|
Глава двадцатая
Возбуждаясь от запаха смерти, койоты громко выли и то и дело набрасывались друг на друга. Содрогаясь от ужаса, она смотрела с утеса на пустынную долину реки Платт. Здесь не росло ни единого деревца. Далеко впереди были видны дымы форта Керни. Она подумала, будет ли приятно доктору Фулвуду узнать о том, что он не ошибся по поводу Лилит. Однако она решила, что те, кто избрал своей профессией спасение жизни других людей, никогда не станут радоваться чьей-то смерти.
Жан Луи просунул свою маленькую ручку в ее руку, и она посмотрела на мальчика. У него, как и у Лилит, были прямые и густые волосы, римский нос с горбинкой и такой же беспокойный характер. Марк взял Жана Луи за другую руку и, слегка потянув к себе, заставил сесть.
До болезни Лилит никогда не испытывала ни боли, ни страданий, ни утрат. Однако она всегда сочувствовала другим людям. Лилит постоянно излучала радость. Брианна подумала о том, что по иронии судьбы Лилит все-таки не покинула этот мир, не познав, что такое боль и страдания. В последние дни жизни на ее долю выпало столько мучений!
Тишину этого теплого дня нарушал только скрежет лопат о каменистую землю. Внизу, в долине кипела жизнь, слышались крики людей и рев домашней скотины. Однако здесь, на вершине холма, не существовало других звуков, кроме скрежета лопат, шума ветра в высокой траве и завывания койотов, собравшихся на соседнем холме. На мили и мили вперед, сколько было видно глазу, простирались бескрайние холмы — огромное пустое пространство. Такую же безмерную пустоту ощущала в своем сердце и Брианна.
Для Лилит сколотили гроб из досок, которые остались в лагере после отъезда переселенцев. А еще для этого пришлось разломать ее любимый складной стол. Она специально заставила Марка взять его с собой в дорогу, чтобы создать хоть какое-то подобие домашнего уюта. Интересно, что бы сказала Лилит, если бы узнала, для чего пришлось использовать ее белоснежные накрахмаленные льняные скатерти и любимый складной стол. Пока мужчины делали гроб, женщины обмыли тело Лилит и одели ее в самое красивое бальное платье. Брианна надеялась, что теперь, где-то там на небесах, Лилит танцует и смеется, забыв о боли и страданиях.
Было время, когда Брианна свято верила в Бога и в то, что существуют рай и ад. Вместе с Джулией и отцом она часто посещала мессы в огромном соборе Сент-Луиса. Стоя на коленях в торжественном полумраке собора, она чувствовала, как на нее снисходят мир и спокойствие. И только выйдя замуж, она начала сомневаться в справедливости и правильности того, чему учила религия. И теперь, наблюдая за тем, как мужчины обкладывают могилу Лилит камнями, чтобы ее не разорили койоты, Брианна еще острее, чем прежде, чувствовала, как жесток и несправедлив окружающий мир.
Джонатан Декер и Коламбус Най установили большой надгробный камень, на котором Марк вырезал такую надпись: «Лилит Энн Бодвин, 1817—1849. Ее все очень любили». Потом Клайв Декер своим хорошо поставленным голосом прочитал сорок девятый псалом, и у всех присутствующих на этой похоронной церемонии на глаза навернулись слезы. Как только прозвучали последние слова псалма, Амелия Шотхилл, у которой был высокий и красивый голос, запела религиозный гимн. К ней присоединилась Лавиния Декер, заглушая ее своим звучным басом. Наслаждаясь красивой мелодией гимна, Брианна услышала глухие рыдания Марка. Ей самой очень хотелось расплакаться, чтобы дать выход своему горю.
Брианна опустилась на колени возле могилы и положила у изголовья букет полевых цветов. Коламбус предложил ей руку, чтобы помочь подняться. Она несколько секунд раздумывала, но потом все-таки оперлась на его руку. Интересно, если бы она любила этого мужчину, его бы у нее тоже забрали? Встретив его взгляд, она подумала: «Это хорошо, однако, что я замужем за другим мужчиной». Иначе она не устояла бы перед таким сильным искушением и тем самым подвергла бы жизнь Кола смертельной опасности.
А в это время довольно далеко от них Баррет делал все возможное, чтобы догнать ее. Однако она уже не боялась его. У нее просто не осталось к нему никаких чувств. Ее сердце иссохло и стало похожим на те сушеные яблоки, которые они с Лилит обычно добавляли в пирог.
Когда они возвращались в лагерь, она мысленно повторяла слова, написанные на могильной плите, — «ее все любили, ее все любили, ее все любили»… Най крепко держал ее за руку, как будто боялся отпустить даже на мгновение.
Глядя на осунувшееся лицо Марка и заплаканные лица его сыновей, Брианна поняла, что написанное на могиле Лилит — истинная правда. Лилит действительно все любили. И Брианне стало стыдно за то, что она завидует ей. Ей так хотелось познать то, что Лилит познала за годы счастливой семейной жизни с Марком. Ей тоже хотелось быть любимой, тоже хотелось иметь детей. Неужели ей придется расплачиваться за свою ошибку (именно ошибкой она считала брак с Барретом) всю оставшуюся жизнь?
В этот момент Брианна услышала голос Лилит так же ясно, как она слышала завывание койотов на соседнем холме. «Иногда человек находит свое счастье там, где совершено не ожидает его найти. Не нужно бояться быть счастливым и никогда не нужно оглядываться назад» — сказала Лилит.
