 |
Пролог
У мира было много имен. Эльфы окрестили его амбер много веков назад, когда земля была еще молода и девственна, когда ее еще не успели пропитать кровью сражений. Гномы звали его дурумрин, по имени великана, некогда охранявшего сокровища мира, пока драконы в жадности своей не утащили их в недра земли и не сокрыли их там. Люди, совсем еще молодые и не обремененные ни мифами, ни прошлым, по своему скромному обыкновению дали ему имя Землемирье. А орки в конце концов назвали его сохгал. От диких, незаселенных земель на западе и до людских империй, начинавшихся к востоку от Острых гор, простирался этот мир. От ледяных равнин на севере и до моря, лизавшего прибрежный песок далеко на юге. А там, за синими волнами, как говорили эльфы, раскинулись Дальние Берега. Таков был мир, который делили они между собой уже давно и не всегда мирно. Только в те далекие золотые деньки, когда в Землемирье жили одни только эльфы, царило спокойствие; а потом свет времен померк, над Землемирьем сгустились тучи мрачной судьбы. Никем из эльфов не замеченное, свершилось позорное предательство; появились орки, а с ними в Землемирье пришли раздор и война. Мания величия и тщеславие одного из мятежных эльфов разожгли Первую войну народов, которая спустя годы разрушительных боев завершилась в пользу эльфов. В то время были воздвигнуты гордые крепости Тиргас Дун и Тиргас Лан, вставшие над лесами и равнинами на страже нового мира. Но и он длился не вечно. Появились новые народы: из глубин земли вышли карлики и гномы, а с приходом людей возник народ, которого до сих пор не знало Землемирье. Ибо хотя они и стремились к добру, но из-за юношеской безудержности и беспечности их было легко сбить с пути истинного. Так и вышло, что ими завладел дух Темного Эльфа. Вместе с орками, с которыми они уже успели побрататься, люди напали на земли гномов и на Эльфийскую империю, и снова началась война. Лишь благодаря мудрости и мужеству эльфов исход борьбы был решен не в пользу сил Хаоса. Поставив на карту все, рискнув всем, что у них было, эльфы и карлики, нанеся решительный удар, сумели разделить войска орков и людей; первых прогнали в безымянные земли по ту сторону Черногорья, вторых же — на Восточное холмогорье, где они с тех пор и живут. В то время как орки проявляли неразумие и ни капельки не раскаивались, люди изменились и возвысились под покровительством эльфов. Возникли людские империи на востоке, и с каждым поколением умножались их влияние и власть, а время эльфов, сражавшихся за судьбу мира в двух кровавых войнах, подходило к концу. Они стали тосковать о Дальних Берегах, откуда они некогда пришли в Землемирье и где царили вечное счастье и радость. Но чем больше удалялись эльфы от мира, тем очевиднее становилось, что люди ничему не научились. Среди них все еще правили зависть и жадность, и, вместо того чтобы вступить во владение наследием эльфов, они затеяли междоусобные войны за власть. Народы Хаоса — орки, гномы и тролли — сумели воспользоваться этим, покинули место своего изгнания по ту сторону гор и прошли по стране кровавыми походами. Орки сражались с гномами, гномы воевали с людьми, люди — с орками. Началась бессмысленная резня, но эльфов, единственных, кто мог положить конец кровавой бойне, это не волновало. На Землемирье надвигался Хаос, и было только вопросом времени, когда тень Темного Эльфа снова восстанет и обретет власть. Но на этот раз планы у него были другие… 1. Иомаш намхал… — Они идут. — Сколько их? Разведчик, которого посылал Гиргас, принял задумчивый вид. Он наморщил темный лоб, стал вращать желтыми глазами, словом, всячески делал вид, что усердно размышляет. Результата орк не достиг исключительно потому, что Гиргас наградил его ударом кулака, и крючковатый нос шпиона превратился в бесформенный окровавленный комок. — Идиот! — бушевал Гиргас. — Ты что, считать не умеешь? — Нет, — прогнусавил тот. — Клянусь внутренностями Торги! И чего только меня поставили предводителем такой глупой орды? Не подскажешь, ты, червяк, как мне разгадать тактику врага, когда я даже не знаю его численности? Шпион предпочел промолчать; Гиргас славился приступами ярости и уже не раз укорачивал подчиненных на голову и