Цыганка

Глава 1
1893 год, Ливерпуль
— Прекрати играть эту дьявольскую музыку! Иди сюда и помоги мне! — донесся из кухни сердитый крик Алисы Болтон. Пятнадцатилетняя Бет фыркнула, услышав, как мать отозвалась о ее игре на скрипке, и девушке захотелось заиграть еще громче. Но в последнее время Алиса стала очень раздражительной и могла подняться к ней и выхватить скрипку из рук, поэтому Бет положила инструмент в потрепанный футляр и вышла из комнаты.

Она как раз дошла до кухни, когда из магазина, находившегося внизу, донесся глухой удар, словно упало что-то тяжелое.

— Это еще что такое?! — воскликнула Алиса с чайником в руке, на миг отвернувшись от плиты.
— Думаю, папа что-то уронил, — ответила Бет.
— Ну не стой там столбом, сходи и посмотри, что случилось, — велела мать.

На лестничной площадке девушка остановилась и, перегнувшись через перила, глянула на лестницу, ведущую в магазин. Там явно что-то упало, но проклятий, которыми обычно сопровождались любые происшествия, слышно не было.
— Папа, у тебя все в порядке? — крикнула Бет. Смеркалось, и хотя наверху газовые рожки еще не зажгли, она удивилась тому, что внизу лестницы не видно отсвета горящих в магазине ламп. Ее отец шил обувь на заказ, и ему было необходимо хорошее освещение. Поэтому обычно он зажигал лампы
задолго до темноты.

— Что этот растяпа снова натворил? — прокричала из кухни мать. — Скажи ему, пусть заканчивает работу. Ужин скоро будет готов. В семь часов вечера на Чёрч-стрит, одной из главных торговых улиц Ливерпуля, почти не было экипажей и телег, так что отец непременно услышал бы замечание жены. Когда ответа не последовало, Бет решила, что он вышел на задний двор, в уборную,
а в магазин забрался бродячий кот и что-то опрокинул. В последний раз, когда это произошло, весь пол был залит клеем и им понадобилось несколько часов, чтобы его отмыть. Девушка быстро спустилась вниз, чтобы все проверить.
Ее отец не выходил из дому: дверь на задний двор была заперта изнутри на болт. Шторы были опущены, и в магазине царил полумрак.

— Папа, ты где? — позвала Бет. — Что это за шум?
Кота нигде не было. Дверь, выходившая на улицу, тоже оказалась заперта. Более того, отец подмел пол, навел порядок на рабочем месте и повесил кожаный фартук на крючок. Все как обычно.
Удивившись, Бет посмотрела в сторону кладовки, где отец
хранил запасы кожи, лекала и некоторые инструменты. Он мог быть только там, но она не представляла, как отец может разглядеть в кладовке хоть что-то, ведь дверь была закрыта. Даже днем в этой комнате было темно. У девушки появилось странное, нехорошее предчувствие, от которого по спине поползли мурашки, и Бет пожалела, что ее брата Сэма нет дома. Он ушел, чтобы доставить обувь заказчику, жившему в нескольких милях от них, и вернется еще не скоро.

Бет не осмелилась позвать мать, потому что боялась, что та обругает ее за «причуды». Алиса всегда упрекала дочь, когда та, по ее мнению, вела себя неподобающе. По мнению матери Бет, пятнадцатилетняя девушка должна интересоваться только стряпней, шитьем и другими домашними делами.

— Папа! — позвала Бет, поворачивая круглую ручку двери, ведущей в кладовку. — Ты здесь?

Дверь приоткрылась только на ширину ладони, словно изнутри ее подпирало что-то тяжелое. Бет навалилась плечом и нажала. По полу что-то волочилось, должно быть, какая-то коробка или ящик, поэтому девушка продолжала толкать дверь, пока не открыла ее достаточно, чтобы заглянуть внутрь. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, но отец, несомненно, находился внутри — она чувствовала знакомый запах. От отца пахло клеем, кожей и табаком.
— Папа, что ты делаешь в кладовке? Там же совсем темно! — воскликнула она.
Вдруг Бет похолодела от мысли, что на отца что-то упало и он потерял сознание. Девушка в панике бросилась в магазин, чтобы зажечь газовую лампу, и тут же вернулась в кладовку. На пару секунд ей показалось, что напротив окна болтается большой кожаный мешок, но затем стало светлее и она поняла, что это не мешок, а ее отец.

