|
Глава 4
Вечер воскресенья, 18:54. Все, чего я хочу, — заползти в постель, накрыться с головой одеялом и проспать ближайшие пару месяцев. Вчера вечером я снова встречалась с Люком. В другом баре, но с той же целью. И единственное, чем я могу похвастаться, — это большая водяная мозоль на левой пятке.
Я уже собиралась позвонить Рейнбоу и отменить наши посиделки, но тут возникло две проблемы. Первая: я уже пообещала, что приду, и вряд ли смогу еще раз вынести ее взгляд побитой собаки. Вторая: у меня не было номера ее телефона.
Так что, влезая в туфли, я решила взять себя в руки и все-таки сходить к ней.
Я встала и вздохнула. Наверняка будет не так плохо. Уж не хуже, чем на корпоративной вечеринке. (Содрогнулась от воспоминания.)
Я сняла ключи, которые всегда вешала на крючок у двери, и заколебалась, не прихватить ли сумочку. В конце концов, взяла ее. Никогда вперед не знаешь, что тебе понадобятся нитка с иголкой или прозрачный лак для ногтей (удивительно, как многофункционален этот предмет!).
Закрывая квартиру, я снова вздохнула и поплелась к ее двери. Постучала и стала ждать, переминаясь с ноги на ногу, чтобы уменьшить нарастающую боль от волдыря на пятке.
Тысяча один.
Тысяча два.
Тысяча три.
Тысяча четыре.
Тысяча пять.
Никто не отвечает.
Хм... Я прижала ухо к двери. Ничего. А что, если ее нет дома? Может, она забыла?
Я стукнула кулаком по двери и задержала дыхание. И едва моя надежда окрепла, как дверь распахнулась и вот она стоит передо мной в одежде, полностью соответствующей ее имени .
— Привет, Кэт! — расплылась она в улыбке. И не успела я что-нибудь сказать или сделать, как она затащила меня в квартиру и захлопнула дверь. — Заходи.
Я поставила сумочку на пол и перешагнула через груду обуви, чтобы не споткнуться.
— Спасибо.
— Присаживайся. Я только открою вино и через секунду вернусь.
Я остановила ее прежде, чем она ускользнула в кухоньку.
— Рейнбоу, я не пью спиртного.
У нее вытянулось лицо. Но только на долю секунды. Она снова оживилась.
— Без проблем! Как насчет чая? У меня есть отличный сорт, который мне порекомендовал иглотерапевт. Прямо из Китая.
— Конечно. Это здорово.
— Сейчас. — Уходя, она указала в сторону гостиной. — Располагайся как дома.
Дорогу могла бы не показывать, ведь ее квартира — зеркальное отражение моей. Назвать такую комнатку гостиной — много чести. Она скорее смахивала на длинный коридор от входной двери к спальне (тоже весьма помпезное название для этого чулана).
Если бы я вдруг засомневалась, куда идти, можно было просто двигаться на мерзкий запах.
Боже, что это? Зажав нос двумя пальцами, я семенила вперед. А потом остановилась.
Вот это беспорядок! Кипы журналов громоздились на столе — по крайней мере, я думаю, что где-то под ними был стол. Лампы занавешены платками и шалями, полка вся завалена дешевыми книжками. Это так сильно отличалось от моей опрятной квартиры, как будто я попала в чужую страну.
А потом я обнаружила источник запаха.
Со столика-ящика возле покрытой стеганым японским одеялом кушетки лениво поднималась толстая струйка дыма.
Благовония.
В колледже одна из девушек в моей комнате жгла благовония днем и ночью, чтобы скрыть запах марихуаны, которую она курила.
Но если тот запах был легким и фруктовым, то у Рейнбоу он был тяжелым и таким сильным! Мне кажется, что именно так должны пахнуть южноамериканские проститутки. И интересно, что она пыталась замаскировать подобным ароматом?