не за такую провинность. Предпочтя потерять достоинство, но не жизнь, орк отполз назад. Сверкающие яростью глаза предводителя оглядели поляну в поисках нового разведчика. — Черт побери, здесь что, нет никого, кто умеет считать? Неужели Грайшак посылает меня сегодня в бой с кучкой безмозглых умбал’хай? — Я умею считать! — раздалось — не без гордости — из последнего ряда. Воины, собравшиеся вокруг своего командира, удивленно расступились, образовав проход. Показался орк, которого Гиргас никогда прежде не видел. То есть, может быть, и видел, но только мимоходом, а по-настоящему никогда не замечал, потому что вожаки, как и все орки, в первую очередь интересуются собственной персоной. Лицо парня было на удивление бледным, особенно вокруг крючковатого носа, и он был необычайно высок и худ для орка. Редкие волосы жирными прядями торчали из-под шлема, а взгляд его больших глаз, выжидающе смотревших на Гиргаса, казался очень наивным. Ржавая кольчуга орка была чересчур широка и болталась над его тонкими ногами, а са- парак выглядел так, как будто долгое время валялся на дне Гнилого озера. — Ты? — несколько удивленно спросил Гиргас. — Как тебя звать? — Мое имя Бальбок, — прозвучал ответ, вызвавший среди воинов смех; орков обычно называли по их качествам, а это имя выдавало, что обладатель его — не самый умный в этом мире. — И ты умеешь считать, Бальбок? Худой хотел было ответить, но тут его сосед с такой силой ударил его под ребра, что Бальбок едва не упал. — Не слушай его, Гиргас, — сказал стукнувший Бальбока орк — полная противоположность долговязого: маленький и сильный, почти квадратный, с круглой головой, ровно сидевшей над плотным телом. Кольца кольчуги, казалось, растягивались на его внушительном пузе, а ноги у него были толстенькие и кривые, как у поросенка. — Поверь мне, он мелет чепуху. — Вот как? — с вызовом спросил Гиргас. — А откуда тебе это известно, позволь поинтересоваться? — Оттуда, что он мой брат, — просто ответил низкорослый и старательно поклонился, что при его фигуре выглядело довольно потешно. — Мое имя — Раммар. — И почему это все торопятся мне сегодня представиться? — проворчал Гиргас. — Мне все равно, как вас там зовут, если вы деретесь как положено и помалкиваете! Вы меня поняли? — Так точно, великий Гиргас. — Ну, так что? Умеет длинный считать или нет? — Нет, — заявил Раммар, а брат его в тот же самый миг ответил «да». Князь орков 13 — Что за ерунда? — рассерженно зарычал Гиргас. — Вы меня с дерьмом смешать решили? — Я умею считать! — утверждал Бальбок. — Нет, не умеешь! — упирался его брат. — Умею, говорят тебе! — Не умеешь! — А я говорю, умею! — Нет, черт тебя дери! — И, чтобы придать вес своим словам, Раммар схватился за копье, но Бальбок не испугался. — Наша орда состоит из двадцати восьми орков, — сосчитал он вслух, — включая предводителя Гиргаса. Вместе это будет пятьдесят две ноги, сорок восемь глаз, с учетом тех, у кого ампутированы ноги, и одноглазых. На это даже его брат не нашелся, что ответить, остальные орки были под впечатлением. Считать было само по себе искусством, а уметь еще в придачу и вычислять — такой способностью обладали только старики и мудрецы (а преклонного возраста достигали очень немногие орки). Гиргас был настроен миролюбиво. — Хорошо, ты убедил меня. Ты пойдешь и посчитаешь силы гномов. А ты, Раммар, будешь сопровождать его! — Я — я должен его сопровождать? — Раммар хватал ртом воздух. — Н-но, великий Гиргас… — Криок! — Этим словом предводитель положил дискуссии конец — каждому, кто решился бы еще возражать, должно было стать ясно, что он рисковал своими конечностями. Тихо ворча себе под нос, Раммар отвернулся, и под злорадными взглядами товарищей братья отправились выполнять свою миссию. Бегом они оставили позади опушку, на которой собрался отряд, и ринулись в кусты. Каждый из них был вооружен сапараком — оснащенным крюком копьем, — любимым оружием орков, которое они использовали в ближнем бою. Кроме того, у Бальбока были стрелы, лук и удобная боевая секира, притороченная к поясу. Братья пошли по той дороге, которой пользовался и предыдущий разведчик, утопающей с двух сторон в густых зарослях папоротника и закрытой крутыми скалами.