Он свисал с одного из крючьев, вбитых в потолок. На его шее была затянута веревка. Бет непроизвольно вскрикнула и в ужасе отступила назад. Голова отца наклонилась в сторону, глаза вылезли из орбит, а рот был распахнут в беззвучном крике. Он походил на ужасную гигантскую марионетку.
Теперь стало ясно, что за звуки они слышали раньше. Отбросив в сторону стул, на котором он стоял, отец случайно сбил на пол ящик с обрезками, несколько жестянок с лаком и бутылок с краской для кожи.

Было начало мая, и всего несколько часов назад Бет по пути в библиотеку злилась из-за того, что отец запретил ей искать работу. Она в прошлом году окончила школу, но он настаивал на том, что дочери приличных людей должны оставаться дома и помогать матери до тех пор, пока не выйдут замуж.

Сэм, брат Бет, был старше ее на год. Он тоже был недоволен своим положением ученика у отца. Он хотел стать моряком, грузчиком или сварщиком. Он готов был заниматься любой работой на свежем воздухе в компании других парней.
Но в ответ отец всегда показывал на вывеску над дверью магазина — «Болтон и сын. Обувь». Он считал, что Сэм должен гордиться тем, что является этим «сыном», как он в свое время гордился, когда его отец сделал эту вывеску.
Тем не менее, хотя Сэму и Бет было трудно смириться с тем, что все в их жизни спланировано заранее, они понимали, что у отца есть на то причины. Его родители в 1847 году бежали из Ирландии в Ливерпуль, спасаясь от смерти во время «картофель ного голода». Они много лет прожили в сыром подвале на Мэйденс Грин, в одном из печально известных районов, окружающих город.

Фрэнк, отец Сэма и Бет, родился там год спустя, и его первые воспоминания были о том, как отец с небольшой тележкой ходил от двери к двери в более благополучных районах Ливерпуля, предлагая отремонтировать обувь, а мать каждый день работала прачкой.

Когда Фрэнку исполнилось семь лет, он уже помогал родителям, собирал и разносил обувь или вертел ручку катка в прачечной. Он часто голодал, мерз и уставал. Фрэнк усвоил, что единственный способ выбраться из нищеты — это работать не покладая рук, пока не скопишь достаточно денег, чтобы открыть собственный небольшой обувной магазин.

Детство Алисы, матери Сэма и Бет, было таким же трудным, потому что родители ее бросили и девочка выросла в приюте. В двенадцать лет ее отправили работать посудомойкой, и она рассказывала ужасные истории об изматывающей работе и о жестокости кухарки и экономки, после которых Бет снились кошмары.

Когда Фрэнку исполнилось двадцать три года, он встретил шестнадцатилетнюю Алису. К этому времени сбылась мечта его родителей — они купили крошечный магазинчик с двумя тесными комнатами на втором этаже. Алиса часто говорила, что день их свадьбы стал самым счастливым днем в ее жизни, потому что Фрэнк взял ее в дом к своим родителям. Ей по-прежнему приходилось много работать, но теперь Алисе было легче, ведь она знала, что должна заработать как можно больше денег и приблизить тот день, когда ее свекор и муж смогут сами шить обувь, а не только чинить ее. Тяжелая работа принесла свои плоды, и они переехали в трехэтажный дом с магазином на первом этаже, в котором и родились Сэм и Бет. Бет совсем не помнила свою бабушку — та умерла, когда девочка была еще очень маленькой, — но обожала деда.

Именно он научил ее играть на скрипке. Через пять лет после смерти деда о мастерстве отца стало известно во всем городе, и теперь он шил обувь для самых состоятельных жителей Ливерпуля. Он, как и раньше, работал от рассвета до заката и в большинстве случаев засыпал сразу после ужина. Но до сегодняшнего дня Бет была уверена, что он счастлив.

