотал молох. У химеры вздыбилась шерсть на загривке, и она зашипела протяжно и долго. Молох хохотнул еще разок и умолк смиренно.
Узкая тропинка вывела их из лесопосадки, спустилась с пригорка и оборвалась на краю взлохмаченной, густо поросшей амброзией и репейником шоссейки. Метрах в трехстах впереди уже маячили понурые многоэтажки Припяти. Контролер круто забрал вправо и взял курс на ряд однообразных полуразрушенных строений. Химера остановилась и послала контролеру недоуменный сигнал-вопрос:
— Мы идем в гаражи?
— Да.
— Там территория собак.
— Я знаю.
— Но собаки всегда атакуют химер, а в гаражах их сотни.
Контролер остановился и повернулся к химере:
— Ты что, боишься?
— Ты знаешь, что мне неведомо чувство страха, — осклабилась в ответ химера, — но моя смерть останется на твоей совести.
— А ты знаешь, что мне неведомо понятие совести, — ответил контролер, но заверил снисходительно: — В этот раз собаки не будут нападать.
— Посмотрим. — Если бы химера могла говорить, то это слово она бы пробурчала сердито.
Гаражи, стандартные коробки три на шесть метров, собаки облюбовали не случайно. Деревянные перекрытия давно прогнили и провалились внутрь кирпичных боксов. Под их обломками собаки обустроили себе чудные — на собачий вкус — логовища. Но больше привлекало их другое достоинство советской гаражной архитектуры. Ограниченные в своей строительной фантазии скупыми совдеповскими мерками, бывшие хозяева со свойственной гражданину СССР смекалкой и рачительностью оборудовали под гаражами настоящие катакомбы. Каждый на свой вкус и в силу своих возможностей. Кто хранил в подвалах запасы домашней консервации, рассчитанные как минимум на тридцатилетнюю осаду. У кого-то в полную мощность работал небольшой заводик по производству знаменитого на всю область самогона.
В кустарных мастерских вертелись шкивы токарных и фрезерных станков, стучали швейные машинки, визжали пилы- болгарки и искрила электросварка. На-гора тачали все — от дешевых сатиновых трусов до дефицитных автодеталей. Ловеласы, измученные насущным квартирным вопросом и строгими нормами коммунистической морали, возводили под землей настоящие хоромы, целые анфилады крохотных комнатушек, щедро увешанных псевдоперсидскими коврами и нафаршированные настоящей японской аппаратурой. Благо, зарплата рабочих-атомщиков позволяла удовлетворить любые потребности члена общества развитого социализма. Ибо были те потребности безыскусны и непритязательны. О личных бассейнах, теннисных кортах и бильярдных даже не мечтали — все ждали, когда грянет коммунизм. Так и не дождались — взамен грянула Чернобыльская АЭС. Впрочем… жили, наверное, счастливо, хоть и недолго.
Теперь в гаражных катакомбах безраздельно хозяйничали слепые собаки под строгим надзором чернобыльских псов. Зона поделила собак на две основные породы, и деление это отнюдь не было случайным. Причина странной, на поверхностный взгляд, мутации крылась… в моде восьмидесятых годов. А в моду вошли тогда невиданные доселе в Союзе бультерьеры. Мощные боевые собаки, одинаковые в своей стати и свирепости, не изуродованные собачьим интеллектом. Их гены и послужили базовым материалом для зональной породы слепых собак. Основу другой породы, чернобыльских псов, составили гены эрдельтерьера, тоже актуальной породы времени. Мутация пошла по двум основным направлениям, и понятно, что сообразительные и разумные эрдели взяли интеллектуальный верх над ограниченными тупоголовыми булями. Только вот були в процессе трансформации лишились зрения, а эрдели — нюха.