***
Дом Грайшака располагался в конце ущелья. Там сильнее всего пахло гнилью и плесенью, а на нескольких кольях, торчавших справа и слева от входа в пещеру, красовались головы убитых врагов. В основном черепушки гномов, но была среди них и одна человеческая голова, обладатель которой, наверное, был так неосторожен, что решился идти через ущелья и леса Черногорья. Хотя пещера Грайшака была самой большой во всем больбоуге, она была всего лишь прихожей еще одной, более обширной скальной пещеры. Она принадлежала Курулу, темному демону, которого орки, с одной стороны, почитали как своего создателя, а с другой — боялись как своего истребителя. Туда приносили они свои дары, там же хранились и чучела голов предводителей орков, чтобы однажды они вместе с Курулом попали в преисподнюю Лурака, где их сначала будут переваривать целую эпоху, а потом извергнут. Пещеру Грайшака охраняли орки, сильнее и крупнее тех, что стояли на входе в ущелье. То были файхок’хай, лучшие, самые отчаянные воины племени. Быть избранным в охрану главного было честью для каждого орка (не считая того, что там была также лучшая еда и бoльшая часть добычи во время грабежа). Из-под кованых шлемов файхок’хай сверкали колючие взгляды, недоверчиво оглядывавшие обоих братьев. Их пропустили только после того, как пришедшие повторно назвали пароль. — Ну, входите же, — подтолкнул их один из стражников, и взгляд, которым он одарил братьев, совершенно не понравился Раммару. — Вы как раз вовремя, у главного аудиенция. И, словно в подтверждение опасений Раммара, из освещенной факелами полутьмы показались два орка, несущие труп третьего. Кто-то проломил парню череп. — Внутренности Торги! — прорычал Раммар. — Что произошло? — Он перднул в присутствии Грайшака, — ответил один из тех, кто нес труп. — Но ведь обычно главному это не мешает, — сказал Раммар ничего не понимающим тоном: среди орков считалось абсолютно нормальным громко пускать ветры. — Обычно — нет, но сегодня его мучают газы, — ответил орк, как будто это объясняло все. А потом носильщики ушли. — Ой-ой, — прошептал Бальбок. — Похоже, Грайшак в плохом настроении. — Просто заткнись и предоставь говорить мне, — напомнил ему Раммар. — Что бы ни случилось, молчи, понял меня? — Похоже, понял. — Тогда пошли. С гордо поднятой головой, подняв повыше штандарт предводителя своры, Раммар шел по короткой штольне, которая вела в пещеру Грайшака. За ним шел Бальбок, для верности держась позади брата, чтобы тот в случае чего оказался между ним и гневом Грайшака. Вонь, поднимавшаяся из пещеры главного, была отвратительной и притягательной одновременно. Запах разложения, сопровождавший орков на каждом шагу, смешивался с соблаз нительным ароматом свежего густого супа, и тонкий нюх Бальбока сообщил ему, что в супе присутствует человечина. Орк вспомнил о голове у входа, и, поскольку он вот уже несколько дней толком ничего не ел, в животе у него громко заурчало. — Тихо! — зашипел на него Раммар. — Я тебе что говорил? — Но это не я, — шепотом возмутился Бальбок. — Это мой живот. — Так скажи ему, чтобы вел себя тихо, а не то я его вспорю, дошло? От этих слов у живота Бальбока отнялся дар речи, и оба они вошли в пещеру главного. Широкий свод, казалось, поддерживали сталактиты и сталагмиты, похожие