Баррет Вайт вытер лицо рукавом рубашки и внимательно пригляделся к листкам бумаги, прикрепленным к стене за лавкой маркитанта. Это были списки потерявшегося скота, записки, которые переселенцы оставили своим друзьям, следовавшими за ними. Здесь были также письма к родным и друзьям с вложенными в них монетками и письменными обращениями к путешественникам, которые следуют на восток страны, забрать эти послания с собой в Штаты и там сдать их на почту. Здесь также имелся список всех тех, кто умер в пути. Однако никаких следов Брианны Баррету найти не удалось. Он так и не смог узнать, проезжала она здесь или нет.
Стоя за спиной Баррета, Вонючка Гаррис засунул в рот конфету и улыбнулся.
— М-мм, это успокоит мои зубы. А еще меня радует, что сегодня можно будет поспать на настоящей кровати. Капитан Рафф очень любезный человек.
— Какая тебе разница, на чем спать? — проворчал Баррет. — Мне сейчас нужно только одно — найти кого-нибудь, кто хоть что-нибудь знает о моей жене. Ну-ка, напомни мне еще раз, как звали ее сестру?
— Я не помню ее имени, но ее мужа зовут Джон Сомервилл, — ответил он.
В лавку зашли двое солдат. Баррет подошел к ним и показал им дагерротип.
— Добрый день. Я тут разыскиваю свою жену. Вы случайно не видели ее?
Один солдат быстро посмотрел на снимок, покачал головой и ушел. А второй сказал:
— Да она просто красотка!
Баррет злобно зыркнул на него.
— Ты ее где-нибудь видел?
— Послушайте, мистер, капитан ведет записи, и он говорит, что за эту весну здесь проехало больше четырех тысяч фургонов. Представляете, сколько это людей? В этой толпе даже такую красотку, как ваша жена, трудно было бы запомнить, — сказал он и тоже покинул лавку.
— Черт возьми! А ты говорил, что кто-нибудь ее обязательно узнает, — зло бросил Баррет и засунул в карман дагерротип.
— Я же говорил тебе: это все равно что искать иголку в стогу сена, — сказал Вонючка и засунул в рот еще одну конфету.
Баррет с размаху врезал кулаком прямо Вонючке в челюсть.
— Убирайся к дьяволу! Если бы ты как следует выполнил свою работу, то я бы тут сейчас, как дурак, не ловил каждого встречного придурка и не расспрашивал бы его, где моя жена. Я бы уже давно все выяснил.
Вонючка поднялся на ноги, потер ушибленную челюсть, однако ничего не сказал. Он хорошо знал взрывной характер Баррета и поэтому понимал, что сейчас лучше промолчать.
Баррет потер ушибленные пальцы и сказал:
— Убирайся отсюда. Попробуй продать наших лошадей, а на вырученные деньги купи других.
— Я из-за тебя проглотил конфету, — жалобно произнес Вонюча и ушел.
Возле кузницы незнакомый высокий мужчина сидел на бочке и вырезал какую-то фигурку из дерева. Он внимательно слушал, как Вонючка Гаррис просил кузнеца подковать лошадей, продать вьючных мулов и купить ему других. После того как Гаррис вышел и вместе с Вайтом пошел ужинать в харчевню, принадлежавшую семье мормонов, Коламбус Най поднялся с бочки и вошел в кузню. Босоногий мальчишка раздувал меха, а широкоплечий кузнец с толстой, как у бульдога, шеей ковал подкову. В кузне находилось целое стадо лошадей и мулов.
Всех этих животных нужно было перековать.
— Похоже, у вас чертовски много работы, — сказал Най, как обычно держа во рту одну из своих зубочисток. — А что, если я помогу выбрать мулов для того парня, который только что ушел?
Кузнец вытер рукой пот со лба и задумчиво посмотрел на Ная. Он был по пояс голым, но в кожаном фартуке.
— А ты, кажется, Коламбус Най
Не ответив ему, Най продолжал вырезать фигурку орла.
— У тебя есть дети? — спросил он у кузнеца.
— Двое, а что?
Най протянул ему деревянного орла. Потом он вытащил еще один кусочек дерева из сумки, пристегнутой к ремню, и начал вырезать новую фигурку.
— Просто хочу быть уверенным в том, что у хозяина этих мулов будет приятное путешествие и ему не придется никуда спешить, загоняя бедных животных.
Кузнец усмехнулся. «Вот так дельце! — подумал он. — Будет о чем рассказать ребятам сегодня вечером за стаканом виски».
— Это здорово, — сказал он и указал на двух мулов, которые были привязаны к ограде загона для скота. — Только сильно не ослабляй перевязь, — добавил он и подмигнул. —
Хорошо бы подсыпать им какого-нибудь снадобья. Тогда никакой забор и никакие путы не удержат их в лагере. И не надевай на них вьючные седла.
— Благодарю за совет, — сказал Най.
Он закончил вырезать фигурку оленя, потом отдал ее кузнецу и пошел к загону, в котором стояли двое несчастных мулов.
Вечером того же дня Панч Молтон и еще несколько парней из каравана Меграджа проявились возле холерного лагеря. Они направлялись в форт, однако, как они объяснили, не могли проехать мимо, не поинтересовавшись, как обстоят дела в лагере. Выразив соболезнования по поводу смерти нескольких больных, они поехали дальше. Через час они встретили на дороге Коламбуса Ная.
— Почему тебе не вернуться к своим друзьям, индейский муженек? — спросил его Панч.
Проигнорировав его вопрос, Най обратился к спутникам Панча:
— У вас что-то случилось? — спросил он.
— Да, все из-за этого чертового бизона, — ответил Бен Крейтер. — Он приходил ночью в наш лагерь и увел с собой половину наших волов. Нам пришлось полночи их искать.