Странный кортеж проследовал мимо бывшей сторожки — теперь она превратилась в бесформенную груду кирпичей — и растянулся вдоль унылой, однообразной линии гаражных коробок. Так они все: контролер, химера, зомби, бюреры — шли и шли, медленно, но неуклонно, пока из-за поворота не вывалил разъяренный чернобыльский пес. Свалявшаяся шерсть на загривке собаки вздыбилась редкой, торчащей в стороны гривой. Грозно оскаленная пасть обнажила громадные желтые клыки, с которых густыми хлопьями пены слетала зловонная слюна. Глаза, чудные карие собачьи глаза, которые когда-то, давным-давно, в десятом поколении, лучились искренней любовью и преданностью хозяину, теперь горели неукротимой ненавистью ко всему живому. Гноящиеся и бессмысленные, они злобно вперились в непрошеных гостей. Пес коротко провыл, и на его зов изо всех дыр, логов, берлог и нор густо полезли слепые чернобыльские собаки.
— Ну вот, приехали… Кранты, кажись, — химера, нахватавшаяся от Дока определенной лексики, уже и думала его словами. Она потянулась всем телом. Так, как это могут делать только кошки: лениво, с неповторимой грацией и истомой. Затем мысленно муркнула что-то себе под нос и медленно выпустила полуметровые сабли когтей. После этого фыркнула и зашипела вслух, обнажив густой ряд кривых зубов-кинжалов, послала в эфир сигнал, выражаясь опять-таки на языке Дока: «Ну что, суки, понеслась!»
Суки, которых в своре действительно насчитывалось гораздо больше, чем кобелей, замкнули плотный круг. Отступать и бежать было некуда. Оставалось одно — драться. Это поняли даже отмороженные зомби и, готовясь к неизбежной драке, неспешно подняли кто свой лом, кто лопату. Бюреры, испуганно повизгивая, метались из стороны в сторону, тщетно пытаясь найти хоть один подходящий камень, хоть какую-то железку, которую можно метнуть в противника усилием воли.
— Стоять, всем стоять! — Контролер выбросил вперед руку с открытой ладонью и направил ее в сторону чернобыльского пса. Затем рука его немного задрожала и плавно опустилась вниз. Пес рыкнул недовольно, но боевой запал его начал медленно угасать. Потухли вдруг налитые ненавистью глаза, захлопнулась вонючая пасть, обмякли мышцы. Пес взвыл обиженно и… часто, трусливо и преданно заметелил коротким облезлым хвостом. Затем заскулил, припал на все четыре лапы и пополз, пополз к контролеру, преданно дрожа всем телом.
— Вот! Собака — она и есть собака, — презрительно фыркнула химера. — И смерть им всем собачья. Однако, контролер, ты сумел приручить чернобыльского пса. Раньше это не удавалось никому. Поздравляю.
— Времена меняются, химера. И, как говорит твой хозяин Док, хочешь жить — умей вертеться.
— Я не химера! Я — Чудо, — недовольно фыркнула химера. — И Док мне не хозяин. Он мой друг.
— Да… — иронично протянул контролер. — Зачем же ты тогда сожрала его друга и учителя? Хомяка зачем сожрала?
Химера смущенно потупилась и даже убрала когти.
— Так получилось. Он зашел на мою территорию, и я…
— Ладно, ладно, — мысленно отмахнулся контролер. — Сейчас не время.
Он наклонился и ласково потрепал пса за ухом.
— Пойдем, покажешь нам нужное место. — И громадный пес, чернобыльское исчадие ада, прижмурился блаженно, а затем, радостно виляя хвостом, уверенно затрусил вперед, то и дело оглядываясь по сторонам. Остальные слепые собаки, обиженно поскуливая, полезли обратно в свои логова.
Кортеж снова вытянулся в цепочку. Впереди — контролер. Вернее, теперь впереди бежал чернобыльский пес. Рядом с контролером — химера. За ними — зомби и бюреры. Шли недолго. Пес метнулся вправо, влево, встал в стойку напротив насквозь проржавевших ворот гаража и, словно приглашая, тявкнул. Здесь, мол.