на огромные колонны. На них были закреплены факелы. В их мерцающем свете стоял обтянутый тролльским мехом трон, по обе стороны которого стояли два охранника. На троне сидел огромный и жирный орк, правая половины головы которого была закрыта пластиной из кованой стали. Грайшак. Все орки больбоуга знали, что металлическая пластина была напоминанием о битве: гномья секира раскроила главному череп, и темная магия таинственным образом сохранила ему жизнь, но с тех пор он перестал быть самим собой. Некоторые утверждали, что кто-то оказывал на него магическое влияние, другие говорили, что удар секиры отрезал ему слишком много мозгов. Известно было одно: он вернулся с поля битвы и вызвал на бой Грайшака, тогдашнего главного племени. Оторвав противнику голову голыми руками, он стал его преемником и сам провозгласил себя главным. Тот факт, что он взял себе и его имя, объяснялся традициями орков. Орки не ведут счета своим правителям как люди, не поют песни об их деяниях, не воздвигают памятников — слишком сильно каждое поколение поглощено собой, и, кроме того, орки — ужасные певцы и совсем не придают значения искусству. Тот, кто в присутствии Грайшака отваживался говорить о его предшественнике, должен был быть готов к расставанию со своим языком. Это по меньшей мере… — Ахгош доук, — выразил Раммар почтение главному традиционным приветствием, при этом униженно кланяясь. Бальбок сделал то же самое, только вот поклонился не так низко. — Мне ваши морды тоже не нравятся, — ответил Грайшак, лениво развалившись на троне и держа в лапе кружку кровавого пива. — Говорите, что собирались. Живее, не то мне станет скучно, и я велю вас четвертовать! — Мы были в своре Гиргаса, — начал докладывать Раммар. — Мы получили задание разведать наличие гномов на границе. — И что? — спросил Грайшак между двумя глотками пива. — Вы наткнулись на гномов? — Можно сказать и так, — несколько смущенно ответил Раммар, подняв взгляд на изодранный флаг. — Мы… что ж, мы попали в западню. Все воины нашей своры были убиты — кроме нас двоих. — Что-о-о? — Грайшак наклонился вперед, и его глаза превратились в две узкие щелочки. — Мы ни при чем, — поспешил заверить его Раммар. — Нас с братом послали в разведку, но нас обнаружили, и мы побежали назад, чтобы предупредить остальных, но было уже слишком поздно, потому что… Грайшак перебил его, и в его рычании сквозила злость: — Что ты хочешь этим сказать — «было слишком поздно»? — Я хочу этим сказать, великий Грайшак, что мы были бессильны перед численным превосходством врага. Мы сражались храбро, можете нам поверить. Наш предводитель Гиргас в одиночку убил большого варга, а мы с братом толпами бросали гномов в темную яму Курула. Мы до последнего сражались рядом с нашим предводителем, плечом к плечу. — Правда? — Грайшак обнажил в хитрой ухмылке свои желтые зубы. — Как же тогда получилось, что вы выжили в этой битве? — Этим мы обязаны исключительно своей храбрости, великий Грайшак. В то время как другие орки бежали, прятались в расщелины в скалах и земле, мы продолжали сражать ся. И даже когда наш предводитель, утыканный стрелами, опустился на землю, мы все равно не сдались. Наверное, в конце концов гномы решили, что нет смысла сражаться с нами дальше, и предпочли оставить поле боя.