— Да что там происходит? — раздраженно спросила мать, стоя наверху лестницы. — Я слышала твои крики. Это снова крыса? Бет испуганно вздрогнула. Несмотря на испытанные ужас и потрясение, она должна была уберечь мать.
— Не спускайся, — откликнулась она. — Я позову мистера Крейвена.
— Не годится тревожить соседей, когда они ужинают. Твой папа наверняка сам со всем управится.

Бет не знала, что на это ответить, поэтому подошла к лестнице и посмотрела на мать, надеясь что-нибудь придумать. Алисе Болтон исполнилось тридцать восемь, но она выглядела моложе своих лет. Это была миниатюрная светловолосая женщина с огромными синими глазами, тонкими чертами и нежным цветом лица.

Светлые волосы и синие глаза Сэм унаследовал от матери, но при этом его рост достигал почти шести футов, а телосложение было крепким, как у отца. Говорили, что Бет как две капли воды похожа на свою бабушку-ирландку. У девочки были такие же кудрявые черные волосы, темно-синие глаза и взрывной темперамент, который мог в будущем причинить ей немало неприятностей.
— Бога ради, не стой там с таким бестолковым видом! — сердилась Алиса. — Скажи отцу, пусть немедленно поднимается сюда, пока ужин не остыл. Бет сглотнула, отчетливо понимая, что сейчас ложь и туманные объяснения делу не помогут.

— Мам, он не может прийти, — вырвалось у нее. — Он умер. Алиса ничего не понимала с первого раза. Вот и теперь она изумленно уставилась на дочь.
— Мама, он повесился, — сказала Бет, изо всех сил стараясь не расплакаться и не впасть в истерику. — Поэтому я позову мистера Крейвена. Возвращайся на кухню.
— Но Фрэнк просто не мог умереть. Когда мы пили чай, он прекрасно себя чувствовал.

Бет боролась с желанием завизжать на весь дом, а поведение матери только усиливало это желание. Да, Алиса говорила правду, во время чаепития Фрэнк вел себя как обычно. Он отметил превосходный вкус пирожных и сказал, что закончил шить сапоги для мистера Гревиля.

Казалось невероятным, что он спустился вниз, закончил то, что запланировал на сегодня, убрал рабочее место, а затем хладнокровно покончил с собой, зная, что его жена и дочь находятся наверху.

— Он действительно умер, мама. Повесился в кладовке, — прямо сказала Бет.
Мать покачала головой, затем посмотрела вниз.
— Как ты можешь говорить такие гадости?! — возмутилась она, спускаясь на первый этаж и отстраняя Бет с дороги. — Я с тобой еще разберусь. Бет схватила ее за руку и попыталась не пустить в магазин.
— Тебе нельзя туда, мама! — взмолилась она. — Это ужасно. Но Алису это не остановило.

Она оттолкнула дочь в сторону, бросилась к кладовке и распахнула дверь. При виде мужа она закричала так, что дом, казалось, содрогнулся. Но крик внезапно
прервался, и Алиса без чувств повалилась на пол. Сэм вернулся час спустя. Против его ожиданий, в окнах дома горел свет. Сквозь витрину он увидел кругленького доктора Гиллеспи и коренастого мистера Крейвена, их соседа. Открывая дверь, Сэм уже знал, что случилось что-то ужасное. Это доктор объяснил ему, что, когда мать упала в обморок, Бет побежала к мистеру Крейвену. Тот послал своего сына за врачом и вместе с Бет пошел в магазин, чтобы вытащить тело Фрэнка из петли. По приезде Гиллеспи велел Бет отвести маму наверх, дать ей бренди и уложить в кровать.

Услышав о случившемся, Сэм почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Он побледнел и чуть сам не упал в обморок. Тело отца лежало на полу, прикрытое одеялом, из-под которого выглядывала только одна рука, коричневая от краски для кожи. Именно эта рука заставила Сэма поверить в сказанное: он знал ее как свою.

Сэм спросил, почему отец так поступил, но никто не мог дать ему ответа. Мистер Крейвен почесал затылок и сообщил, что ему это неизвестно. Сегодня утром он заходил в магазин поболтать с Фрэнком и тот был в прекрасном настроении. Доктор Гиллеспи также казался сбитым с толку и говорил о том, каким уважаемым человеком был Фрэнк. Было понятно, что его смерть напугала и потрясла обоих мужчин не меньше, чем Сэма.

