 |
1
За несколько секунд до удара они ссорились. Позже Дебора изводила себя мыслями, что если бы она смотрела только на дорогу, то, возможно, что-то заметила бы и смогла предотвратить случившееся — ведь ссора поглотила все их внимание. Они с дочерью никогда не ссорились. Их взгляды, темперамент, интересы полностью совпадали. Дебора никогда не делала Грейс замечаний, сыну Дилану — часто, но Грейс — никогда. Грейс всегда понимала, как нужно себя вести и почему.
Но в тот вечер девочка дала отпор.
— Ты зря волнуешься. Ничего не произошло.
— Ты говорила, что родители Мэган будут дома, — напомнила ей Дебора.
— Так мне сказала Мэган.
— Я бы дважды подумала, если бы знала, что там будет компания.
— Мы делали уроки.
— Ты, Мэган и Стефи, — сказала Дебора. Правда, учебники действительно были влажные после пробежки Грейс к машине под дождем. — А еще Бэкка и Майкл, Райан, Джастин и Келли, которых там не должно было быть вовсе. Три девочки делают уроки. А четыре девочки и четыре мальчика устраивают вечеринку. Родная, идет проливной дождь, но даже через этот шум я слышала пронзительный хохот, пока шла от машины к дому.
Дебора не знала, выглядела ли Грейс виноватой. Длинные каштановые локоны прятали широко посаженные глаза, ровный нос и полную верхнюю губу. Она только слышала, как дочка жевала резинку. Мятный запах перебивал запах влажных книг. Дебора быстро перевела взгляд на дорогу, вернее на то, что могла видеть, несмотря на работающие в два раза быстрее дворники. Видимость на этом участке и в самые ясные ночи была плохой. Фонарей не было, а лунный свет едва пробивался сквозь ветви деревьев.
Сегодня дорога была похожа на водосточный желоб. Дождь несся им навстречу, поглощая свет фар, метался между дворниками. Конечно, дождь в апреле — обычное явление, но этот был необычным. Если бы дорога возле дома Мэган была такой же, Дебора ни за что не пустила бы Грейс за руль. Но девочка попросила, а муж Деборы — бывший муж — слишком часто обвинял ее в чрезмерной опеке.
Они ехали достаточно медленно (Дебора много раз повторяла это в последующие дни, и полиция это подтвердила). До дома оставалось несколько минут, и они прекрасно знали этот участок дороги. Но была непроглядная тьма, а дождь лил как из ведра. Да, Дебора знала, что для того, чтобы дочь научилась водить, ее нужно пускать за руль, но она боялась, что Грейс не справится.
Дебора ненавидела дождь, но девочку, похоже, это не волновало.
— Мы уже сделали уроки, — возразила она с жевательной резинкой во рту. Ее руки крепко держали руль, все было, как положено. — В доме было жарко, а кондиционер еще не включили, поэтому мы открыли окна. Мы сделали перерыв. И вообще, разве смеяться — это преступление? Я имею в виду, разве этого достаточно, чтобы моя мама приезжала и забирала меня…
— Извини, — вмешалась Дебора, — но разве у меня был выбор? Тебе нельзя ездить одной по ученическому удостоверению. У Райана и Келли, возможно, есть водительские права, но по закону они не могут сажать к себе в машину друзей без сопровождения взрослых. К тому же мы живем дальше всех, на противоположном конце города. И что плохого в том, что мама забирает тебя в десять вечера в будний день? Солнышко, тебе едва исполнилось шестнадцать.
— Вот именно, — горячо заговорила Грейс. — Мне шестнадцать, мама. Через четыре месяца у меня будут настоящие водительские права. И что тогда? Я всюду буду ездить одна, потому что мы не только живем далеко от всех остальных. Мы живем у черта на куличках. Потому что папа решил, что он должен купить кучу земли, чтобы построить особняк в лесу. Потом он решил, что особняк ему не нужен, поэтому бросил его и нас, переехал в Вермонт, чтобы жить там со своей давно забытой любовью, которую двадцать пять лет назад…
— Грейс! — Дебора не могла больше терпеть. Возможно, девочка и чувствовала себя покинутой без отца, но эта утрата ударила Дебору намного больнее. Ее брак не должен был распасться. Это не входило в ее планы.
— Хорошо, забудем о папе, — продолжала Грейс. — Но как только я получу свои права, буду везде ездить сама. И ты не будешь видеть, с кем я, есть ли рядом кто-то из родителей и учимся мы или устроили вечеринку. Тебе придется доверять мне.
— Я тебе доверяю, — ответила Дебора, защищаясь, но в то же время умоляя. — Я не доверяю другим. Разве не ты рассказывала мне, как на прошлых выходных Кайл принес пиво на вечеринку в доме Катрин?
— Никто из нас не пил. Родители Катрин заставили его уйти.
— Родители Катрин. Вот именно.
Дебора услышала раздраженное ворчание:
— Мама, мы делали уроки.
Дебора уже собиралась перечислить, что может произойти, когда подростки делают уроки: она видела это с детства. Ее отец был единственным врачом в городке, а сейчас Дебора работала вместе с ним и лечила десятки подростков. Вдруг краем глаза она заметила справа какое-то движение. Затем последовал тяжелый удар о бампер машины, визг тормозов и скрежет шин. Ремень безопасности натянулся, удерживая Дебору, автомобиль вынесло на затопленный тротуар, бросило, закрутило, и все это за считанные секунды. Когда все остановилось, они оказались развернутыми на сто восемьдесят градусов.
На минуту стук сердца Деборы заглушил шум дождя. А потом все перекрыл испуганный крик Грейс:
— Что это было?!
— С тобой все в порядке?
— Что это было? — повторила девочка, на этот раз дрожащим голосом.
Дебора тоже задрожала, но дочь сидела рядом, пристегнутая, целая и невредимая. На ощупь отстегнув ремень безопасности, Дебора набросила на голову капюшон куртки и выбежала, пытаясь найти то, что они сбили. Свет фар отражался от мокрого асфальта, но за освещенной частью дороги была кромешная тьма.
Сунувшись обратно в машину, женщина стала рыться в бардачке в поисках фонарика. Вернувшись на дорогу, она осмотрела обочину, но не увидела ничего хоть отдаленно напоминающего сбитое животное.
Возле ее локтя материализовалась Грейс.
— Это был олень? — испуганно спросила она.
Сердце Деборы все еще громко стучало.
— Я не знаю. Солнышко, возвращайся в машину. Ты без куртки.
Был достаточно теплый весенний вечер. Она просто не хотела, чтобы Грейс видела то, что они сбили.
— Это точно был олень! — закричала Грейс. — Он даже не пострадал, просто убежал в лес. Что еще это могло быть?
Дебора не была уверена, что олени носят спортивные костюмы с полосками на рукавах, которые, она могла поклясться, мелькнули за лобовым стеклом за долю секунды до аварии. Спортивный костюм означал, что здесь был человек.
Она прошла вдоль обочины, освещая низкие кусты фонариком.