***
Чем ближе орки подбирались к крепости, тем яснее становилось, в каком жутком состоянии она находится. Дело было не только в том, что стены потрескались и кое-где разрушились. Даже крыши башен частично провалились. И только главную башню, поднимавшуюся в центре сооружения и торчавшую из склона, словно острый скальный зуб, пощадило (по крайней мере, так казалось) время. Впечатляли и ворота крепости. Они напоминали череп огромного ухл-бхуурца, чудовища древних времен. Створки представляли собой пасть зверюги, а факелы, притаившиеся под похожими на острые уши угловыми башенками, — глаза. В неярком утреннем свете казалось, что монстр уставился на орков, что совершенно не понравилось Бальбоку. — Эй, Раммар, — сказал он, — мне это не нравится. — Что ты имеешь в виду? — Крепость — она нас видит. — Что за чушь? — Раммар остановился. — Это же просто кучка камней. — Я чувствую это, Раммар. За нами наблюдают. — Чепуха. Заткнись и предоставь мне чувствовать и думать, заметано? — Земетано, — ответил худощавый, но до конца убежден он не был. И оказался совершенно прав, как выяснилось впоследствии… Братья приближались к крепости по узкой тропе, которая вела вдоль стены, почти отвесной со стороны долины. Туман все больше редел, но в бледном свете две грязно-коричневые фигуры на фоне темной скалы были почти не видны. 68 Михаэль Пайнкофер В конце концов орки достигли массивной каменной глыбы, вокруг которой вилась тропа. За глыбой на некотором расстоянии высилась цитадель. Орки осторожно выглянули из-за камня. Насколько они видели, тропа обрывалась перед смертельной бездонной пропастью, по другую сторону которой вздымалась на головокружительную высоту древняя крепость. Пропасть была чересчур широка, чтобы ее можно было преодолеть одним прыжком. Однако, к своему великому удивлению, Раммар и Бальбок выяснили, что подъемный мост, торчавший изо рта каменного чудовища словно гигантский язык, был опущен и буквально приглашал войти. Стражников нигде не было видно, ни у ворот, ни на стенах. — Мне это не нравится, — повторил Бальбок, снова спрятавшись за скалой.
— И что тебе не нравится? — заворчал Раммар. — Нам просто повезло, вот и все.
— Очень повезло, — заметил Бальбок, — или очень не повезло. Это может быть ловушка.
— Ловушка? Глупости! Чтобы поставить нам ловушку, они должны для начала узнать, что мы здесь. Вот что я тебе скажу, дурачина, — они опустили мост и открыли ворота потому, что ждали возвращения отряда. Но он не придет, это уж точно.
— И Раммар громогласно захихикал.
— И тем не менее. — Лицо Бальбока вытянулось.
— Надо поискать другой путь, чтобы попасть в крепость.
— Другой путь? И как ты это себе представляешь?
— Можем попытаться зайти с севера.
— С севера? Ты имеешь в виду, по отвесной скале? Ты что, совсем разум потерял?
— Раммар смерил брата с головы до ног уничтожающим взглядом. — Мы свалимся и переломаем себе все кости. Кроме того, с меня довольно этого верхолазанья. Я говорю: мы возьмем главные ворота. — А я говорю, что мне это не нравится. — Ну, ладно. — Раммар ненадолго задумался, а потом хитро спросил: — Может быть, ты хотел бы, чтобы один из нас остался снаружи в качестве возможного подкрепления? Только на тот случай, если с первым что-нибудь случится и он попадет в плен? Тогда второй сможет его освободить. — Это было бы здорово. — Хорошо. — Широко ухмыляясь, Раммар щелкнул зубами. — Тогда пойдешь ты. А я останусь здесь держать позицию, чтобы атаковать, если у тебя возникнут трудности. — Мне… мне идти одному? — Я же это только что сказал, разве нет? — А почему именно я? — Да иди же скорее, у нас времени не так уж много! Бальбок нахмурился и еще раз почесал затылок, но ничего противопоставить логике брата не сумел. Поэтому он поправил шлем и приготовился выступать: свою секиру, которая могла бы помешать ему, если придется быстро бежать, он оставил и взял с собой только копье и кинжал. Вооружившись таким образом, он кивнул Раммару на прощание. Затем отважился выглянуть из укрытия и, согнувшись, побежал к цитадели. Мощные брусья загрохотали под его шагами, и в следующий миг его поглотила каменная пасть ворот. Когда Раммар увидел, что брат скрылся в темноте, его охватило странное беспокойство и (довольно-таки тихий) внутренний голос сказал ему, что не нужно было отсылать Бальбока одного. — Чушь! — сказал он себе. — У этого умбала везения больше, чем разума, а ко мне неудачи липнут, как шнорш к тролльской