— Молодец, умница, — похвалил его контролер. — Ну, теперь за работу.
Он повернулся к зомби и отдал мысленный приказ. Зомби приблизились к воротам, почти одновременно подняли свои инструменты и ударили ими в ворота. Дело у работяг сразу не заладилось. Лом легко прошел сквозь железную труху, выбив в ней большую круглую дыру, и, выскользнув из рук бывшего лейтенанта американской армии, упал вглубь гаража. Лопаты выбили целую тучу рыжей пыли, но ворота так и не поддались. Химера понаблюдала немного за стараниями чернорабочих, затем — без толчка, даже без малейшего намека на толчок — взвилась в воздух, развернулась в воздухе боком и всей тяжестью почти тонного тела приложилась к створкам ворот. Ворота с грохотом рухнули внутрь коробки на кузов стоящего в гараже старого «Москвича-407». Химера довольно облизнулась и оглянулась на контролера:
— Что еще сломать?
— Пока ничего.
Странно, но машина, простоявшая в гараже на приколе три десятка лет, выглядела вполне сносно. Металл, луженный оловом и выплавленный в мартенах Советского Союза, оказался не по зубам беспощадной коррозии. Он, металл, устоял, почти не тронутый тлением, но густо припорошенный бурой пылью.
— Уберите обломки ворот и выкатите машину из гаража, — распорядился контролер, и рабочие, каждый на свой лад и в меру способностей, принялись за дело. Закончили быстро. Зомби не успели вынести наружу и по куску разбитых ворот, когда бюреры, завертев в воздухе настоящий смерч из обломков, почти мгновенно очистили площадку. Они же, бюреры, и выкатили из гаража машину, потянув ее на себя усилием своей телекинетической воли. Правда, объект был достаточно тяжел и беднягам бюрерам пришлось изрядно попыхтеть, пока «Москвич» не выкатился из гаража.
Дождавшись окончания подготовительных работ, контролер зашел внутрь, огляделся внимательно, затем промерил гараж вдоль и поперек нешироким и неспешным шагом. Чернобыльский пес преданно вертелся вокруг контролера, лез ему под ноги, и хозяину даже пришлось недовольно шикнуть на него. Пес послушно уселся в углу, вывалил длинный коричневый язык и часто, шумно задышал, как это умеют только собаки. Химера покосилась на него неодобрительно, но от замечаний отказалась. В конце концов, чернобыльский пес — всего лишь животное, тварь неразумная. Хоть и наделила Зона его необыкновенными способностями, но способности все же — не интеллект.
Контролер наконец остановился подле стены и слегка топнул ногой по растрескавшемуся цементу.
— Здесь копайте.
Зомби ухватились за свои лопаты и попытались копать, следуя приказу. Лопаты, понятное дело, царапали со скрежетом цемент, не углубляясь ни на сантиметр. Контролер беспристрастно наблюдал за их стараниями, но молчал.
— Если бы на твоем месте, контролер, был Док, — иронично улыбнулась химера, — он бы досадливо сморщился, а потом подумал: «Дебилы хреновы, итить твою мать сапог! Да сначала же ломом продолбите!»
Слова, вернее, мысли химеры дошли и до зомби. Лейтенант медленно прошелся по кругу, подобрал свой лом, затем принялся монотонно долбить им пол в указанном месте. Долбил долго, натужно, но неустанно. Куски цемента крошились с трудом. Слежавшаяся масса хоть и покрылась снаружи густой сетью трещин, внутри утрамбовалась и слилась в гранитоподобный монолит. Работа продвигалась медленно, очень медленно, но контролер и химера, хозяева Зоны, не торопились. Некуда и незачем им было торопиться. Наконец лейтенант пробил в цементе изрядную дыру, а остальные зомби вычерпали лопатами обломки. Под стяжкой, наружным слоем цемента, обнажился слой крупных бурых гранул.