— Эй! — крикнула Дебора, не зная, к кому обращается. — Вы ранены? Дайте знать, где вы!
Грейс топталась за ее плечом.
— Слушай, он появился ниоткуда, мама. Ни один человек не может быть здесь в такой дождь, значит, это была лиса или енот… или олень. Это точно был олень.
— Возвращайся в машину, Грейс, — повторила Дебора. Ее слова еще висели в воздухе, когда она что-то услышала, и это не был стук работающего двигателя. И не завывание ветра в ветвях или шум дождя.
Звук повторился. Это определенно был стон. Женщина пошла к обочине и еще раз направила туда фонарик, но ей понадобилось больше минуты, чтобы рассмотреть источник звука. Кроссовку трудно было заметить среди мокрых корней в каких-то полутора метрах от обочины, а на черной штанине, наполовину спрятанной под низкой веткой болиголова, виднелась синяя полоска. Вторая нога была согнута под необычным углом. «Сломана», — догадалась Дебора. Тело скрючилось под деревом. Лежа навзничь, пострадавший не мог задохнуться, но глаза его были закрыты. Короткие темные волосы прилипли ко лбу. Продираясь сквозь мокрые заросли папоротника, Дебора направила луч фонарика на его голову, но увидела только небольшую царапину на подбородке.
— О боже! — закричала Грейс.
Дебора потрогала его шею, чтобы проверить пульс. Только тогда она почувствовала, как ее собственное сердце опять начало биться.
— Вы меня слышите? — спросила женщина, наклоняясь ближе. — Откройте глаза и посмотрите на меня.
Человек не отвечал.
— О боже! — закричала Грейс в истерике. — Ты знаешь, кто это? Это мой учитель истории.
Стараясь соображать быстро, Дебора потащила дочь к машине. Она чувствовала, как девочка дрожит. Изо всех сил пытаясь казаться спокойной, Дебора сказала:
— Родная, я хочу, чтобы ты побежала домой. Здесь не больше полумили, а ты уже почти насквозь промокла. Дилан дома один. Он испугается.
Дебора представила маленькое лицо в окошке веранды, испуганное, с огромными глазами, увеличенными стеклами «гаррипоттеровских» очков.
— А ты что будешь делать? — спросила Грейс тонким срывающимся голосом.
— Вызову полицию, потом посижу с мистером МакКенной, пока не прибудет машина «скорой помощи».
— Я его не видела, клянусь, я его не видела, — заплакала Грейс. — Ты можешь что-то для него сделать, мам?
— Не много. — Дебора заглушила двигатель и включила аварийные огни. — Не вижу открытых ран, но переносить его я бы не решилась.
— Он умрет?
Дебора схватила телефон.
— Мы ехали медленно и не могли так уж сильно его ударить.
— Но он вон куда отлетел.
— Наверное, откатился.
— Он не шевелится.
— У него сотрясение или шок.
Имелось множество более неприятных объяснений, большинство из которых Дебора, к сожалению, знала.
— Разве я не должна оставаться здесь с тобой?
— Ты здесь ничем не можешь помочь. Иди, солнышко. — Женщина обхватила лицо дочери ладонями, безумно желая уберечь ее от этого, хотя бы от этого. — Я скоро буду дома.
Волосы Грейс промокли и рассыпались длинными влажными завитками. Капли дождя падали с нежного подбородка. Широко раскрыв глаза, она испуганно затараторила:
— А ты видела его, мам? То есть зачем вообще кому-либо ходить по дороге под дождем? Я имею в виду, сейчас темно, как я могла его увидеть и почему он не увидел нас? Здесь свет только от наших фар.
Дебора одной рукой набрала 911, а другой взяла дочь за локоть.
— Иди, Грейс. Мне нужно, чтобы ты была дома с Диланом. Сейчас же.
Диспетчер ответила после первого же гудка. Дебора узнала этот голос. Карла МакКей была одной из ее пациенток. Она работала гражданским диспетчером несколько ночных смен в неделю.
— Полиция Лейланда. Ваш звонок записывается.
— Карла, это доктор Монро, — ответила Дебора и махнула рукой, прогоняя Грейс. — Произошла авария. Я на окружной дороге, где-то в полумиле от своего дома. Моя машина сбила человека. Нам нужна «скорая помощь».
— Он сильно ранен?
— Он без сознания, но дышит. Я вижу, что у него сломана нога, но не уверена, нет ли других повреждений. Я вижу только одну поверхностную рану и больше ничего рассмотреть не смогу, не сдвигая его с места.
— Кто-то еще пострадал?
— Нет. Когда сможет приехать «скорая»?
— Сейчас вызову бригаду.
Дебора выключила телефон. Грейс не пошевелилась. Насквозь промокшая, с длинными прядями мокрых волос, вся перемазанная грязью, она казалась маленькой и напуганной.
Не менее испуганная, Дебора убрала волосы с лица дочери. Спокойно, но настойчиво она сказала:
— Грейс, мне нужно, чтобы ты была дома с Диланом.
— За рулем была я.
— Ты мне больше поможешь, если побудешь с Диланом. Солнышко, ну пожалуйста.
— Это моя вина.
— Грейс! Давай не будем спорить из-за этого. Вот, возьми мою куртку.
Дебора уже начала вытаскивать руку из рукава, когда девочка развернулась и бросилась бежать. Через мгновение ее скрыла стена дождя.
Снова натянув капюшон, Дебора поспешила назад в лес. Запах влажной земли и болиголова пропитал воздух. Но она знала, как пахнет кровь, и ей казалось, что этот запах она тоже слышит. Дебора опять попыталась рассмотреть у Кельвина МакКенна что-то кроме царапины на подбородке. Она ничего не увидела.
Он все еще был без сознания, но сердце билось ровно. Дебора следила за этим, и если бы пульс стал слабеть, она могла бы сделать массаж сердца. Изучив сломанную ногу, она предположила, что поврежден тазобедренный сустав. Такие повреждения лечатся с помощью операции. Травма позвоночника — это уже другое, и именно поэтому она его не трогала. У бригады «скорой помощи» есть жесткие носилки и фиксатор головы. Лучше все же подождать.
Сказать было легче, чем сделать. Бесконечные десять минут Дебора ругала себя за то, что позволила Грейс сесть за руль. Женщина проверяла пульс Кельвина МакКенны, пыталась понять, что еще у него может быть повреждено, ломала голову над тем, что заставило его оказаться здесь в такую погоду, и снова проверяла пульс, проклинала расположение их дома и безответственность бывшего мужа.
Наконец показались мигающие огни полицейской машины. Сирена была выключена — здесь было слишком безлюдно.
Помахав фонариком, Дебора выскочила на дорогу и подбежала к дверям машины, из которой вышел Брайан Даффи. Ему было за сорок. Он был одним из десяти офицеров местного отделения, а также тренером команды младшей лиги. Сын Деборы Дилан уже два года играл в этой команде.