заднице. Он уже достаточно большой, чтобы мог позаботиться о себе сам, и достаточно силен, чтобы в одиночку принести голову Гиргаса. Успокоив таким образом свою совесть. Раммар почувствовал себя в укрытии гораздо лучше — но ненадолго. Потому что внезапно, когда орк снова с любопытством выглянул из- за скалы, он почувствовал болезненный укол в спину. Он обернулся — и уставился в зеленые лица пяти гномов. Они бесшумно спустились на канатах с отвесной стены и теперь угрожали ему оружием. Раммар еще успел понять, что его брат находится в серьезной опасности, когда на его шлем с громким стуком опустилась булава, с такой силой, что он свалился без сознания. Обхватив орочье копье двумя лапами, Бальбок пробирался в темноту неизвестности. По ту сторону ворот обнаружилась большая круглая караульня, в центре которой стоял обложенный камнями колодец. Бальбок осторожно подкрался к колодцу и заглянул внутрь. Волосы у него на спине встали дыбом, когда он вгляделся в черноту, потому что у него возникло отвратительное чувство, будто оттуда, из бездонной тьмы, на него тоже кто- то смотрит. Отойдя от колодца, он внимательно обшарил все глазами, но не обнаружил ничего подозрительного. Поэтому двинулся дальше и прошел в ворота на противоположной стороне. Он попал в длинный туннель, где было так темно, что Бальбоку не видно было даже собственной лапы под самым носом. И все же он осторожно крался дальше. От окружавшей его вони, которая сообщала, что гномы близко, его едва не вывернуло наизнанку. Но почему не видно никого из зеленолицых? Опасения, что он идет прямехонько в ловушку, усиливались, заставляя быть еще более осторожным. Держа сапарак обеими лапами, Бальбок двигался сквозь тьму. Он наступил на что-то ногой; оно лежало на полу — что-то тонкое, гладкое, — как выяснил орк, опустившись на колени и ощупав предмет. Бальбок понятия не имел, что это, но как оказалось, дальше этими странными предметами был усеян весь пол туннеля. Коридор сделал поворот и внезапно закончился. Дальше начинался внутренний двор крепости. Бальбока ослепил неяркий утренний свет, хлынувший на орка. Когда его глаза привыкли, он увидел, что за предметы в таком количестве покрывали пол туннеля. Это были кости. Белые обглоданные кости. Среди них были кости людей и карликов, что Бальбоку в принципе не очень мешало — но, когда на него уставился мертвыми глазницами орочий череп, все внутри него восстало. Как, пламя Курула, могли гномы пойти на подобное варварство? Все ведь знают, что орки на вкус просто отвратительны… Осторожно, стараясь не издавать лишних звуков, Бальбок сошел с костяного ковра и, держась стены, постепенно приближался к выходу. Добравшись, он замер, чтобы осмотреться и составить представление о том, что его ждет. Лежавщий перед ним внутренний двор был окружен крепостными стенами с ходами, и здесь тоже не было ни души. В центре двора возвышалась каменная статуя. Она изображала существо, никогда прежде не виданное Бальбоком: у него были большие крылья, жуткие когти и оскаленная пасть с острыми зубами. Хотя существо было всего лишь каменным, да к тому же очень старым и потрепанным временем, у Бальбока возникло чувство, что статуя вот-вот оживет. — Спокойствие, — шепотом напомнил он себе. — Если бы Раммар был здесь, он сказал бы, что я, жалкий трус, должен собраться. Я — храбрый орк, и мне нужно выполнить задание…
Бальбок заставил себя покинуть туннель. Перебежав внутренний двор, он достиг статуи и спрятался в ее тени, где снова замер, чтобы оглядеться. И по какому из ходов ему идти? Где искать голову Гиргаса? И почему, внутренности Торги, ему еще не встретился ни один гном? Где эти мерзкие зеленые ребята? Бальбок поднял взгляд на статую, которая теперь, когда орк стоял у ее ног, казалась еще величественнее и страшнее. Он невольно спросил себя, не имеет ли отношения эта штука к исчезновению гномов… В следующий миг вопрос решился сам собой. Только что ходы в крепостной стене были пустынны, и вдруг со всех *** В этом месте, на краю света, это слово ничего не значило; оно текло так медленно — точь-в-точь как кровь в теле Аланны. Иногда, когда она просыпалась, у нее возникало чувство, будто сердце ее перестало биться. Тогда она представляла Князь орков 109 себе, что жизнь ее окончена, что она начала свой путь к Вечным Берегам и по ту сторону туманов смертного мира ее ждет вечная радость. Заминка была в одном — так быстро Аланна умереть не