— Думаю, что мы уже не найдем их, — добавил другой мужчина. — Хотим купить в форте волов, а потом поедем дальше.
— Никто не пострадал? Все целы?
— Все целы. Только от испуга чуть не наложили себе в штаны.
— Ты специально ездил в форт, чтобы заразить там народ холерой? — спросил Панч у Ная.
Най помолчал немного, грызя свою зубочистку, а потом сказал:
— Если бы я мог кого-нибудь заразить, то начал бы с тебя, Молтон. Ты больше других заслужил такую честь.
Мужчины засмеялись, а Най, натянув поводья, поскакал дальше.
— Черт тебя подери, индейский муженек! — пробормотал Панч и подумал, что в один прекрасный день их дорожки снова пересекутся, и тогда он поквитается с Наем.
Панч и его спутники приехали в форт еще до полудня. Они спешились возле кузницы, рядом с которой находился загон для скота, и пошли осматривать животных, которых выставили на продажу. В подкове задней левой ноги лошади Панча застрял камень. Он наклонился, поднял ногу лошади и начал выковыривать ножом камень из подковы.
— Панч Молтон! — раздался чей-то голос за его спиной. — Какого черта ты здесь делаешь?
Панч обернулся и увидел Баррета Вайта и Вонючку Гарриса.
— Я же говорил тебе, что собираюсь ехать в Орегон, — ответил он, продолжая свое занятие. — А как ты оказался здесь? Неужели едешь искать золото? Да ведь ты и так уже богатый.
Последний раз, когда мы играли в карты в трактире, ты меня просто раздел, отхватил кругленькую сумму.
Вайту не хотелось говорить ему о том, что от него сбежала жена.
— Я тут ищу кое-кого. Друг попросил оказать ему услугу, — сказал он и посмотрел на Вонючку, сделав ему знак, чтобы тот держал язык за зубами. — От него сбежала жена, — пояснил
Баррет и достал из кармана дагерротип. — Ты случайно не видел эту женщину?
Панч чуть не подавился куском жевательного табака, когда увидел на снимке Брианну Виллард в красивом дорогом платье, благородную и возвышенную.
— Да я хорошо ее знаю! Мы ехали с ней в одном караване. Она всем говорила, что она вдова.
Вайт старался ничем не выказать своей радости.
— Это меня не удивляет. Скажи мне, с ней рядом есть какой-нибудь мужчина?
— Да, один вонючий муженек индианки. Коламбус Най. Он говорит, что он ее брат.
— Чертова шлюха! У нее нет братьев, — заявил Вайт, крепко сцепив от злости зубы. — Гарри, пойди к этому остолопу кузнецу и поторопи его.
— Я его уже как следует припугнул. Даже сказал, что застрелю его, однако он продолжает твердить одно и тоже. Говорит, что мы должны ждать своей очереди и что нашими лошадьми он сможет заняться только завтра.
— За это время жена твоего друга далеко не убежит, — сказал Панч и понимающе улыбнулся. — Она ухаживает за больным людьми в холерном лагере. Это милях в двенадцати отсюда. Думаю, что они проторчат там еще дня два, не меньше.
Вайт кивнул.
— Наконец и нам начинает везти. Ты уверен, что она сама не подхватила холеру?
— Я сегодня вечером проезжал мимо лагеря. Она выглядела вполне здоровой. Най был сегодня здесь. Мы встретили его, когда ехали сюда.
— Коламбус Най? Он здесь, в форте?
Панч кивнул. Камень наконец выскочил из подковы, и он отпустил ногу лошади. Выпрямившись, он положил нож в карман. Баррет обнял Панча за плечи.
— Панч, у меня к тебе есть предложение. Не хочешь немного подзаработать
— Кол, где ты был?
Он слез со своего серого жеребца и посмотрел на Брианну. Она выглядела такой уставшей и потерянной, что у него сердце сжалось от боли. Он подумал, что это из-за того, что она тяжело переживает смерть Лилит, а еще потому, что провела много бессонных ночей у постели больной подруги.
Когда умерла Лилит, она не плакала. Она вообще в последнее время не плакала. Колу показалось, что она специально изводит себя тяжелой работой, чтобы не думать о постигших ее несчастьях. Он даже уже забыл, когда последний раз видел улыбку на ее лице.
— Я был в форте.
— Я знаю это. Зачем ты туда ездил?
Он решил, что она просто скучала без него и опасалась, что с ним может что-нибудь случиться. Это было чертовски приятно.
— Если ты знала, где я был, то почему спрашиваешь меня об этом? — поинтересовался он и улыбнулся ей.
Брианна недовольно хмыкнула.
— Какая разница! — бросила она и, резко повернувшись, хотела уйти, он он поймал ее за руку и остановил.
— Подожди. Что случилось? — спросил он и, посмотрев в ее печальные глаза, понял что все-таки что-то произошло.
— Умерли Амос Шотхилл и Сара Гудмен. Все ждали тебя, чтобы ты помог их похоронить.
Они вместе подошли к костру, и он налил себе чашку кофе.
Он стоял с кружкой дымящегося кофе всего в шаге от нее. Стоило ему только наклонить голову, и он мог бы поцеловать ее, однако он не стал этого делать, потому что вокруг было много народу. Недалеко от них мальчишки Вуди смазывали спицы колес своего фургона. Буквально рядом с ними сидела маленькая Фанни Гудмен и читала книгу младшим детям. По другую сторону от них Марк пытался залатать дыру в брезентовом покрове своего фургона. Вместо поцелуя он решил еще немного подразнить ее.