Доктор взял Сэма за руки и заговорил, глядя ему в глаза:
— Катафалк скоро приедет. В таких случаях проводят дознание по делу смерти. Сэм, теперь ты должен стать главой этого дома и позаботиться о своих матери и сестре. Сэм чувствовал себя так, словно у него под ногами распахнулся люк-ловушка и он неожиданно оказался в незнакомом месте. Ведь, сколько Сэм себя помнил, в его жизни всегда присутствовали упорядоченность и уверенность в завтрашнем дне.

Он часто жаловался на скуку и обыденность, ведь отец с семи утра до позднего вечера работал у себя в мастерской, а мама занималась домашней работой. Но в то же время Сэм знал, что он в безопасности. Ведь даже если его поиски приключений закончатся неудачей, он был уверен, что всегда сможет вернуться в родительский дом, где все останется неизменным. Но эта уверенность исчезла в мгновение ока.

Неужели в душе такого тихого, серьезного и доброжелательного человека, как их отец, нашлось место для одолевавших его демонов? И почему даже самые близкие люди ничего не заметили? Утром Сэм видел, как отец подошел к лестнице и остановился послушать игру Бет. Он не сказал ни слова, но его лицо светилось от гордости. Позже, когда Сэм закончил ремонтировать пару сапог, Фрэнк похлопал его по плечу и похвалил за работу.

Они с Бет не раз замечали влюбленные взгляды, которые отец бросал на маму, видели, как он обнимал и целовал ее. Если все они так много для него значили, почему же он решил их бросить? И что теперь случится с семьей без человека, обеспечивавшего и защищавшего ее членов?

Глава 2

Часы на лестничной площадке, купленные дедушкой, пробили полночь, но Сэм и Бет все еще сидели в кухне. Они были слишком потрясены и расстроены, и мысль о сне даже не приходила им в голову. Тело отца забрали несколько часов назад. Сэм крепко держал Бет за руки, а она снова и снова переживала тот ужасный момент, когда нашла отца. Время от времени Сэм утирал ей слезы носовым платком и успокаивал сестру, гладя по голове. Когда же его захлестывали эмоции, Бет в свою очередь ласково касалась его щеки. Доктор Гиллеспи дал матери успокоительное, чтобы она уснула, потому что у нее началась истерика. Алиса рвала на себе волосы и кричала, что ее мужа повесил кто-то другой, ведь он просто не мог ее бросить. Хотя дети прекрасно понимали, что такое невозможно, они разделяли ее чувства. Родители любили
друг друга, их брак был счастливым.
— Доктор спрашивал у меня, были ли у нас трудности с работой, — сдавленно сказал Сэм. — Но их не было. Я даже не могу вспомнить ничего необычного, что могло бы стать причиной…
— Он мог расстроиться из-за заказчика? — спросила Бет. Иногда у них действительно бывали неприятные заказчики.

Они жаловались, если папа не мог выполнить заказ так быстро, как им хотелось, и часто, забирая готовую обувь, старались найти огрехи в работе, чтобы сбить цену.
— Он бы нам рассказал. И потом, папа всегда спокойно относился к таким вещам.
— Ты же не думаешь, что это из-за нас? — встревожилась Бет. — Я постоянно жаловалась на скуку, на то, что мне приходится сидеть дома, а ты всегда старался улизнуть в доки.

Сэм покачал головой.
— Вряд ли. Я однажды слышал, как папа говорил обо мне с одним из заказчиков. Он сказал, что я хороший парень, хоть и витаю в облаках. И он никогда не расстраивался из-за тебя. Напротив, он тобой гордился.
— Но как же мы теперь будем жить? — спросила Бет. — У тебя слишком мало опыта, чтобы управлять магазином!

Бет и Сэм были не похожи друг на друга. И не только внешне: он высокий блондин, она — миниатюрная брюнетка. У них были совершенно разные характеры. Сэм действительно витал в облаках. Он жил в мире фантазий и приключений, мечтал о сокровищах и экзотических местах. Он то пропадал возле доков, с тоской провожая взглядом уходившие в море корабли, то поглядывал на богатые дома, восхищаясь тем, как живут их обитатели. Хоть Сэм никогда не признавался в этом Бет, она знала, что на самом деле ее брат не хотел становиться сапожником, потому что еще никому не удалось разбогатеть
благодаря этой профессии.