могла. Она была эльфийкой. И она была обречена вечно влачить рутинное существование. День за днем. Год за годом. Десятилетия. Столетия… Было время, когда Аланна была счастлива принадлежать к касте Шакары и быть одной из тех, кто избран нести тайну в будущее. По летоисчислению смертных, это было более трех сотен лет назад — три сотни лет, когда Аланна не делала ничего, кроме как проводила древние церемонии и ритуалы и хранила память. Но зачем? И для кого? Чем больше задумывалась над этим Аланна, тем сложнее становилось отвечать на эти вопросы. Вначале, только появившись в храме, она была уверена в том, что выполняет важную задачу во имя благополучия народов амбера — как называли эльфы Землемирье. Но по прошествии первого столетия пришли сомнения. Действительно ли есть смысл в ее действиях? Пророчество, произнесенное много сотен лет назад, не исполнилось. А Аланне так хотелось встретиться с кем-то, в чьем лице должно было исполниться предсказание. Она проводила дни, сидя у окна и глядя на вечные льды, как и теперь. Но отличие от прошедших лет состояло в том, что она перестала верить в то, что пророчество вообще когда-либо сбудется и Белая пустыня принесет того, кто объединит народы амбера и начнет новую эпоху. Никто не говорил об этом вслух, но Аланна была не единственной, кто утратил веру. Раньше Высокий Совет Эльфов каждый месяц посылал делегацию на север, чтобы выяснить положение вещей. Но в последние десятилетия посланники в храм приходили все реже, и было ясно, что это означает: даже старейшины не рассчитывали на то, что пророчество когда- либо исполнится. Они обратили свой взгляд на юг, к морю, по другую сторону волн и валов, где, как они знали, находились Дальние Берега. Там сосредоточились и смысл, и уверенность, в то время как мир смертных все больше погружался в хаос. Эльфийский народ чувствовал, что время его подходит к концу, и каждый готовился к последнему путешествию. Множество кораблей покинули гавань Тиргас Дуна и пустились в плавание, чтобы вернуть эльфов туда, где когда-то все начиналось. Аланна тоже испытывала в глубине души желание покинуть амбер. Но, в отличие от остальных представителей ее народа, она была обречена терпеливо ждать исполнения лживого пророчества. Эльфийка отвернулась от окна, когда в покои вошла ее служанка, почтительно склонив голову, как в каждый из множества этих бесконечных дней. — Госпожа, — тихо сказала она, — все готово. Священнослужители ждут вас. — Конечно. — Аланна обреченно вздохнула. — Верховная священнослужительница храма Шакары должна присутствовать на церемонии. Как всегда. Служанка подняла голову и обеспокоенно поглядела на свою повелительницу. — Что-то не так, госпожа? — поинтересовалась она. — Вам нездоровится? — Ничего, — криво улыбнулась Аланна. — Я чувствую себя великолепно. А в мыслях снова появилось слово, столь точно передающее ее состояние. Скука… На шестой день марша по болотам орки добрались до Северного вала. Утром по ту сторону стены тумана проступили нечеткие очертания величественных гор, и казалось, братьям нужно пройти всего лишь несколько миль, чтобы добраться до них. Но потребовался еще целый день, пока мягкая топь под ногами не сменилась твердой скалой, а туман наконец-то не исчез. Среди болот торчали кое-где чахлые деревца и одинокие пучки травы, но здесь вообще ничего не росло. Северный вал представлял собой границу между Южной и Северной областями Землемирья. По другую его сторону простиралась Белая пустыня, там были только снега и льды, и даже здесь отчетливо чувствовался холод. Но вздрагивали орки не только от близости льдов. Они в молчании глядели на серую скалистую стену, вздымавшуюся перед ними почти вертикально и терявшуюся в дымке высоко над их головами. Северный вал вполне соответствовал своему названию. — Пламя Курула! — простонал Бальбок. — И как нам через него перебираться? Есть тропа на другую сторону? — Наверняка есть, — раздраженно проворчал Раммар, — но я понятия не имею, где ее искать, и искать ее кажется мне делом совершенно бесперспективным. Было бы лучше, если бы колдун дал нам карту местности вместо этого треклятого штандарта. Нам не остается ничего другого, кроме как повернуть назад. — Повернуть? — Бальбок смотрел на брата широко раскрытыми от удивления глазами. — Но ведь это значит, что мы не получим голову Гиргаса. А если мы не получим голову Гиргаса, то лучше никогда больше не показываться в больбоуге.