— С вами все в порядке, доктор Монро? — спросил Брайан, нахлобучивая клеенчатую фуражку на свою коротко стриженную голову. На нем был дождевик.
— Со мной все нормально. Но моя машина сбила Кельвина МакКенну.
Дебора проводила полицейского в лес.
— Не могу сказать, насколько серьезно он ранен.
Пробравшись сквозь папоротники, женщина опустилась на колени и опять проверила пульс. Он оставался ровным. Она направила свет фонарика на лицо пострадавшего, уже освещенное фонарем офицера.
— Кельвин? — позвала Дебора, но ответа не было. — Кельвин, вы слышите меня?
— Что он здесь делал? — спросил офицер.
Женщина поднялась с колен.
— Не имею ни малейшего представления. Гулял? Бегал?
— Под дождем? Странно.
— Тем более здесь, — добавила она. — Вы знаете, где он живет?
Точно не здесь. В радиусе мили было четыре дома, и Дебора знала всех, кто там жил.
— У них с женой дом за железнодорожной станцией, — ответил Брайан. — Это в нескольких милях отсюда. Полагаю, он не был вашим пациентом?
— Нет. Он преподает у Грейс. Прошлой осенью он выступал на собрании. Мистер МакКенна серьезный человек, строгий учитель. Это практически все, что я знаю.
Она потянулась, чтобы еще раз проверить пульс, когда на дороге появился второй полицейский автомобиль, мигающий сине-белыми огнями. За ним следовала машина «скорой помощи».
Дебора не сразу узнала приехавших врачей. Это были молодые ребята, скорее всего новенькие. Но она знала человека, который вышел из полицейской машины. Джон Колби был начальником полиции. Ему было под шестьдесят, и он давно бы ушел на пенсию, если бы работал в другом месте. Но он вырос в Лейланде. Было понятно, что он будет работать, пока не подведет здоровье. Дебора подозревала, что случится это еще нескоро. Джон Колби и его жена были пациентами ее отца. Миссис Колби страдала от аллергии — на порошки, пыльцу, пыль, — которая перешла в астму. Единственной серьезной проблемой Джона, если не считать «пивного» брюшка, была бессонница. Он работал днем и ночью и утверждал, что такой активный способ жизни снижает кровяное давление. А поскольку давление у него всегда было низким, Дебора ничего не могла возразить.
Пока Джон держал прожектор, врачи зафиксировали тело Кельвина. Дебора ждала, скрестив руки, вцепившись пальцами в лацканы куртки. За все время она не шевельнулась и не произнесла ни слова.
Дебора шла за ними к машине, смотрела, как ставят носилки. Тут Брайан взял ее за локоть.
— Пойдемте сядем в автомобиль. Льет как из ведра.
Оказавшись в машине, женщина сняла капюшон и расстегнула куртку. Лицо было мокрым, и Дебора вытерла его руками. Ее волнистые после дождя волосы казались ей непривычно короткими: у Деборы всю жизнь были длинные волосы, которые она собирала в узел на затылке. Майка и шорты под курткой оказались относительно сухими. Ноги в шлепанцах были скользкими, измазанными грязью.
Дебора ненавидела дождь. Он стал для нее зловещим предзнаменованием: начинался в неподходящий момент и разрушал ее жизнь.
Брайан втиснулся за руль, стряхнул фуражку и закрыл дверь. Он взял ручку и блокнот с полочки между сиденьями.
— Мне нужно задать вам несколько вопросов — просто формальность, доктор Монро. — Брайан посмотрел на часы. — Десять сорок три. Итак, Д-Е-Б-О-Р-А?
— Да, М-О-Н-Р-О. — Ее часто ошибочно называли «доктор Барр», по девичьей фамилии. Так звали ее отца, который был в городке кем-то вроде легенды. Но с тех пор как Дебора окончила колледж, она носила фамилию мужа.
— Расскажите, пожалуйста, что произошло, — попросил офицер.
— Мы ехали по…
— Мы? — Он обеспокоился. — Я думал, вы были одна.
— Сейчас одна. Грейс дома, она была у друзей, я ее забрала. Она была у Мэган Стернз. Мы ехали домой, ехали действительно медленно, не более двадцати пяти миль в час, потому что дождь был слишком сильным. Вдруг появился он.
— Бежал вдоль обочины?
— Я не видела, как он бежал. Он просто появился перед машиной. Мы не успели повернуть, когда почувствовали, как что-то с силой ударилось о бампер.
— Вы держались у края дороги?
— Нет. Мы были ближе к середине. Я смотрела на разметку. Видимость очень плохая, и ориентиров было не так много.
— Вы затормозили?
Дебора не затормозила. Это сделала Грейс. Настало время прояснить этот момент, хотя все казалось второстепенным, ненужной подробностью.
— Слишком поздно, — ответила женщина. — Машину занесло и развернуло. Сами видите, где она. Там мы и остановились.
— Но если вы отвозили Грейс домой…
— Я ее не отвозила. Я сказала, чтобы она добежала. Здесь не больше полумили, а она занимается легкой атлетикой. — Дебора извлекла телефон из мокрого кармана. — Я попросила ее посидеть с Диланом, но она хочет знать, что тут происходит. Можно?
Когда Брайан кивнул, женщина нажала кнопку быстрого набора.
Грейс ответила сразу же:
— Мама?
— У тебя все в порядке?
— Со мной все хорошо. Как там мистер МакКенна?
— Его везут в больницу.
— Он в сознании?
— Еще нет. С Диланом все хорошо?
— Если мертвый сон на диване — это хорошо, то да. Когда я пришла, он даже не шевельнулся.
«И никаких испуганных глаз в окне», — подумала Дебора и услышала голос своего мужа: «Ты слишком переживаешь». Но как не переживать за десятилетнего мальчика, у которого дальнозоркость плюс дистрофия роговицы глаза, а это значит, что большая часть окружающего мира для него как в тумане. Это тоже не входило в планы Деборы.
— Что ж, я все равно рада, что ты там с ним, — сказала она. — Грейс, я сейчас разговариваю с офицером полиции. Когда мы закончим, наверное, съезжу в больницу. Ты лучше ложись спать. У тебя ведь завтра экзамен.
— Я скажу, что заболела.
— Грейс.
— Скажу. Я не могу сейчас думать о биологии. То есть... ну ты понимаешь... какой ужас! Если так всегда происходит, когда водишь машину, то я больше не хочу садиться за руль. Я все время спрашиваю себя, откуда он появился. А ты видела его на обочине?
— Нет. Солнышко, офицер ждет.
— Перезвони мне.
— Ага. — Дебора закрыла телефон.
Задняя дверца открылась, и в машину сел Джон Колби.
— Как вы думаете, дождь когда-нибудь прекратится? — спросил он и добавил: — На дороге практически ничего не видно. Я сфотографировал все, что смог, но если так будет продолжаться, никаких вещественных доказательств не останется. Я только что позвонил в округ. Они уже едут.
— В округ? — испуганно переспросила Дебора.