— Керамзит, — пояснил всезнающий и всеведущий контролер. — Люди использовали его в качестве основы-утеплителя. Он, керамзит, нам и нужен. Теперь копайте медленно и очень осторожно.
Понятия «медленно» и «осторожно» были, видимо, недоступны сгнившему мозгу зомби, потому они принялись ковырять керамзит в том же темпе и с прежним безразличным однообразием. Одно, два, десять монотонных движений лопаты… И вдруг на дне ямы что-то сверкнуло в неясных лучах осеннего солнца.
— Хватит копать. Все! Я сказал: хватит! — властно произнес контролер и глянул под потолок. Тотчас зажглись давно лопнувшие лампы дневного света. Гараж озарился ровным голубым сиянием, и яма в ответ заискрилась яркими огоньками. Синими, красными, белыми, зелеными… Разноцветные искры разлетелись во все стороны и заиграли на заплесневевших стенах гаража, то сливаясь в радугу, то рассыпаясь фейерверком.
Контролер наклонился, разбросал в стороны гранулы керамзита и зачерпнул пригоршню искрящихся разноцветных камешков.
— Что это? — Заинтригованная химера подалась вперед, к руке контролера, — и волшебные искры зарезвились на дне ее круглых желтых глаз.
— Люди называют их бриллиантами. И они, люди, готовы отдать за такие камни, за эти бриллианты, все. Золото, деньги, даже то, что они называют душой. Все готовы отдать.
— А зачем? — искренне удивилась химера.
— Не знаю, — не менее искренне ответил контролер. — Похоже, они и сами не знают зачем. Но мы должны набрать мешок этих… бриллиантов и переправить его Доку. Он-то знает, зачем людям бриллианты и как ими нужно распорядиться.
— Так бы сразу и сказал: камни нужны Доку. Я, Чудо, с удовольствием сцепилась бы тогда хоть со всеми собаками нашей Зоны сразу. А то, знаешь ли, контролер… пошли туда, не знаю куда… ищем то, не знаю что… Так Док любит говорить.
— Ты, химера, по-моему, чересчур идеализируешь своего Дока.
— Что значит «идеализируешь»?
— Ну… любишь его, что ли… Мне трудно объяснить это человеческое понятие.
— Мне тоже… — Химера лизнула лапу и смущенно протерла ею морду.
Контролер залез своей шестипалой рукой под балахон, достал оттуда небольшой холщовый мешок, ссыпал в него бриллианты, затем зачерпнул из ямы еще несколько пригоршней камней. Наполнил наконец мешок: набил его туго, под самые тесемки. Напоследок извлек из недр своей просторной хламиды еще один камешек. Размером и формой, искристостью своей он был точь-в-точь, как и остальные, только сиреневого цвета. Полюбовался немного игрой искр на гранях бриллианта и, как показалось химере, хитро прищурился.
— Что задумал, контролер? И что это за бриллиант? — проницательно осведомилась химера.
— Это, химера, не бриллиант. Это — артефакт, как говорят люди, но от бриллиантов он отличается только цветом. И через этот артефакт я буду воздействовать на мозг того, в чьих руках он будет находиться. Все просто. Док подарит камень человеку, который нам нужен и, если этот человек, конечно, оставит камень у себя, я зомбирую его. Зомбирую так, что он будет послушно выполнять все приказы Дока. Даже не осознавая при этом, что выполняет чью-то чужую волю.
— Ты хорошо придумал, контролер, — довольно ухмыльнулась химера. — Доку это очень поможет.
— Сейчас мы идем в Зал Совета, а потом ты сразу отправляешься на аэродром и ждешь там Дока.
Они дружно развернулись и направились в обратный путь. Бюреры поспешили вслед, суетливо припадая на все четыре конечности. Впереди, охраняя дорогу, деловито затрусил чернобыльский пес. Только зомби остались на месте: лейтенант американской армии, сержант украинской и капрал французского Иностранного легиона.
|
|