***
— Ты хочешь бежать? — Бальбок ничего не понимал. — Просто смыться, как последний трус? — Я хочу выжить, — пояснил Раммар в более мягкой форме, — и восток для этого — самая лучшая возможность. Там люди воюют друг с другом. Говорят, в их наемные войска принимают любого, кто умеет держать в руках оружие и сражаться. Так почему бы им не принять двух отверженных орков? — Не знаю… — Тут и думать нечего, — убежденно проговорил Раммар. — Если мы попытаемся взобраться на Северный вал, то велика вероятность, что при этом сломаем себе шеи. И даже если нам будет так же везти и дальше и мы успешно переберемся на ту сторону, то потеряем слишком много времени. До полного кровавля мы должны вернуться в больбоуг. Один только переход через Северный вал займет десять дней, я уже молчу о марше через Белую пустыню. Не хватит времени. Путь через болота продлился дольше, чем я предполагал. Мы не сможем добраться до больбоуга вовремя. — Но ведь мы должны хотя бы попытаться… — Зачем? Даже если мы переберемся через горы, на другой стороне нас будут ждать варвары и Белая пустыня. Я уже не говорю об эльфах храма Шакары. — Грайшаку это не понравится, — заметил Бальбок. — Знаешь что? Меня ни шнорша не волнует, понравится это Грайшаку или нет. Это ведь не он тут рискует жизнью. Это мы, и у меня не осталось никакого желания продолжать этим заниматься. Сам пускай добывает чертов череп Гиргаса, если это так уж для него важно! А я больше не хочу! Раммар решительно отвернулся и собрался уходить, сопя от ярости. И тут Бальбок обнаружил кое-что, лежащее между скал прямо у него под ногами. Это был маленький металлический предмет, в котором отражался свет заходящего солнца. Бальбок озадаченно схватил его и поднес к глазам — и его неожиданно накрыл новый всплеск надежды. — Раммар! — крикнул он вслед своему брату. 114 Михаэль Пайнкофер — Что еще? — А если есть возможность найти тропу и быстро перебраться через горы? — Тогда… тогда дело принимает другой оборот. Но такой возможности просто не существует. — А ты уверен? — Бальбок поднял предмет, и он снова сверкнул в вечернем свете. — Что у тебя там? — Раммар вернулся и вырвал предмет у него из лап. Это была маленькая гравированная серебряная пряжка. — Пламя Курула! — вырвалось у него. — Карлики носят такие штуки на сапогах. — Похоже, будто ее совсем недавно отполировали, — заявил Бальбок. — Долго пролежать здесь она не могла. — Шнорш! — сплюнул Раммар. — Это означает, что карлики недалеко. Только этих жалких орконенавистников нам и не хватало. Еще одна причина сматываться побыстрее! — Но, возможно, карлики знают дорогу, — произнес Бальбок. — Ну и что? Ты хочешь пойти к ним и спросить? — Нет, не то. Но можно пойти за ними. Может быть, они приведут нас к тропе. — Может быть, а может и не быть! — шмыгнул носом Раммар. Действительно, карлики знали горы так же хорошо, как свои карманы. С другой стороны, перспектива свести близкое знакомство с карликами не приводила толстяка в восторг. — Не стану я рисковать своим асаром, — проворчал он, — только потому, что тебе опять приспичило строить из себя геро… Тут брат прервал его на середине фразы. — Там! — крикнул Бальбок, указывая на северо-восток, где среди грозно возвышающихся гор внезапно сверкнули оранжевые огни. Костры… — Это, должно быть, бородатые, — предположил Раммар. — Только карлики могут быть настолько глупы, чтобы разводить костер в таком месте, где его видно со всех сторон.
|
|