— В окружной полиции есть группа по восстановлению деталей дорожных происшествий, — объяснил Джон. — Ее возглавляет специалист с хорошей репутацией. Он лучше, чем мы, знает, что искать.
— А что он ищет?
— Точки удара, царапины на машине. Место на дороге, где машина сбила жертву и где жертва упала. Тормозной путь. Жженую резину. Он восстанавливает, что случилось и как это произошло.
«Это всего лишь несчастный случай», — хотела сказать Дебора. Приезд людей из округа делал это происшествие чем-то более серьезным.
Беспокойство, должно быть, отразилось на ее лице, потому что Брайан сказал:
— Это стандартная процедура, если есть пострадавшие. Если бы это произошло в полдень при солнечном свете, мы могли бы справиться сами. Но в такую погоду очень важно действовать быстро, а они это умеют. — Он заглянул в свои записи. — На какой скорости, вы говорите, ехали?
Опять. Дебора могла бы просто сказать: «За рулем была не я, а Грейс. И она не превышала скорость». Но тогда могло бы показаться, что она пытается что-то скрыть — переложить вину на дочь, — а между прочим Грейс была ее первым ребенком, ее альтер эго, и уже пострадала от ее же развода. Разве девочке нужны дополнительные неприятности? В любом случае Кельвина МакКенну сбили. В любом случае закон не был нарушен.
— Здесь можно ехать не больше сорока пяти, — сказала Дебора. — Мы ехали не больше тридцати.
— У вас в последнее время были проблемы с машиной?
— Нет.
— Тормоза исправны?
— В полном порядке.
— Дальний свет был включен?
Дебора нахмурилась, изо всех сил пытаясь вспомнить. Она точно сказала Грейс переключить фары, но ни дальний, ни ближний свет не поможет в такой дождь.
— Он все еще включен, — подтвердил Джон с заднего сиденья, — обе фары работают. — Он надел шляпу. — Я огорожу эту часть дороги лентой. Не хватало только, чтобы кто-то проехал и наследил там.
Дебора знала, что мистер Колби говорил о месте происшествия, но приезд людей из округа заставлял ее думать о нем как о месте преступления. Она чувствовала себя неловко из-за своей лжи, но вопросы продолжались. Когда она выехала из дому, чтобы забрать Грейс? Когда они с Грейс уехали от Мэган? Сколько прошло времени после аварии, когда она позвонила в полицию? Что она делала в это время? Приходил ли Кельвин МакКенна в сознание?
Дебора понимала, что все это было частью расследования, но ей хотелось быть в больнице, а если не там, то дома, с Грейс и Диланом.
Она посмотрела на часы. Половина одиннадцатого. Если Дилан проснется, то испугается, что ее все еще нет. Он стал очень привязчивым после развода, и от Грейс помощи будет мало. Она будет вглядываться в темноту в ожидании Деборы. Не из кухонного окна, это место Дилана, а из окна в гостиной, которой они теперь почти не пользуются. В этой комнате живут призраки, фотографии из счастливого прошлого, целые ряды рамок, самоуверенная выставка идеальной семьи. Грейс чувствовала бы себя там одиноко.
Новая вспышка света сообщила о приезде людей из округа. Как только Брайан вышел из машины, Дебора открыла телефон и позвонила в больницу — не в регистратуру, а прямо в отделение «скорой помощи». У нее было право доступа, и она довольно часто сопровождала больных, поэтому была знакома с дежурной медсестрой. К сожалению, сестра знала только, что машина «скорой помощи» уже приехала.
Дебора позвонила Грейс. Девочка ответила сразу же:
— Ты где?
— Все еще здесь. Сижу в полицейской машине, пока они все проверяют на дороге. — Дебора старалась, чтобы ее голос звучал как обычно. — Полицейские восстанавливают картину происшествия. Это стандартная процедура.
— Что они ищут?
— Все, что может объяснить, почему мистер МакКенна оказался там, где он оказался. Как Дилан?
— Спит. Как мистер МакКенна?
— Его только что привезли в больницу. Сейчас будут осматривать. Ты разговаривала с Мэган или с кем-то еще? — Если кто-то из друзей Грейс видел, как она садилась на место водителя, нужно сказать полиции правду.
— Они шлют сообщения, — ответила Грейс дрожащим голосом. — Звонила Стефи, но я не ответила. Что, если он умрет, мама?
— Он не умрет. Он не так уж тяжело ранен. Уже поздно, Грейс. Тебе нужно ложиться спать.
— Когда ты будешь дома?
— Надеюсь, скоро. Сейчас узнаю.
Закрыв телефон, Дебора запихнула его в карман, надела капюшон и вышла под дождь. Она натянула капюшон пониже и стянула на шее.
Довольно большой участок дороги был обтянут желтой лентой, казавшейся очень яркой в свете прожекторов. Два человека в перчатках внимательно осматривали асфальт, время от времени останавливаясь, чтобы поднять и упаковать то, что нашли. Фотограф снимал машину Деборы, место на дороге, где она стояла, и вмятину на бампере. Вмятина была небольшой. В глаза бросалась разбитая фара.
— О боже, — проговорила Дебора, увидев все это.
Джон подошел к ней и наклонился, изучая остатки стекла.
— Похоже, это все повреждения, — сказал он и посмотрел на нее. — Можете достать документы на машину, чтобы я сделал отметку?
Дебора села за руль, сдвинула кресло, открыла бардачок и подала документы. Джон внимательно переписал данные. Вернув все на место, Дебора вышла из автомобиля.
— Я и не вспомнила о машине, — сказала она, опять надевая капюшон. — Мы думали только о том, кого сбили. Нам показалось, что это животное. — Она пристально посмотрела на полицейского. — Мне бы очень хотелось поехать в больницу, Джон. Сколько еще времени понадобится этим ребятам?
— Час или два, — ответил он, глядя, как они работают. — Это их единственный шанс. Дождь не прекращается, к утру вода все смоет. Вы все равно не сможете поехать на своей машине. Мы отбуксируем ее.
— Отбуксируете? Но она прекрасно ездит.
— Пока наш механик не проверит — нет. Он должен удостовериться, что нет никакой поломки, которая могла послужить причиной аварии, например, плохо работающие тормоза, сломанные стеклоочистители, стертые шины. — Джон посмотрел на Дебору. — Не волнуйтесь. Сегодня мы отвезем вас домой. У вас ведь есть еще одна машина?
Да, была. «BMW» Грэга, на которой он ездил в офис и обратно и парковался на президентской стоянке. Грэг следил, чтобы машина была отполирована до блеска. Он любил ее, а теперь она тоже покинута. Уезжая в Вермонт, Грэг воспользовался старым «фольксвагеном-жуком», который все эти годы стоял в гараже накрытый брезентом.
Дебора не любила «BMW». Грэг купил этот автомобиль, находясь на вершине успеха. Теперь понятно, что это было начало конца.