Бет была более практичной и уравновешенной, чем ее брат. Она всегда прилежно исполняла порученные ей задания. Девушка была умна и читала книги, чтобы получить знания, а не для того, чтобы убежать от реальности. И в то же время она понимала, почему Сэм живет в мире своих фантазий. У Бет тоже были фантазии — о том, как она играет на скрипке перед большой
аудиторией и слышит восторженные аплодисменты. Конечно, этой мечте не суждено сбыться. Даже если бы она научилась исполнять классическую музыку, никто не взял бы девушку в оркестр. Бет же играла жиги и рилы 1, которым научилась у дедушки, но большинство людей считали их цыганской
музыкой, уместной только в пивных. Но, несмотря на все различия, Сэм и Бет были очень близки.

Им с детства не позволяли играть с другими детьми на улице, и сестра с братом всегда полагались только друг на друга. Сэм поднялся со стула и, опустившись перед Бет на колени, обнял ее.
— Я буду заботиться о вас обеих, — сказал он. Его голос предательски дрогнул.
Последующие дни Бет то не помнила себя от горя, то впадала в ярость. Раньше она постоянно была рядом с отцом, он был таким же привычным и постоянным, как дедушкины часы, мерно отбивающие время. Их отец, сорокапятилетний жилистый мужчина, чьи седые волосы уже начали редеть, с аккуратно подстриженными усами и большим, выдающимся вперед носом, был жизнерадостным и, как она думала, искренним. Фрэнк всегда отличался сдержанностью: одобрение и любовь он обычно выражал похлопыванием по плечу. Но, в отличие от многих других отцов, никогда не вел себя холодно. Ему нравилось, когда Бет приходила к нему в магазин, разговаривала с ним, пока он работал, интересовался ее книгами и музыкой. Только теперь Бет поняла, что совсем не знала папу. Как он мог сидеть в кухне, пить чай со своей женой и детьми, намереваясь при этом спуститься вниз, закончить работу и повеситься?
Фрэнк рассказал им о паре шнурованных ботинок, которые одна леди заказала сегодня утром, и смеялся, потому что она хотела светло-синие, которые подходили бы по цвету к ее новому платью. Он сказал, что на грязных улицах Ливерпуля они скоро потеряют товарный вид. Почему он говорил с ними об этих ботинках, зная, что уже никогда их не сошьет? Если бы отец умер от сердечного приступа или попал под телегу на улице, это было бы ужасно и боль утраты оказалась бы не меньшей, но зато никто из них не чувствовал бы себя преданным.

Их мама никак не могла успокоиться. Она лежала в кровати, отказываясь от еды и даже не разрешая детям раздвинуть шторы. А Сэм блуждал по дому, словно привидение, считая, что все случилось по его вине, ведь он не хотел становиться сапожником. Лишь несколько соседей зашли к ним, чтобы выразить соболезнования, и Бет чувствовала, что ими руководило не сочувствие, а желание узнать, что же здесь произошло на самом деле.

Приходил преподобный Рейли и, несмотря на искреннее сочувствие, поспешил сказать, что Фрэнк Болтон не может быть похоронен в освященной земле, так как самоубийство — это непростительный грех. Результат дознания напечатают в газетах, и все их друзья и знакомые прочитают его и постараются не иметь с ними дела.

По мнению Бет, отец поступил трусливо и жестоко, заставив их пережить все это. Она сомневалась, что мама захочет когда-либо снова выйти из дому. После смерти отца прошло пять дней. Бет сидела в гостиной и шила траурные платья для себя и матери. На улице сияло солнце, но девушке пришлось задернуть шторы, как того требовал обычай, и сейчас в доме было так темно, что она с трудом продевала нитку в иголку.

Бет любила шить. Мама не встала с постели, чтобы ей помочь, и Бет достала выкройки, раскроила материал на столе в гостиной и принялась за работу. Без приличных траурных нарядов их начали бы презирать еще больше.