— Может быть, в один прекрасный день ты поймешь, что я могу сгодиться не только для рытья могил, — сказал он.
Она покраснела и быстро проговорила:
— Я в этом никогда не сомневалась. Ты хороший, добрый и заботливый... — произнесла она и замолчала, увидев, что он улыбается.
Она покраснела еще сильнее, когда поняла, как ловко он ее провел, заставит выразить свои чувства к нему.
— А как насчет поцелуев? — спросил он и, наклонившись к ней ближе, посмотрел на ее губы. — Неужели я плохо целуюсь?
Она резко оттолкнула его обеими руками, и он пролил кофе себе на рубашку.
— Ты просто невыносим, Коламбус Най!
Он засмеялся, когда она побежала от него прочь. И тут он вспомнил, что хотел ей сообщить нечто важное. Он так желал эту женщину, что, когда она оказывалась рядом с ним, моментально забывал обо всем на свете. Тихо выругавшись, он крикнул ей:
— Постой, женщина!
— Что тебе еще? — спросила она, когда он догнал ее.
Он посмотрел по сторонам и тихо произнес:
— Баррет Вайт в форте. Он показывает всем твой снимок. Я сделал все, чтобы задержать его, но нам лучше как можно быстрее убраться отсюда. Как можно быстрее.
— Дагерротип! Никогда не думала, что он воспользуется им для того, чтобы найти меня, — сказал она и, закусив нижнюю губу, задумалась. — Каждый день по дороге проезжают сотни людей. Им будет нелегко найти нас. Я думаю, мы можем разместить наших подопечных в фургонах и тронуться в путь. Больные смогут выдержать дорогу.
— Я поговорю с людьми. А ты ни на шаг не отходи от лагеря. Если нужно будет справить нужду, возьми горшок, но только ни в коем случае не отходи за фургоны.
Он ушел, а Брианна так и осталась стоять, пытаясь взять себя в руки. Форт находился всего в двенадцати милях от них, значит, всего двенадцать миль отделяли ее от Баррета. И от жестокого наказания, которому он ее, вне всякого сомнения, подвергнет. Может быть, когда они вернутся домой, он снова закроет ее в сарае? Или снова разорвет всю ее одежду и заставит ходить голой? А может быть, разрешит своим друзьям позабавиться с ней? Он не раз угрожал ей этим.
Она посмотрела на Кола, полюбовалась его высокой, мускулистой фигурой. Он стоял, освещенный пламенем костра, и разговаривал с Марком и другими мужчинами, засунув по привычке руки за ремень брюк. Она улыбнулась. Даже не видя его лица, она знала наверняка, что он сейчас грызет свою зубочистку. Он вспомнила его ласковые и требовательные губы. Если Баррет поймает ее, она уже никогда не увидит Коламбуса Ная. И тут она поняла, что никакие наказания, которым может повергнуть ее Баррет, не могут сравниться с той болью, которую причинит ей разлука с этим мужчиной.
До самой ночи Брианна ухаживала за Вайолет и Тасвеллом Вуди, за Люси и Лавинией Декер. Наконец решение было принято: на рассвете они свернут лагерь и тронутся в путь. Они постараются ехать как можно быстрее, чтобы поскорее присоединиться к каравану Меграджа.
— Миссис Виллард, — обратилась к ней Люси Декер, оторвав Брианну от размышлений. — Почему Кол не пришел проведать меня? Он что, боится заразиться?
— Люси! — воскликнула ее мать. — Это было бы не совсем прилично. Ведь ты в постели. Ты, наверное, забыла, юная леди, что вы еще не жених и несеста.
— Но мы скоро ими станем, мама. Он хочет жениться на мне. Он много раз говорил мне об этом.
«Как жаль, — подумала Брианна, — что Люси не умерла вместо Лилит и Бетси». Мысленно отругав себя за то, что могла так подумать, она выбралась из фургона Декеров. Она так разволновалась, так разозлилась на Кола, что решила нарушить его запрет и уйти за территорию лагеря. Ей нужно было побыть одной и успокоиться. В этот момент чья-то сильная рука схватила ее и поволокла в темноту.
Брианна отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырваться из железных объятий. Она царапалась, кусалась, упиралась ногами, чтобы этот человек не мог оттащить ее далеко от лагеря. Мужчина выругался и отдернул руку. Она споткнулась и упала на колени. Он снова схватил ее за запястья и с силой дернул на себя. В темноте не было видно лица мужчины, однако она знала, что это не Баррет. Это придало ей мужества, и она вонзила свои зубы в руку мужчины.
— Черт тебя подери, грязная шлюха! — закричал он и свободной рукой ударил ее по лицу.
Удар был таким сильным, что у Брианны закружилась голова. Однако она почувствовала, что мужчина отпустил ее, и со всех ног побежала к лагерю. В промежутке между фургонами она увидела Кола, который разговаривал с другими мужчинами. Он был так близко от нее, так близко! Она открыла рот, чтобы закричать, но не смогла произнести ни звука. Ее преследователь снова схватил ее и повалил на землю.
Он лег на нее, обхватил ее бедра руками, сжал рукой ее грудь и, хрипло засмеявшись, сказал:
— Не думал, что мне так повезет, кода я пообещал твоему хозяину, что передам тебе весточку от него.
Это был Панч Молтон! Она содрогнулась при мысли о том, что его руки касаются ее тела. Она до сих пор помнила, как он ударил Дульси кулаком в лицо. Он был точной копией Баррета, только намного моложе его.