Сложив руки на груди, женщина наблюдала за тем, как работают полицейские. Они осматривали каждый дюйм дороги, обочины и той части леса, где нашли Кельвина МакКенну. Не один раз, чувствуя свое бессилие и проклиная дождь, Дебора спрашивала себя, почему находится здесь, а не помогает в больнице.
Причина, конечно, была в том, что она семейный врач, а не травматолог. Но ведь травму нанесла ее машина.
Через минуту Дебора наконец осознала происходящее. Она отвечает за машину, за Грейс, за аварию, за Кельвина МакКенну. Если она ничего не может сделать ни для него, ни для машины, то должна быть дома, рядом с детьми.
***
Грейс сидела в темноте. Она не находила себе места. Каждый раз, когда звонил мобильный телефон, девочка вздрагивала, брала его и смотрела на дисплей. Если звонила мама, она отвечала, но больше ни с кем не могла разговаривать. Уже дважды звонила Мэган. И Стефи тоже. Теперь они слали сообщения.
«ТЫ ГДЕ? НАПИШИ SMS».
«ЭЙ, ТЫ ТАМ! АЛЛЕ!»
Грейс не отвечала, и тон изменился:
«МАМА УЗНАЛА О ПИВЕ? УСЛЫШАЛА ЗАПАХ?»
«У ТЕБЯ НЕПРИЯТНОСТИ? ТЫ ЖЕ ВЫПИЛА ТОЛЬКО 1 БУТ».
Но Грейс выпила не одну бутылку, а две. И хотя прошло три часа, и она совсем не была пьяной, и если бы ее остановили и проверили, прибор, возможно, ничего бы и не показал, ей все равно не следовало садиться за руль.
Девочка не знала, зачем это сделала. Она не знала, почему эти ее так называемые друзья — сомнительные друзья, хотя никаких оснований так полагать у нее не было, — вообще упоминали о пиве в сообщениях. Разве они не знали, что сообщения можно отследить?
«ВСЕ В ПОРЯДКЕ?»
«ПОЧЕМУ НЕ ОТВЕЧАЕШЬ?»
Она не ответит, потому что мама все еще в полиции, а мистер МакКенна в больнице. Все это из-за нее, и никакие слова друзей не могли этого изменить.
2
Прошел еще один час, прежде чем агенты из округа убрали свои прожектора, и еще несколько минут, пока приехал тягач. Дебора знала водителя. Он работал на станции техобслуживания в центре городка и часто заходил в кондитерскую ее сестры. А это значило, что Джил узнает о случившемся в шесть утра, как только откроет магазин.
Брайан отвез Дебору домой. Они проехали мимо каменного дома и остановились у гаража. Она до смерти устала и насквозь промокла, но как только за ней захлопнулась дверь полицейской машины, на бегу открыла телефон и стала звонить в больницу, схватив в охапку свою сумку с лекарствами и учебники дочери. Слушая гудки вызова, Дебора набрала код на замке гаража. Дверь с грохотом поднялась. Ей ответили.
— Джойс? Это снова Дебора Монро. Что-то известно о Кельвине МакКенне?
— Подождите, доктор Монро. Я проверю.
Дебора бросила вещи на пол и повесила куртку на крючок возле того места, где должна была стоять ее машина. Сбросив на пороге шлепанцы, женщина быстро прошла через кухню в прачечную.
— Доктор Монро? Его состояние стабильное. Пострадавшего сейчас осматривают. Невролог не нашел никаких признаков повреждений спинного мозга или паралича. У мистера МакКенны сломана шейка бедра. Ею займутся в операционной, как только закончат осмотр.
— Он в сознании? — спросила Дебора, уже вернувшись в кухню и вытираясь полотенцем.
— Да, но не разговаривает.
— Он не может говорить?
— Врачи думают, что может, но не хочет. Никаких физиологических нарушений нет.
Дебора вытерла полотенцем лицо и, опустив руку, заметила в углу Грейс.
— Возможно, шок, — проговорила Дебора. — Спасибо, Джойс. Будьте добры, сообщите мне, если что-то изменится.
Грейс до сих пор не переоделась. Она сидела, обняв колени, и грызла ногти. Дебора убрала ее руку ото рта и притянула дочь к себе.
— Где ты была? — жалобно спросила девочка.
— Все там же.
— Так долго?
— Ага.
— Почему домой тебя привезла полиция?
— Потому что я не могу забрать машину, пока ее не осмотрят при дневном свете.
— А разве полицейский, который привез тебя, не зайдет?
Дебора отодвинулась и посмотрела дочери в лицо. Они были почти одного роста.
— Нет. На сегодня все.
Голос Грейс сорвался на крик:
— Как все?!
— Они уже задали все вопросы.
— Задали тебе, а не мне. Что ты им сказала?
— Я сказала, что мы ехали домой под дождем, видимость была ужасной, а мистер МакКенна выбежал непонятно откуда. Утром им придется вернуться на место еще раз, чтобы поискать что-то, что они могли пропустить и что останется после дождя. А я завтра заеду на стоянку и заберу машину. Где Дилан?
— Он пошел спать. Наверное, подумал, что ты уже дома. Что мы ему скажем, мама? Он же поймет, что что-то случилось, когда увидит, что машины нет. Плюс ко всему это был мистер МакКенна, мой учитель. Надо же быть такой невезучей! То есть у меня плохие оценки по истории США, и все подумают, что я сделала это специально. Что я скажу друзьям?
— У тебя нормальные оценки по истории.
— Не надо было идти на программу подготовки к колледжу. У меня нет никаких шансов пройти конкурс на экзамене в июне. Я дура.
Это было что-то новое.
— Ты скажешь им, что мы не видели мистера МакКенну из-за дождя. И что мы ехали медленно.
— Ты все время говоришь «мы».
Да, Дебора понимала это.
— В машине только у меня были водительские права. И только я несу ответственность.
— Но за рулем была я.
— Ты была под моим присмотром.
— Если бы ты была за рулем, ничего бы не случилось.
— Неправда, Грейс. Я не видела мистера МакКенну, хотя смотрела на дорогу так же, как если бы сама сидела за рулем.
— Но там сидела не ты.
Дебора замолчала, но только на минуту. Потом она медленно сказала:
— Полиция решила, что машину вела я.
— И ты не сказала им правду? Мама, это обман!
— Нет, — ответила Дебора, в очередной раз обдумывая это. — Они сами пришли к такому выводу. Я ничего не говорила.
— Мама!
— Ты несовершеннолетняя, — объясняла Дебора. — Ты была за рулем, потому что я разрешила. А это значит, что ты ехала по моим правам, то есть ответственность несу я. Машину я вожу уже двадцать два года без единого нарушения. Ко мне отнесутся не так строго, как к тебе. — Грейс открыла рот, чтобы возразить, но Дебора прижала руку к ее губам. — Так будет правильно, родная. Я точно знаю. Мы не можем контролировать погоду, мы не можем отвечать за действия других людей. Мы соблюдали все правила и сделали все возможное, чтобы остановиться. С нашей стороны не было никаких нарушений.