Она отдала бы все за возможность достать скрипку из футляра. Музыка помогла бы ей забыться и обрести подобие спокойствия. Но играть на музыкальном инструменте сразу после тяжелой утраты считалось неслыханной дерзостью.
Бет раздраженно отбросила шитье и подошла к окну. Затем чуть-чуть приоткрыла штору, чтобы посмотреть, что происходит на Чёрч-стрит.
Как всегда, улица была заполнена людьми. Лошади, впряженные в омнибусы, кебы и телеги, оставляли горы навоза, а из-за жары от них пахло еще хуже, чем обычно. Знатные леди в элегантных платьях и красивых шляпках прогуливались под руку с джентльменами в накладных воротничках и цилиндрах. Здесь также были почтенные экономки, несшие корзины с фруктами и овощами. То тут то там можно было заметить девушек, скорее всего горничных, у которых выдался свободный вечер. Они мечтательно разглядывали витрины магазинов.

Но на улице также было много бедняков. У магазина Бани одноногий нищий на костылях просил милостыню. Здание стояло на перекрестке Лорд-стрит, Парадайз-стрит, Чеппел-стрит и Чёрч-стрит, поэтому его называли «Святой уголок». Женщины в поношенной одежде держали на руках младенцев. За ними семенили дети постарше. Чумазые босые беспризорники со спутанными волосами слонялись без дела, вероятно, высматривая, что бы стащить. Возле мясной лавки напротив дома Болтонов образовалась очередь. Женщины терпеливо ждали, пока их обслужат, греясь на солнце и болтая друг с другом. Пока Бет разглядывала их, две женщины обернулись и посмотрели прямо на окна над магазином. Девушка поняла: им только что рассказали о том, что са-
пожник повесился. У нее из глаз покатились слезы. Бет знала, что после похорон об их семье будут сплетничать еще больше. Люди порой ведут себя жестоко, радуясь чужому горю. Бет представляла, как соседи говорят о том, что Болтоны всегда считали себя не их поля ягодами, и о том, что Фрэнк, конечно же, повесился из-за долгов.

Бет почти хотелось, чтобы это было так — по крайней мере, это бы все объяснило. Отвернувшись от окна, она принялась рассматривать гостиную. Ее мать всегда гордилась этой комнатой. Все здесь, от узорчатого квадрата ковра и фарфоровых собачек по обеим сторонам каминной доски до неудобных кресел с пуговицами на спинках и тяжелых тканых штор, было совсем как в том богатом доме, где Алиса когда-то работала горничной. По той же причине она захотела приобрести пианино, и шестерым мужчинам пришлось втаскивать его в дом через окно. Никто не умел играть на нем, но для матери инструмент был
символом утонченности, так что Бет пришлось брать уроки. Она не сомневалась, что мама надеется таким образом отвлечь ее от скрипки, которую считала «вульгарным» инструментом. Хотя Бет часто обижалась, видя такое отношение матери к ее любимой скрипке, но очень обрадовалась знакомству с мисс Кларксон, которая давала ей уроки игры на пианино. Это была тридцатилетняя старая дева с седыми волосами и бельмом на глазу, но Бет пришла от нее в восторг.

Мисс Кларксон не только учила ее читать ноты с листа и играть на пианино, но и познакомила с миром книг, музыки и передовыми идеями. Пять лет мисс Кларксон была ей союзницей, подругой и учительницей. Она любила слушать игру Бет как на пианино, так и на скрипке, приносила книги, которые, по ее мнению, девочке следовало прочесть. Знакомила с музыкальными стилями и даже время от времени брала с собой на концерты. Но больше всего Бет нравились широкие взгляды учительницы. В отличие от ее матери, мисс Кларксон считала, что женщины должны обладать такими же правами, как и мужчины. То есть иметь возможность голосовать, получать хорошее образование и заниматься любой работой, которая им по душе. Бет жалела, что мисс Кларксон уехала из Ливерпуля, ведь она была единственным человеком, способным помочь им с Сэмом понять причины, по которым их отец совершил такой ужасный поступок. Но учительница эмигрировала в Америку, потому что,
по ее словам, здесь, в Англии, ее душили лицемерие и классовое неравенство.