Баррет столько раз бил ее, что она уже выработала определенную тактику поведения. Не нужно сопротивляться, не нужно дразнить его. Нужно продемонстрировать ему, как сильно она боится его, для того, чтобы он успокоился. Ни в коем случае нельзя ни плакать, ни просить пощады. Нужно быть тише воды, ниже травы и тогда он не причинит тебе боли.
— Эй, что скажешь, вдова? — спросил он, дыша ей в ухо. — Ты, наверное, хотела бы, чтобы тебя сейчас лапал этот индейский муженек. Я знаю, что он не твой брат. Так почему бы и мне не позабавиться?
Он крепко прижался к ней бедрами, и она вдруг осознала, что не может просто сдаться и позволить ему сделать то, чего он хочет. Он не Баррет, а она уже давно не та женщина, какой она была, когда уезжала из Сент-Луиса. К тому же Панч Молтон не ее муж.
Если бы он только отпустил ее ненадолго, если она могла усыпить его бдительность… Однако прежде чем сделать то, чего он хотел, ему нужно снять с нее одежду и раздеться самому. Поморщившись от отвращения, она бросила:
— Что, в такой позе?
— Почему бы и нет? Никогда не делала этого так, как обычно делают шлюхи?
Он привстал для того, чтобы задрать на ней юбку. Брианна воспользовалась этим и что есть силы ударила его локтем в грудь и громко закричала.
Согнувшись от боли, он прижал руки к груди и, не удержавшись, упал на нее. Она попыталась сбросить его с себя. Он схватил ее рукой за волосы и с силой дернул. Она снова громко закричала.
Со стороны фургонов послышался топот ног. Брианна видела, как Кол вглядывается в темноту. За ним маячили Марк и братья Вуди.
— Ты, мерзкая сука, заткнись немедленно, если хочешь жить! — прошипел Панч, прижавшись своей щекой к ее щеке.
Она почувствовала, что от него воняет виски. Его колючая щетина царапала ее нежную кожу. Задыхаясь от злости, она лежал под ним, не в силах пошевелиться.
Най сказал что-то своим товарищам и скрылся в темноте.
— Черт побери! — пробормотал Панч, вглядываясь в ночь.
Крепко держа ее за волосы, он поднялся на ноги и поднял ее. Он вертел головой из стороны в сторону, пытаясь определить местоположение Ная. Услышав, как где-то совсем близко щелкнул револьвер Ная, он замер на месте, однако не спешил отпускать ее.
— Слушай внимательно, — прошептал он. — Баррет скоро придет за тобой, и если этот твой грязный любовничек будет по-прежнему отираться возле тебя, он его пристрелит. И тебя, может быть, тоже.
И, отпустив ее, он скрылся в темноте.
Через секунду к ней подбежал Най с револьвером в руке.
— Что случилось? Это был Баррет?
Она покачала головой, не в состоянии произнести ни слова.
— Куда он побежал?
— Я… я не знаю, ведь очень темно.
Он поднял ее на руки и понес к фургону. Всю дорогу он напряженно вглядывался в темноту.
— Кто это был?
Она не посмела признаться ему. Най убьет Панча, а потом попытается добраться и до Баррета. Она не хотела подвергать опасности жизнь Кола.
— Кто-то из друзей Баррета.
— Что ему было нужно?
— Он сказал, что Баррет скоро придет за мной и… и чтобы я была готова к этому. Ты спугнул его, — сказала она, так и не решившись передать ему вторую часть послания Баррета.
Даже несмотря на то, что сделать ей это будет очень трудно, она все же постарается сделать так, чтобы Кол держался от нее подальше.
Ради его же безопасности.
Глава двадцать первая
Как только она легла в постель и зажгла лампу, сразу почувствовала, как зашатался фургон и кто-то залез внутрь. Брианна надеялась, что это был Кол, однако все-таки испугалась, представив, что это может быть ее муж. Она инстинктивно прижала к себе котенка и затаилась. Най, словно почувствовав ее страх, сказал:
— Это я, Бри.
Она закрыла глаза. Ей очень не хотелось делать то, что она должна была сейчас сделать.
— Почему ты здесь? Неужели снова пошел дождь?
— Дождь или не дождь, но я буду спать здесь. Не хочу, чтобы кто-нибудь пробрался к тебе ночью, черт возьми.
Ее глаза уже привыкли к темноте, и она теперь отчетливо видела каждое его движение. Он снял через голову свою кожаную рубашку и повесил ее на гвоздь, который был вбит в деревянный каркас фургона. На Кола не падал свет лампы, однако она и без этого отчетливо представляла все его тело — завитки светлых волос в низу плоского живота, упругие мышцы рук, узкие бедра и длинные ноги в кожаных брюках. Он сел на пол и снял мокасины. Потом он поднялся и снял с себя брюки. Все это время она следила за ним, затаив дыхание, но под конец не выдержала и глубоко вздохнула. Она задрожала всем телом и почувствовала, как жар разливается в самых интимных местах. Ей нужно было как-то отвлечься от этих мыслей и сделать так, чтобы он ушел из фургона.
— Ты обещал спать под фургоном, если будет хорошая погода. И прекрати чертыхаться. Чтобы я больше этого не слышала!
— Ха! Зато я слышу это сплошь и рядом, — фыркнул он, стащив с ноги штанину.
У Брианны внутри все сжалось.
— Еще бы! Обычно так выражаются малограмотные люди.
— Ты хочешь сказать, что я глупый? — спросил он, освобождаясь от второй штанины.
— Нет, я хочу сказать, что тебе следует выражать свои мысли на правильном, литературном языке.
— Я не умею говорить по-другому. Да и читать я тоже не умею. Это тебя раздражает?
Она закусила губу, чтобы ненароком не выдать свои истинные чувства.