— А если он умрет?
— Не умрет.
— А если все-таки умрет? Это будет убийство.
— Нет, — возразила Дебора, хотя от слова «убийство» у нее по спине пробежал холодок. — Это будет несчастный случай, автотранспортное происшествие. А поскольку мы абсолютно ничего не нарушали, никакого наказания не последует.
— Это дядя Хол сказал?
Хол Труттер был мужем Карен, подруги Деборы. И хотя ни он, ни Карен не приходились ей родственниками, ее детей они знали с рождения. Их дочь Даниель была на год старше Грейс.
Дебора часто виделась с Карен. В последнее время она не совсем уютно чувствовала себя в обществе Хола, но это совсем другая история.
— Я с ним еще не разговаривала, — ответила Дебора дочери, — но уверена, что он согласится. В любом случае, мистер МакКенна не умрет.
— А если он на всю жизнь останется калекой?
— Ты слишком все драматизируешь, — сказала Дебора, хотя ее терзали те же страхи. Разница была в том, что она — мать. Ей нельзя паниковать.
— Я видела его ногу! — плакала девочка. — Она была вывернута в другую сторону, так, словно он упал с крыши.
— Но он не упал с крыши. И он точно жив, мне только что сказала медсестра. А сломанные кости можно вылечить.
Грейс опять заплакала:
— Это было ужасно! Я никогда не забуду этот звук.
Дебора тоже его не забудет. В ее ушах все еще звенел звук удара, хотя прошло уже несколько часов. Ей вдруг стало тяжело стоять, и в поисках опоры она сжала плечи Грейс.
— Мне нужно принять душ, дорогая. Я промерзла, и ноги грязные.
Обняв дочку, Дебора проводила ее вверх по лестнице и по коридору. Кроме трех детских комнат (третья для последнего ребенка, который мог бы быть у Деборы и Грэга) была еще так называемая «семейная» комната, с письменным столом, диваном, креслами и телевизором с плоским экраном. Когда Грэг ушел, Дебора провела здесь столько вечеров с детьми, что в конце концов просто перебралась в третью детскую.
Пока они шли к комнате Грейс, девочка опять грызла ногти. Убрав руку дочери ото рта, Дебора молча посмотрела на нее долгим взглядом.
— Все будет хорошо, — прошептала она, прежде чем отпустить ее.
***
Сообщения перестали приходить перед маминым приходом, чему Грейс была только рада. Что она могла сказать Мэган? Или Стефи? Или Бэкке? Моя мама взяла на себя вину за то, что сделала я? Моя мама солгала, чтобы меня не арестовали? Моя мама может сесть в тюрьму, если мистер МакКенна умрет?
Грейс думала, что развод — это плохо. Но сейчас было намного хуже.
***
Дебора надеялась, что душ ее успокоит. Согревшись, вымывшись и наконец обсохнув, она смогла думать более ясно. Но эту прояснившуюся голову просто распирало от мыслей о происшедшем. Звук дождя не помогал. Стук по крыше дома напоминал стук по крыше машины, как в тот вечер, когда умерла мама. Тогда тоже шел проливной дождь.
Пробравшись в комнату Дилана, Дебора опустилась на колени возле кровати. Его глаза были закрыты, темные ресницы лежали на щеках, которым уже недолго быть гладкими. Это был нежный ребенок, на долю которого выпало слишком много переживаний, и хотя Дебора знала, что его проблемы со зрением поддаются лечению, ее сердце все равно болело.
Ей не хотелось его будить, но она не могла уйти, не прикоснувшись к сыну, и поэтому провела рукой по его светлым волосам. Потом пошла в свою комнату, юркнула в кровать и натянула одеяло до подбородка. Едва успев устроиться поудобнее, Дебора услышала шаги Дилана, приглушенные старыми теплыми носками, которые он надевал каждую ночь. Это была последняя пара, которую Рут Барр связала перед смертью. Сначала они были слишком велики ему, а теперь казалось, что они вот-вот разлезутся на части. Дилан не позволил Деборе их выбросить, говоря, что благодаря им бабушка Рут остается живой. Сейчас Деборе тоже нужна была мама.
— Я старался не уснуть, пока ты не придешь, — пробормотал Дилан.
Притянув его к себе, Дебора подождала, пока он положит очки на ночной столик и устроится рядом с ней. Мальчик почти сразу же уснул. Через минуту к ним присоединилась Грейс, забравшись в постель с другой стороны. Было тесновато, но все же лучше, чем лежать без сна одной. Дебора взяла дочь за руку.
— Я не смогу уснуть, — прошептала девочка, — совсем, до самого утра.
Дебора повернула голову в темноте и прошептала в ответ:
— Послушай, мы не можем повернуть время вспять. Что случилось, то случилось. Мы знаем, что мистер МакКенна в надежных руках и если будут изменения, нам позвонят. О’кей?
Грейс недоверчиво хмыкнула, но ничего не сказала. Через какое-то время ее дыхание стало ровным, но сон был беспокойным. Дебора знала, потому что еще долго не могла уснуть, и не из-за шума дождя. Она все вспоминала полоску на спортивном костюме и ощущение удара.
Зажатая между детьми, она знала, что паниковать нельзя. Когда ее брак распался, Дебора дала себе клятву: у ее детей больше не будет горя. Не… будет… горя.
***
Телефон зазвонил в шесть утра. Дебора поспала не больше трех часов. Объятия детей притупили ее реакцию. И тут она вспомнила все, что случилось, и ее сердце сжалось.
Испугавшись, что Кельвину МакКенне стало хуже, Дебора быстро села и, перегнувшись через Дилана, схватила трубку.
— Алло?
— Это я, — произнесла ее сестра. — Я подумала, что у тебя все равно скоро зазвонит будильник. Здесь только что был МакТалли. Он сказал, что прошлой ночью ты кого-то сбила.
— Ох, Джил! — Дебора с облегчением выдохнула. Они с сестрой были очень близки, хотя и совсем не походили друг на друга — тридцатичетырехлетняя блондинка Джил и тридцативосьмилетняя брюнетка Дебора. Джил была на полголовы ниже Деборы и считалась белой вороной в семье. Несмотря на то что Джил дважды завязывала длительные серьезные отношения с мужчиной, замуж она так и не вышла. Если Дебора пошла по стопам отца, став врачом, то Джил наотрез отказалась заниматься наукой. Год после школы она училась на кондитера в Нью-Джерси, потом еще год в Нью-Йорке, и еще четыре проработала поваром-кондитером на западном побережье. А потом приехала в Лейланд и открыла собственную кондитерскую. За десять лет после ее приезда магазин три раза расширялся — к папиному разочарованию. Майкл не переставал молиться, чтобы его младшая дочь однажды одумалась, поступила в колледж и занялась наконец-то чем-то серьезным.
Дебора всегда любила младшую сестру, особенно после смерти мамы. Джил была как Рут. Она жила просто, но мудро. Как и ее кондитерская, она источала тепло. Один лишь звук ее голоса уже принес облегчение. Телефонный разговор с Джил вызвал в памяти запах теплого свежего хлеба. Телефонный разговор с Джил вызвал в памяти запах булочек с орехами.