— Я буду скучать, Бет, — сказала она во время прощания. — Не только из-за того, что вы были моей лучшей ученицей, но и потому, что у вас живой ум, храброе сердце и неисчерпаемый энтузиазм. Пообещайте мне, что вы не выйдете замуж за первого встречного, только бы обрести самостоятельность. Большинство людей считают брак священным, но он не оправдает ваших ожиданий, если вы выберете в мужья не того человека. И не бросайте занятий музыкой, ведь она поднимает настроение и дает возможность самовыражения. Такой девушке, как вы, это необходимо.

Бет убедилась, что, говоря о музыке, мисс Кларксон была права. Музыка помогала ей перенестись туда, где ее не достигали постоянные поучения матери. Это был мир веселья, свободы и восторга, который ничто не могло омрачить. К сожалению, Бет знала, что мама никогда этого не поймет.

Алиса хвасталась перед соседями талантом дочери, но на самом деле никогда не слушала ее игру на пианино и с негодованием относилась к скрипке. Папа же больше всего любил воскресными вечерами сидеть и слушать, как она играет. Особенно ему нравились произведения Шопена. Но в то же время отец с удовольствием слушал популярные современные песни в ее исполнении.

Впрочем, даже он не одобрял скрипку. Возможно, она напоминала ему о детстве и он боялся, что неистовые ирландские жиги, которым Бет научилась у дедушки, не доведут ее до добра. Услышав шаги Сэма, поднимающегося по лестнице, Бет снова принялась за шитье. Он заглянул к маме, чья комната находилась рядом с кухней, и через несколько минут вошел в гостиную.

Сэм был бледным и уставшим, на лбу залегли морщинки.
— Коронер разрешил завтра забрать тело папы, — устало сказал он. — Они не нашли ничего, что могло бы объяснить нам, почему он так поступил. Отец не был болен. Но теперь мы хотя бы сможем его похоронить.
— Ты уже сказал маме? — спросила Бет. Сэм уныло кивнул.
— Она все еще плачет. Наверное, никогда не сможет остановиться.
— Может быть, после похорон она успокоится, — сказала Бет, хотя на самом деле совсем не была в этом уверена. — Скоро нужно будет примерить платье. Надеюсь, она не устроит очередную сцену.
— Я видел миссис Крейвен. Она сказала, что зайдет к нам позже и попробует с ней поговорить. Возможно, лучше примерить платье как раз в этот момент. Как бы плохо ни было маме, она не захочет, чтобы соседка узнала, что она все взвалила на нас.

Бет почувствовала горечь в его голосе и подошла, чтобы обнять брата. Почти весь день Сэм проводил в магазине, ремонтируя оставшуюся обувь, и Бет знала, как он обеспокоен и напуган.
— В ночь, когда все произошло, ты сказал, что мы справимся. И мы справимся, — пыталась успокоить его сестра.
— У меня такое чувство, что маме известно, почему отец это сделал, — тихо произнес Сэм, прижимая Бет к груди. — Я просмотрел счета: хотя денег у нас не очень много, но у отца не было финансовых проблем. Он никуда не ходил по вечерам, а значит, не пил и не увлекался азартными играми. И у него точно не было другой женщины. Значит, единственная причина — в маме.
— Не говори так, Сэм! — взмолилась Бет. — Если ты будешь винить во всем маму, это ничего нам не даст. Сэм крепко сжал ее ладони и посмотрел прямо в глаза.
— Неужели ты еще не поняла, что теперь все будет иначе? — горячо произнес он. — Мы станем бедными. Я хотел бы пообещать тебе, что смогу удержать магазин на плаву, но я умею только чинить обувь. Я не настолько хороший мастер, чтобы ее шить.

А папа зарабатывал деньги как раз пошивом обуви. Я найду себе другую работу, но, боюсь, этого не хватит для троих.
— Я тоже могу найти работу, — с энтузиазмом сказала Бет. — Мы справимся, Сэм.

Он с сомнением посмотрел на нее.
— Может случиться так, что нам придется сменить дом на более дешевый или взять постояльцев. Мы больше не сможем жить так, как раньше.

Бет снова охватил гнев. Всю свою жизнь она слышала, как папа говорил, что он хочет, чтобы у нее с Сэмом были возможности, которых он в свое время был лишен. Он заставил ее поверить, что они не ровня большинству соседей. Но сам же все испортил и опозорил их, даже не объяснив причины.