— Конечно, это раздражает меня. Я…
— Ты можешь научить меня читать. Я уже знаю алфавит, — сказал он и, забрав у нее котенка, сел на постель рядом с ней, а потом обеими руками обнял ее и поцеловал. — Ты до сих пор не ответила на мой вопрос, — прозвучал его низкий, хриплый голос. — Ну так как, я хорошо целуюсь?
Он снова поцеловал ее, и сладкая истома разлилась по всему ее телу. Ей показалось, что она проглотила то самое средство, которым лечила больных, — смесь бренди, сахара и бараньего жира. Он поцеловал ее в висок, а потом начал покрывать поцелуями щеку и шею, спускаясь все ниже и ниже. Все ее тело стало ватным, и она никак не могла собраться с силами, что оттолкнуть его. Вдруг ее охватила паника. А что, если Баррет расположился сейчас где-то неподалеку и наблюдает за ее фургоном? Ей нужно заставить Коламбуса уйти.
— Кол, я устала. Я не смогу уснуть, если ты останешься здесь. Почему бы тебе не лечь возле костра?
Най долго и пристально смотрел на нее. Он понял, что она чего-то боится. —Что-то не так?
— Да. Я хочу спать, и для этого мне нужно, чтобы весь фургон был в моем распоряжении.
Он отпустил ее и сел на постели, но не ушел. К ее ужасу он поднял одеяло и лег рядом с ней.
— Кол! Что ты делаешь?
— Ты скоро все поймешь.
Он оперся плечами о деревянный каркас фургона, крепко обнял ее и прижал к своей обнаженной груди. Она вдыхала его сладкий запах, понимая, что теряет над собой контроль.
Однако она все-таки еще раз попыталась оттолкнуть его.
— Коламбус Най, немедленно убирайтесь из моей постели!
— Я останусь здесь. Потому что только так я смогу защитить тебя.
— Прекрасно. Тогда уйду я.
— Черта с два! Какая муха тебя укусила, женщина?
Он еще крепче прижал ее к себе, когда она пыталась перелезть через него. Теперь одна ее нога лежала на нем, а его руки сжимали ее, не давая даже пошевелиться. Сквозь тонкую ткань ночной рубашки она ощущала тепло его тела. Жесткие волосы, покрывавшие его грудь, щекотали ее нежные груди.
Най моментально забыл обо всем на свете, когда почувствовал прикосновение ее твердых сосков. Он забыл о том, что должен защищать ее, и следовал только желаниям своего тела. Запустив пальцы в ее густые волосы, он придвинул к себе ее лицо. Когда он прикоснулся губами к ее губам, ему показалось, что в него попала молния, опалив все тело.
Брианна больше не могла сопротивляться зову плоти, который она еще не до конца осознавала. Вот сейчас рядом с ней Коламбус Най. Он крепко обнимает ее, и она знает, что больше всего на свете хочет, чтобы он всегда был рядом с ней. Его жизнь теперь стала для нее важнее ее собственной жизни. И эту жизнь Баррет Вайт грозится у него отнять.
Однако Баррета здесь не было.
И тут ее осенило. Если бы Баррет намеревался сам приехать за ней, он бы уже давно приехал. Значит, что-то задержало его, и он послал вперед Панча, чтобы тот дал ей понять, что она не сможет скрыться от Баррета. Она не знала, сколько у нее осталось времени до того, как Баррет приедет и попытается убить Ная. Однако в одном она была уверена: сегодняшняя ночь в ее полном распоряжении.
Одна только ночь, чтобы насладиться друг другом, но воспоминаний об этой волшебной ночи ей хватит на всю оставшуюся жизнь. Когда она вернется в Сент-Луис и снова окажется в плену у Баррета, эти воспоминания помогут ей выжить.
Она обняла Кола за шею и сказала:
— Целуй меня! О-о, прошу тебя, целуй меня и не останавливайся ни на минуту.
Най нахмурился, уловив нотки отчаяния в ее голосе. Сначала она заставляла его уйти, а теперь требует, чтобы он поцеловал ее. Она чего-то боится? Он сразу понял, что интимная жизнь с мужем причиняла ей в основном боль, а не удовольствие. Он надеялся, что сумеет показать ей, что такое настоящая близость между мужчиной и женщиной, и она давала ему такую возможность. Однако интуиция подсказывала ему, что ее что-то заставило уступить ему. Но зов его возбужденной плоти был так силен, что он не стал выяснять истинную причину ее поступка.
— Я буду целовать тебя везде, — прошептал он, почувствовав, что по всему его телу побежала дрожь. Сейчас он испытывал такое сильное влечение, какое ему еще никогда не приходилось испытывать. — Везде, где ты захочешь, — сказал он, и их губы слились.
Он обвел языком по контуру ее губ, а потом провел им по губам. Они раскрылись, давая возможность его языку исследовать влажные глубины ее рта. В нем бушевала такая страсть, что Брианна просто была не в силах сопротивляться. Она просто отдалась этой страсти. Она вдыхала его запах, ощущала вкус его тела. Все это просто сводило ее с ума. Теперь она хотела только одного — чувствовать его тело, вдыхать его аромат и ни о чем не думать.
Най покрыл поцелуями все ее лицо, потом нежно сжал зубами мочку ее уха, и по ее телу пробежала дрожь.
— Поцеловать тебя здесь? — пробормотал он, коснувшись губами ее уха. — Или здесь? — спросил он, поцеловав ее в подбородок.
Потом он начал целовать ее шею, легонько покусывал нежную кожу, опускаясь все ниже и ниже, до самой ключицы. Потом он облизал маленькую впадинку у основания шеи.
