Ирэн Роздобудько — «Лицей послушных жен»

«Лицей послушных жен»
Часть первая
Глава первая
Дневник

Дорогой дневник!

Сегодня день обещает быть удачным. Ведь вчера на уроке «литсуда» госпожа Учительница назначила меня прокурором по делу мадам де Реналь. Суд должен состояться сегодня на второй паре — и я с воодушевлением собираюсь в здание школы.

Объясню, почему у меня так радостно на душе: еще никогда за все годы моего пребывания в ЛПЖ меня не назначали прокурором, все больше — подсудимой или, в крайнем случае, вторым или даже десятым свидетелем.

Это из-за моей, как говорит Озу, страусиной натуры: когда нужно что-нибудь отстаивать, принимать решения или спорить, я прячу голову в песок. А сегодня должна доказать всем лицеисткам и госпоже Учительнице, что я не такое уж ничтожество!

Я заблаговременно перечитала «Красное и черное» мсье Стендаля чуть ли не сто раз, подчеркнула нужные места карандашом и верю, что могу быть достойным прокурором.

Судьей будет Рив, адвокатом — Озу, а подсудимой, то есть мадам де Реналь, молчунья Лил. Посмотрим, что из этого выйдет. Надеюсь получить не меньше чем девяносто девять баллов.

Поскольку я только начинаю эти записи, то, как настаивает госпожа Директриса, которая учит нас вести дневники и писать открытки каллиграфическим почерком, а не на клавиатуре ком-па, как это делают стриты, надо прилежно обрисовать экспозицию.

То есть ту часть повествования, из которой будет понятно, где и как мы живем, о чем мечтаем, чего боимся и к чему стремимся.

Постараюсь это сделать как можно лучше, хотя и потребует-ся много времени. Но нельзя же заглатывать будущий текст с самого начала, как машина для уничтожения бумаг. Умение излагать свои мысли — одна из важных составляющих нашей учебы и, конечно, дальнейшей жизни, ожидающей нас за стенами любимого заведения.

Итак, нужно все объяснить. То есть создать экспозицию.

И начну я с наших имен, которые стритам могут показаться немного странными.

Хотя нет! Сначала еще пару слов о стритах.

Так мы называем всех, кто находится за пределами столь приличных учебных заведений, как наш лицей. Раньше, лет десять-пятнадцать назад, их называли «уличными». Но мне ка-жется, что «стриты» звучит красивее и пристойнее, чем это простое и несколько вульгарное понятие — «уличные».

Сейчас так уже не говорят. Скажу больше: произнести такое — все равно что выругаться. И получить за это красное порицание.

Ну вот, теперь придется объяснять, что такое «красное пори-цание»! Ведь есть еще синее, зеленое, желтое и самое страшное — черное…

Объясню вкратце: за каждый некорректный поступок, ошиб-ку или слово мы, ученицы, на протяжении учебного года полу-чаем от госпожи Директрисы цветные карточки. За словесные ошибки — красные, за плохое усвоение учебного предмета — синие, за плохое поведение — желтые, за огрехи во внешнем виде — зеленые. О черных лучше промолчать! Черное порицание, то есть черный квадратик картона, — это уже приговор! И — карцер.

Каждое порицание пронумеровано и продублировано. Дуб-ликат остается в выдвижном ящике у госпожи Директрисы. Так что эти карточки мы тоже добросовестно храним, как страшное напоминание о наказании в конце года. И готовимся к нему.

Несложно догадаться, что те, кто набрал больше красных карточек, должны исправить свою речь с помощью различных заданий, которые нам дает госпожа Директриса. Например, в прошлом году одна семиклассница выучила наизусть пьесу Шекспира в оригинале и декламировала отрывки в актовом зале, пока не потеряла сознание.

Обладательницы желтых порицаний убирают территорию и днем и ночью.

А зеленых лишают всех благ в выборе одежды или косметики…

Черные… Ох… Просто сидят в карцере. Столько дней, сколько получили таких карточек.

Это — справедливые наказания.

Конечно, все мы боремся, чтоб этих порицаний было как можно меньше.

Теперь, как обещала и пока не запуталась, начну с имен.

Здесь тоже все просто.

Наши имена не иностранные, как может показаться на первый взгляд. И не прозвища (не дай бог: у нас это наказывается желтым порицанием!). Это всего-навсего первые буквы наших полных имен! Не более того!

Такая форма обращения была принята очень-очень давно, еще во времена наших прабабушек. Но до сих пор считается весьма удобной в обращении.

Во-первых: коротко и ясно, во-вторых, хорошо запоминается, в-третьих, как объясняет школьный психолог, «не дает выйти эмоциям за рамки личности». Это довольно сложное объяснение. Я понимаю его так: каждый сам по себе, как квартира или вилла с домофоном, куда не зайдешь, не зная полного набора цифр.

Конечно, в наших анкетах, которые заполняют родные и близкие, когда отправляют нас в это заведение, стоят обычные имена и фамилии. Но за годы пребывания здесь, эти имена стираются из памяти, ведь голова наполняется массой других знаний. Здесь уже не до того, чтобы помнить, кто ты такая — Аннушка или Мария. А еще попробуй запомнить отчество и фамилию! Сплошной бред!

Однажды — клянусь, чисто случайно, — когда Озу болела, а я отсиживала у ее постели в лазарете необходимый для проявления милосердия час, я подглядела: в ее анкете, которую просматривала медсестра на предмет наследственных болезней, записано, что ее зовут Ольга Зеноновна Урбанская.

Сокращенно и есть — Озу. Красиво и коротко.

Возможно, Рив зовут Раиса или Роза, Лил — Лариса или Лина.

Но это банально и не романтично. Поэтому я рада, что меня зовут Пат.

Ночами, когда не спится или по расписанию наступает время «романтических девичьих грез» (которые мы потом записываем в отдельную общую тетрадь для будущих поколений курсанток лицея), я представляю, что мое полное имя — Патрисия или Памела. Звучит красиво, как у леди.

Ну вот. С именами покончено.

Теперь о том уроке, на котором сегодня я должна проявить уве-ренность и безупречное знанием материала.

Я обожаю «литсуд»!

Это мой самый любимый предмет. Хотя у нас, курсанток одиннадцатого, предпоследнего класса, есть еще «домоводство»,«рукоделие», «экономия» и «гендероведение».

В последнем, двенадцатом, вместо курса по партнерским от-ношениям, входящего в «гендероведение», мы будем более тщательно изучать все, что связано с сексом. Физиологию от-ношений. Интересно. И немного жутко — что узнаем?

Но это будет в следующем году.

Пока что, как я уже говорила, мой любимый предмет — «литсуд».

Чем он так интересен?

Ну, во-первых, я млею от любовных романов!

В нашей библиотеке, в отделе для старшеклассниц, их очень много.

Обожаю эти розовые, сиреневые, небесно-голубые покетбу-ки с прекрасными дамами и джентльменами на обложках.

Они даже пахнут! Возьмешь в руки и сразу как будто в торт окунаешься — во рту становится сладко, во всем теле —тепло и воздушно. Жизнь кажется прекрасной, многообещающей! А иначе и быть не может. Сиренево-розовое счастье так и лезет в уши, в ноздри, в рот, а в голове звучит музыка: «Он-взял-ее-за-плечи-и-их-губы-слились-в-горячем-поцелуе…»Ох…