По-прежнему зажимая нос, я подняла длинный медный подсвечник с горящей палочкой и оглянулась, соображая, куда бы его переставить. Его необходимо куда-то убрать. Подальше.
— Я так рада, что ты смогла прийти, — крикнула Рейнбоу из кухоньки.
Я подпрыгнула на месте. Виновато? Нет, я не чувствовала вины.
— Я тоже рада.
— Я приготовила все, что смогла. Надеюсь, тебе понравится.
— Наверняка. — Нужно куда-то его спрятать — и быстро! Интересно, она заметит, если я выставлю его на улицу, на ветхую пожарную лестницу?
— А вот и я! О, тебе нравятся благовония?
Я испуганно обернулась. Рейнбоу вошла, неся маленький поднос, уставленный едой и разномастными чашками. Темно-серый пепел упал на пол, но вряд ли она это заметила, если учесть беспорядок в квартире.
— Ну...
— Я знала, что тебе понравится! Я выбрала их специально для тебя. Этот запах подходит к твоей ауре. — Она выхватила подсвечник из моих рук. — Давай поставим его здесь, поближе к тебе.
Горжусь, что и бровью не повела, когда она снова водрузила его назад на столик.
— Садись, — махнула она рукой, — я налью чай.
Сморщив нос, я отодвинула в сторону вещи, валявшиеся на одеяле (господи, только бы они были чистыми!), присела на краешек кушетки и разгладила юбку на коленях, затянутых в нейлоновые колготки.
Рейнбоу сразу же подошла с двумя дымящимися кружками. Поставила одну из них передо мной на вершину неустойчивой стопки журналов и села на пол напротив меня, скрестив ноги по-индийски.
Сжимая кружку в руках, она снова улыбнулась.
— Не могу поверить, что ты пришла. После стольких уговоров.
Я почувствовала себя ужасно виноватой. Святая правда — я отклоняла ее приглашения уже больше года, с тех пор как она переехала сюда
— У меня был очень напряженный год.
— Я заметила, что ты все время работаешь, — кивнула она. — Это не очень хорошо, знаешь ли. У тебя наверняка нарушено равновесие в чакрах.
Я не знала, что ответить, поэтому просто глотнула чаю. И тут же закашлялась.
Фу! Что это? Я уставилась на кружку. Вкус как у вареной травы.
— Тебе нравится?
Я посмотрела на ангельское личико, с надеждой обращенное ко мне, и прикусила губу.
— Да, довольно интересный вкус.
— Мой иглотерапевт клялся, что это здорово.
Я не знала, восхищаться ли мне тем, что она позволяет кому-то вонзать иглы в свое тело, или же отнестись к ней как к чудачке. Решила пока не спешить с выводами.
— Ты здорово выглядишь, но не стоило наряжаться, чтобы просто зайти ко мне. — Она сделала глоток.
— Ну… — Я оглядела себя. Я вовсе не наряжалась. — Я просто только что с работы.
— В воскресенье? Ты работаешь в большом концерне, да? — уточнила она с упреком.
— Нет. «Эшворт Коммуникейшенс» — это частная корпорация, — Я почему-то стала защищать себя и свою компанию. — Мы перечисляем много денег на общественные нужды. На прошлое Рождество мы собрали подарки для более чем восьмисот мальчиков и девочек.
— Рождество — это капиталистический праздник, — пожала плечами хозяйка.
— А ты чем занимаешься? — попыталась я сменить тему. — Где работаешь?
Она снова пожала плечами.
— Я подрабатываю ароматерапией.
Читай: бездельница.
Я не удивилась. Вряд ли найдется кто-то менее честолюбивый, чем она. Даже у Люка есть собственный бизнес — маленький, но приносящий достаточно средств, чтобы снимать огромную мансарду, и обеспечивающий ему комфортную жизнь. Рейнбоу живет в убогой квартирке в районе Мишион-дистрикт.
Но я растянула губы в улыбке.
— Звучит интересно.