Брианна застонала и прижалась к нему.
— Как ты это делаешь? — прошептала она, задыхаясь. — Почему у меня внутри все горит огнем?
Кол тихо засмеялся.
— Это правда?
— Да. Я ощущаю в себе дикую, необузданную страсть, такое сильное… желание.
— В каком месте мне еще поцеловать тебя, женщина? — спросил он и нежно сжал ее грудь. — Может быть, здесь? Хочешь почувствовать, как мои губы коснутся твоего соска? Хочешь, чтобы я пососал его так, как это делают младенцы?
Его слова обжигали ее, как огонь. Она почувствовала между ногами приятную влагу и трепет. И вдруг она вспомнила Баррета. То, как он хватал ее, как грубо овладевал ею. И она отодвинулась от Кола.
Он же подумал, что она специально сделала это, чтобы ему было удобнее. Кол начал ласкать ее груди, нежно потирая большими пальцами ее соски. Они сразу же увеличились и стали твердыми, как маленькие шишечки.
— Как же ты прекрасна! — пробормотал он, впиваясь губами в ее губы. — Я хочу ласкать и целовать все твое тело. То, что происходит сейчас между нами, — это не грех. Именно так все и должно быть. Ты понимаешь это? Мы принадлежим друг другу.
«Как луна и солнце», — подумала она. Неужели он прав и они действительно принадлежат друг другу?
Его руки, ласкавшие ее груди, дарили ей божественное наслаждение. Несмотря на свой страх, она не могла остановить его. Нет, она просто уже не хотела останавливать его.
Кол высвободил руку и развязал ленту, стягивавшую ее волосы. Потом он пальцами разворошил их. Теперь ее волосы, словно атласные ленты, свободно спадали на его руки. Он гладил эти мягкие пряди и вдыхал их аромат— легкий аромат роз. Этот запах смешивался с чистым и нежным ароматом ее тела. Еще он ощущал легкий, слегка пряный, запах страсти, и это сводило его с ума.
Они перекатились на бок, и он начал осторожно расстегивать ее ночную рубашку. Она застонала и положила свою руку поверх его руки, и он, несмотря на то, что внутри у него бушевал настоящий вулкан страсти, понял, что по ошибке принял ее страх за желание. «Не нужно торопиться!» — приказал он себе. Он слишком настойчив. Его руки снова коснулись ее грудей. Он осторожно сжимал их и целовал ее до тех пор, пока она не расслабилась.
Он посасывал ее нижнюю губу, щекотал языком ее нежное небо, потом пососал ее верхнюю губу. Это была своеобразная подготовка. Потом он снова начал целовать ее груди.
Брианна убрала свою руку и поцеловала его в ответ. Он дарил ей столько чудесных ощущений, что она просто потерялась в этом огромном море удовольствия. Когда его губы отстранились от ее губ и он начал своими губами медленно прокладывать влажную дорожку по ее шее, она уже не противилась его ласкам. Он поцеловал ее в ключицу сквозь тонкую ткань ночной сорочки, и она замерла. Его дыхание согревало ее кожу. Когда же его губы опустились еще ниже, она почувствовала, как влажная после его поцелуев ткань сорочки коснулась ее кожи, добавив новый оттенок в палитру тех божественных ощущений, которые дарили ей его губы.
Она почувствовала, что он прикоснулся губами к ее груди, и затаила дыхание. Его прикосновения дарили ей все новые, чудесные и такие сильные ощущения. Она чувствовала себя цветком, который пробивается после суровой зимы через плотный снежный покров, чтобы погреться в лучах солнца. Насладиться его теплом, его ослепительным, обжигающим теплом. Казалось, что все ее тело сжалось в ожидании фантастического взрыва, который сотрясет все ее естество и навсегда изменит ее. Это пугало и в то же время очаровывало ее. Она теперь считала, что нет на свете большего удовольствия, чем это.
Потом он обхватил губами ее сосок. Она глубоко вдохнула и замерла, чувствуя, что вот-вот что-то разорвется у нее внутри, в низу живота, у основания ног, там, где бешено пульсировало желание. Он нежно облизывал ее сосок, легко покусывал его, катал между зубами, а потом начал энергично сосать его.
— Ты обжигаешь меня, — пробормотала она, выгибая спину. — Солнце… лучи солнца… обжигают меня.
— Это еще не все, — прошептал он, снова касаясь губами ее груди. — Я могу распалить тебя еще сильнее, поднять тебя еще выше.
Потом он быстро, одну за другой, начал расстегивать пуговицы на ее ночной сорочке. Когда он прикоснулся губами к ее обнаженному телу, она поняла, что он был прав.
Непередаваемо прекрасным было ощущение, когда обнаженная плоть прикасалась к обнаженной плоти. Баррет тоже лакал ее груди губами и зубами, однако это причиняло ей только боль и ничего кроме боли. Но сейчас ее ласкал Коламбус, и каждое прикосновение его рук и губ было просто божественно прекрасным.
Брианна застонала и еще сильнее выгнула спину, когда он взял в рот ее грудь. На вкус она была похожа на сладкий нектар, а на ощупь напоминала самый тонкий бархат. Он проводил языком вокруг розового кружочка и наслаждался мягкостью шелковистой кожи. Она тихо всхлипывала от восторга, и он чувствовал, что теряет над собой контроль. Ему нестерпимо хотелось разорвать ее сорочку, прижаться к ее бедрам, закинуть ее ноги себе за спину, и войти в ее недра. Подумав о том, как было бы прекрасно вонзить свою возбужденную плоть в ее влажное и теплое лоно, он ощутил просто адскую боль. Он может умереть, если немедленно не овладеет ею.