Благодаря этим образам страх притупился.
— Это был кошмар, Джил, — устало пробормотала Дебора. — Я забрала Грейс. Шел дождь, было темно. Мы ехали медленно. Он появился неизвестно откуда.
— Он был пьян?
— Не думаю. Запаха не было.
— Водка не пахнет.
— Я не могла его спросить, Джил. Он не разговаривал.
— Учитель истории, да? Сильно пострадал?
— Ночью ему сделали операцию. Вероятнее всего, вставили спицу в бедро.
— Марти Стивенс говорит, что он немного странный — одиночка, необщительный.
— Скорее серьезный. Он не часто улыбается. Марти еще что-нибудь говорила?
— Нет, но Шелли Вит (она живет возле них) сказала, что его жена тоже ненормальная. Они почти не общаются с соседями. — Последовала короткая пауза. — Ура, наконец-то ты кого-то переехала. Не думала, что у тебя хватит духу.
Дебора не сразу поняла смысл услышанного. Потом произнесла:
— То есть?
— Ты когда-нибудь раньше попадала в аварию?
— Нет.
— А все остальные попадали.
— Джил!
— Это нормально, Дебора. Это делает тебя человеком. Я люблю тебя за это еще больше.
— Джил! — возмутилась Дебора, но тут проснулся Дилан и потянулся за очками. — О боже, нужно все тебе объяснить. Я заеду, как только отвезу детей.
— Ты ведь не поедешь на «BMW»? — спросила Джил. Она разделяла нелюбовь Деборы к этой машине, хотя скорее из-за ее стоимости, чем из-за воспоминаний о распавшемся браке.
— У меня нет выбора.
— Есть. Я заеду в семь тридцать. А когда ты будешь у папы, можешь взять его машину. Правда, тебе придется рассказать ему об аварии. Не завидую. Он не обрадуется. Он любит, когда все идеально.
Дебора это знала. Одна мысль о разговоре с отцом вызывала у нее дурноту.
— Я тоже люблю, когда все идеально. Но не всегда получается так, как мы желаем. Поверь мне, я этого не хотела. Моя машина оказалась не в то время не в том месте. Мне пора, Джил. В семь тридцать. Спасибо.
Она повесила трубку и взглянула на Дилана. В десять лет он был более замкнутым, чем его сестра в этом возрасте. К тому же он был более впечатлительным, что еще более усугубилось из-за развода и проблем со зрением.
— Ты кого-то сбила? — спросил мальчик, глядя на мать огромными, увеличенными линзами глазами.
— Это случилось на окружной дороге. Было очень темно и очень мокро.
— Его размазало по всей дороге? — не мигая, спросил он.
— Придурок, — пробормотала Грейс у Деборы за спиной.
— Его не размазало, — строго сказала Дебора. — Мы ехали не настолько быстро, чтобы причинить ему серьезный вред.
Дилан потер глаз.
— А ты раньше сбивала кого-нибудь?
— Нет, конечно.
— А папа?
— Насколько я знаю, нет.
— Я позвоню и расскажу ему.
— Пожалуйста, не сейчас, — произнесла Дебора, потому что Грэг попросит Дилана позвать ее к телефону, а потом будет доставать ее расспросами. Взглянув мимо сына на часы, она сказала: — Папа спит, а тебе нужно одеться. За нами приедет тетя Джил.
Еще один немигающий взгляд.
— Почему?
— Потому что моя машина в полиции.
— Почему?
— Они должны удостовериться, что она исправна.
— А на капоте есть кровь?
— Нет. Вставай, Дилан, — сказала Дебора и легонько подтолкнула его.
Он вылез из кровати, задумчиво посмотрел на дверь, потом обернулся.
— Кого ты сбила?
— Ты его не знаешь, — ответила Дебора и указала на дверь.
Не успел мальчик выйти, как к ней подскочила Грейс.
— Зато я его знаю, — прошептала она. — И все мои друзья знают. Спорим, Дилан сейчас позвонит папе, и тот решит, что мы не в состоянии о себе позаботиться. Можно подумать, есть кто-то еще, кто мог бы о нас позаботиться, если мы сами этого не можем. Но папе все равно. Мама, а что, если мистер МакКенна умер на операционном столе?
— Нам бы позвонили из больницы.
— А если позвонят сегодня? Я должна остаться дома.
Дебора повернулась к дочери:
— Если ты останешься дома, то тебе придется переписывать контрльную и ты пропустишь тренировку по бегу. А это не очень хорошо, потому что в воскресенье соревнования.
Грейс была в ужасе.
— Я не смогу бежать после того, что случилось.
Дебора понимала ее чувства. Когда Грэг ушел, ей тоже хотелось лежать в кровати и зализывать свои раны. У нее и сейчас было такое желание, но от этого стало бы только хуже.
— Мне нужно работать, Грейс, а тебе — бегать. Мы попали в аварию, но не позволим этому событию остановить нашу жизнь.
— А если оно остановит жизнь мистера МакКенны?
— Врачи сказали, что не остановит.
— Ты действительно сможешь сегодня работать?
— Придется, от меня зависят люди. И от тебя тоже. Ты же надежда команды на этих соревнованиях. К тому же если ты боишься сплетен, лучше вести себя как обычно.
— А что говорить?
Дебора проглотила противный комок.
— То, что я только что сказала тете Джил. Что была ужасная гроза и что машина оказалась не в то время и не в том месте.
— Я провалю контрольную по биологии, если буду писать ее сегодня. По этому предмету мне тоже не следовало идти в сильную группу.
— Ты не провалишь контрольную. Ты ходила на курсы медсестер и прекрасно знаешь биологию.
— Как же я напишу контрльную, если почти не спала?
— Ты знаешь материал. Кроме того, когда ты поступишь в колледж, постоянно будешь сдавать экзамены после бессонных ночей. Воспринимай это как подготовку. Это закаляет характер.
— Ага, если я собираюсь закалять характер, то разве не должна пойти с тобой и подать заявление в полицию?
Дебора ощутила прилив гордости, за которым быстро последовал укол совести. Оба эти ощущения сменились страхом, когда она представила, чем все может закончиться, если она позволит Грейс взять вину на себя. Последствия будут вовсе не благоприятными.
Очень медленно женщина покачала головой. Потом поймала взгляд дочери и стала вытаскивать ее из постели.
***
Моясь в душе, Дебора как всегда перебирала в мыслях события вчерашнего дня. Ставя диагнозы десяткам пациентов в неделю, помогая отцу вести хозяйство после смерти Рут, выполняя обязанности матери-одиночки и постоянно сталкиваясь с необходимостью принимать серьезные решения, как сейчас, например, она часто оказывалась в затруднительном положении. Теперь Дебора стояла, опустив голову, струи горячей воды падали на плечи нерешенными проблемами. Проблем было столько, что хотелось плакать.