Он начал ласкать ее вторую грудь и почувствовал, как сильно бьется ее сердце. Оно билось в унисон с его собственным сердцем. Он ласкал ее губами, языком и руками. Потом его рука опустилась ниже. Он погладил ее ребра, изящный изгиб талии, бедро, а затем прижал ладонь к ее мягкому животу.
Когда Брианна почувствовала, что его рука опустилась ниже и оказалась между ее ногами, она вся сжалась, ожидая, что сейчас снова почувствует боль.
Кол поднял голову, а его рука замерла на месте.
— Ты такая красивая, такая замечательная! — прошептал он.
Потом он снова прикоснулся губами к ее соску и нежно поцеловал его. Первый раз в своей жизни Брианна действительно ощущала себя прекрасной. Она попыталась расслабиться, убеждая себя в том, что сейчас рядом с ней Кол, и он не может причинить ей боль.
Она вдруг осознала, что напряженно ждет, как он сейчас положит ее на живот, и она ощутит боль и унижение. И ее страстное желание уступило место страху.
Най почувствовал ее напряжение и выругался про себя. Приподнявшись, он оперся о локоть и посмотрел на нее. Она отвернулась от него. Погладив ее по щеке, он почувствовал, что она влажная от слез.
— Что с тобой? Ты же знаешь, что я никогда не сделаю тебе больно.
— Я… я знаю. Я просто не могу… Я постоянно вспоминаю Баррета и жду, что снова почувствую боль.
— Вот мерзкий ублюдок! Я убью его за то, что он сделал с тобой.
— Нет! — воскликнула она и прикоснулась рукой к его лицу. — Прошу тебя, не нужно. Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится.
Почувствовав тревогу в ее голосе, он сразу же перестал злиться. Он ей не безразличен. Так беспокоиться можно только о человеке, которого любишь. От радости его сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
— Тише. Со мной ничего не случится. Не беспокойся обо мне. Мне еще никогда не было так хорошо, как сейчас с тобой. И я никому тебя не отдам, — сказал он.
Она так долго ждала этих слов, однако, услышав их, испугалась. Она вспомнила, что ей сказал Панч Молтон. «Ты должна оставить Коламбуса. Если Баррет увидит тебя с другим мужчиной, то он убьет тебя». Вот что он ей сказал.
— Нет, — сказал Кол и тихо засмеялся. — Если мы снова с ним встретимся, то умрет именно он. Забудь об этом, Бри. Главное сейчас — это наши чувства. То, что происходит между нами.
— Мы — как солнце и луна?
— Да, как солнце и луна. Я еще даже не до конца открыл тебе, какое наслаждение могут подарить мои руки.
— Прямо сейчас?
— Нет, сейчас уже очень поздно. Тебе нужно отдохнуть. У нас еще много ночей впереди и столько наслаждения, что ты даже представить себе не можешь, — сказал он.
Перевернувшись на спину, он прижал ее к себе и положил ее голову на свое плечо.
— Но Баррет…
— Забудь о нем, Бри. Я не позволю ему разрушить наши отношения. Я с ним разберусь. А сейчас спи.
Она долго лежала с открытыми глазами, но потом все же заснула. «Однако какой же мерзавец ее муж! — подумал Най. — Как же, должно быть, жестоко он с ней обращался, если она теперь панически боится заниматься любовью. А ведь интимные отношения доставляют только удовольствие и радость. И в этот момент он отчетливо осознал, что один из них — Баррет Вайт или Коламбус Най — должен умереть. И это неизбежно.
Он почувствовал, что она задрожала, его плечо стало влажным в том месте, где к нему прикасалось ее лицо.
— Бри? Что случилось? Ты все еще боишься?
— Нет, — пробормотала она, всхлипывая. — Я… я чувствую какую-то пустоту.
Не сдержавшись, он засмеялся.
— И я тоже, моя сладкая женщина. Твое тело не хочет спать, оно жаждет любви. Если ты доверишься мне, то я смогу удовлетворить потребности твоего тела.
— Я доверяю тебе. Но дело не в этом, — пробормотала она и разрыдалась, закрыв руками лицо. — Я думаю о Лилит, о Джулии, о Шекспире. Обо всех, кого я любила.
Он пробормотал ей слова утешения на незнакомом языке и прижал ее к себе. Он прекрасно понимал, что с ней сейчас происходит. Ко всем тяжелым переживаниям последних дней
— смерть Лилит, ужасы холерной эпидемии — добавилось еще и неудовлетворенное желание. Это переполнило чашу ее терпения, и она утратила контроль над собой. Увидев ее слезы, он почувствовал благодарность и облегчение.
— Прости меня. Прости, пожалуйста. Я никак не могу успокоиться.
— Не беспокойся, — сказал он. — Это нормально. Плачь себе на здоровье. Теперь все будет хорошо. Обещаю тебе.
Брианне очень хотелось поверить ему, однако она знала Баррета гораздо лучше, чем он. К тому же Баррету теперь помогали Панч Молтон и еще один человек, с которым он вместе путешествует. Теперь, после того как она уступила Колу, поддавшись магии его поцелуев, ее положение стало еще хуже. А может быть, ей действительно не нужно ни о чем беспокоиться? Что, если Кол действительно сможет справиться с Барретом? Однако как же он сможет это сделать, если он даже не знает, сколько у него врагов? Наверное, ей стоит рассказать ему о Панче.
Нет, она сама должна найти способ все это уладить. Уладить так, чтобы не подвергать опасности жизнь Коламбуса.
|