Чувствуя себя совершенно одинокой, она выключила воду и быстро оделась. Костюм, который она носила на работу, был идеально скроен по фигуре и внушал мысль о ее профессионализме. Макияж добавил красок на лице и смягчил беспокойство в широко расставленных карих глазах, которые были взрослой копией глаз Грейс. Но когда Дебора попыталась сколоть волосы, чтобы привести прическу в порядок, которого не было в ее жизни, ничего не вышло. Блестящие волны до плеч жили своей жизнью. Смирившись с тем, что возврата к прежнему упорядоченному существованию нет, Дебора позволила волосам рассыпаться, как им угодно, и повернулась к окну.
Слава Богу, дождь прекратился. Солнце начало пробиваться сквозь тучи, окрасив золотом деревья. Все еще мокрые ветки уже готовились выбросить почки. Обрадовавшись солнечному дню, Дебора спустилась в кухню, залила молоком хлопья для детей и позвонила в больницу. Кельвин МакКенна поправлялся, и его вскоре должны были перевести в обычную палату. Он все еще не разговаривал, но его состояние было стабильным.
Успокоившись, Дебора просмотрела записки с напоминаниями, приклеенные к холодильнику: «Уплатить налог на доход с недвижимого имущества», «Дилан к стоматологу в 16.00», «Заплатить лагерь для теннисистов». Затем она включила электронную почту и проверила свои вызовы. Был один экстренный и еще несколько — обострение хронического отита, острая мигрень и сильная изжога — от пациентов, которых записали на восемь утра, к началу ее работы. Медсестра осмотрит тех, кто явится раньше.
Дебора обычно приезжала к половине девятого, проводив детей в школу, заехав к Джил на чашечку кофе и проведав отца. Его первые пациенты записывались на восемь тридцать, и Дебора хотела быть уверенной, что он их примет.
Ее сестра, хоть и пререкалась постоянно с отцом, это понимала. Джил появилась утром, в семь тридцать. Приехала прямо с работы, в джинсах и футболке. Джил обычно надевала красную, оранжевую или желтую футболку в тон логотипу кондитерской. Сегодня она была в красном, а короткие, стриженные под мальчика светлые волосы торчали, после того как она сняла через голову фартук. У Джил были мамины блестящие карие глаза и россыпь детских веснушек, но изящная линия подбородка была такая же, как у Деборы.
Как только Грейс и Дилан разместились на заднем сиденье, тетя передала им пакеты с любимым печеньем. Для Деборы тоже был пакет и бумажный стаканчик с горячим кофе.
Взяв кофе, она обхватила стаканчик ладонями и вдохнула умиротворяющий аромат.
— Спасибо, — наконец сказала Дебора. — Не люблю отрывать тебя от работы.
— Шутишь? — ответила Джил. — В моей машине сидят мои любимые люди. Ребята, как вы там? — спросила она, глядя в зеркало заднего вида.
Дилану было хорошо. Он ел посыпанное корицей печенье, словно не слопал только что полную миску хлопьев. Грейс почти не завтракала и сейчас едва попробовала свой кекс с черникой. Она тихо застонала, когда они проезжали место, где случилась авария.
— Это произошло здесь? — догадалась Джил. — Не скажешь.
«Да, — подумала Дебора, — не скажешь». Лишь на сосне остался маленький кусочек желтой ленты, чтобы полиция знала утром, где продолжать поиски. Если на дороге и были следы от шин, их смыло дождем.
Она попыталась поймать взгляд Грейс, но девочка не хотела на нее смотреть, а у Деборы не было сил настаивать. Отвернувшись, женщина попивала свой кофе и слушала болтовню сестры. Еще десять минут можно было не думать об ответственности.
К школе Дилана они подъехали слишком быстро, и он вышел.
— Я тоже здесь выйду, — сказала Грейс, натягивая куртку и забирая вещи. — Не обижайся, тетя Джил, но я не очень хочу подъезжать к школе на ярко-желтом фургончике с логотипом твоей кондитерской. Все будут знать, что это я.
— Разве это плохо? — спросила Джил.
— Да. — Наклонившись вперед, Грейс с жаром прошептала: — Пожалуйста, мама. Мне, правда, лучше сегодня не идти в школу. То есть я ведь в этом году пропустила всего два дня. Можно я побуду с тетей Джил?
— Чтобы меня потом вызвали в школу? — возразила Джил прежде, чем Дебора успела что-то сказать.
Грейс жалобно обратилась к тете:
— Мне сегодня будет очень плохо. Все узнают.
— Что узнают? Что твоя мама попала в аварию? Аварии случаются, Грейс. Это не преступление. Если ты сегодня пойдешь в школу, то сможешь всем сказать, что ты чувствуешь.
Грейс с минуту смотрела на нее, а потом, пробормотав что-то вроде «да, конечно», выбралась из фургона. Джил хотела окликнуть ее, но Дебора взяла сестру за локоть, и Грейс, гордо выпрямив спину, пошла прочь. Пройдя несколько шагов, она постепенно согнулась, обняв учебники, и стала вдруг очень маленькой.
Дебора обеспокоенно спросила:
— Может, нужно было оставить ее дома?
— Конечно, нет, — ответила Джил. — Ей необходимо чем-то заняться. — Она завела мотор и отъехала от тротуара. — У тебя все нормально?
Дебора вздохнула, откинулась на спинку сиденья и кивнула.
— Все в порядке.
— Правда?
— Правда.
— Хорошо. Потому что у меня новость. Я беременна.
Дебора моргнула.
— Мило. Хорошая шутка для того, чтобы поднять настроение.
— Я серьезно.
— Этого не может быть потому что: а) в твоей жизни сейчас нет мужчины, б) ты с утра до ночи вкалываешь в своей кондитерской и в) это было бы слишком много для меня на сегодняшнее утро, а ты не можешь быть такой жестокой. — Она посмотрела на сестру. Джил не улыбалась. — Ты серьезно? Но от кого?
— От донора спермы № ТХР334. Он блондин среднего роста, зарабатывает тем, что пишет книги для детей. Такой мужчина должен быть чутким и умным, а также творческой личностью, правда?
Дебора с трудом переваривала информацию.
— Мне нужно, чтобы ты обрадовалась, — предупредила Джил.
— Я рада. Я думаю. Просто… я не ожидала… Ребенок?
Джил кивнула.
— В ноябре.
Дата сделала новость реальной. Дебора любила детей и любила Джил, поэтому ей оставалось только раскрыть объятия, наклониться и обнять сестру.
— Ты действительно хочешь ребенка?
— Всегда хотела. Ты же знаешь.
— А работа?
— Ты же справилась в свое время.
— У меня был Грэг. А ты одна.
— Я не одна. У меня есть ты. Есть Грейс и Дилан. У меня есть… папа.
— Папа, о боже! — Ситуация усложнялась. — И ты ему еще не говорила.
— Конечно, нет.
Значит, придется хранить еще одну тайну.
|
|