— Я обожаю это дело. — Она слизнула каплю чая, стекавшую по кружке. — Ты хорошо повеселилась в пятницу вечером?
Я старалась не обращать внимания на тихое позвякивание гвоздика-пирсинга в ее языке (интересно, он нагревается, когда она пьет горячий чай?).
— А, да, пятница была успешной.
— Успешной? — Она сморщила нос, и гвоздик в ее ноздре блеснул на свету. — Ты переспала с кем-нибудь?
— Что? — Я, наверное, даже рот разинула, но ведь ее вопрос был совершенно неуместен. В том смысле, что я едва знаю эту женщину, а она задает мне вопросы по поводу секса.
— Ты нашла кого-нибудь? — Она наклонилась ближе, широко открытые глаза заблестели. — Перепихнулась?
— Нет! Ни за что! — Я покачала головой. Я в жизни ничем подобным не занималась!
Не поймите меня превратно — у меня был секс. Вроде того. Пару раз. Лет десять назад. Но я никогда не «перепихивалась». Я постаралась не выглядеть надутой.
— Понятно, — хозяйка заметно поникла, — но ты хоть повеселилась?
— Это был довольно поучительный опыт.
Она снова сморщила нос.
— Поучительный опыт? Что это значит?
— Это означает, что я получила много полезной информации.
— Ну, ты даешь, Кэт! — засмеялась Рейнбоу.
Почему она смеется? Я снова попыталась разгладить насупленные брови и глотнула так называемый чай.
— Так ты встречалась с друзьями?
— Только с одним другом, Люком.
— Это твой парень?
Почему она так интересуется моей личной жизнью? Подозрительно!
— Он просто мой лучший друг.
— Он сексуальный?
— Нет, просто Люк. — Люк сексуальный? Я вспомнила озорной блеск в его глазах, прикосновения его рук — и вспыхнула. Я поставила кружку. Чересчур горячая! — Нет, Люк совсем не сексуальный.
— Очень плохо. А у тебя есть парень?
— Нет.
— Попробуй закуски. Я сделала ореховое пюре, нарезала всякой всячины и приготовила соус тофу со шпинатом. — Она пододвинула ко мне поднос. Стопка журналов накренилась, и на секунду я испугалась, что сейчас мои туфли от Феррагамо покроются желтоватой ореховой пастой.
Я взяла кусочек моркови и стала жевать.
— У меня был парень. Мы долго встречались, но я бросила его пару месяцев назад. — Рейнбоу театрально вздохнула, окунула крекер в соус и отправила его в рот.
Интересно, существует ли статистика, сколько зубов ломается при попадании на пирсинг языка
— Хорошо, что он ушел. Такой придурок! — добавила она, жуя.
Казалось, она ждала моей реакции, поэтому я переспросила:
— Да?
Похоже, я отреагировала правильно, потому что она продолжила (а Люк утверждает, что я не умею поддерживать беседу):
— Да, полный негодяй. Я хранила деньги в книге возле кровати, — она махнула рукой в сторону спальни, — так он частенько таскал их оттуда. А когда я скандалила с ним из-за этого, у него хватало наглости все отрицать. А потом он выманивал остальное, обещая, что больше так делать не будет.
Я замерла, перестав жевать. Я знала эту историю. Со мной происходило то же самое.
— Он все время говорил, что это в последний раз, — фыркнула она так громко, что я испуганно вздрогнула. — И я давала ему деньги. Ты, наверное, думаешь, что я идиотка, если верила ему.
Я прикусила губу, подвинулась и разгладила юбку на коленях. Если она идиотка, то кто тогда я?
— Нет, не думаю.
— А я действительно идиотка! — Ее кокетливо уложенные локоны подпрыгивали при каждом движении головы.
— Рейнбоу, мне пора. — Я встала. Скорее бы выбраться отсюда! Я протянула ей руку. — Спасибо, что пригласила.
Она нахмурилась, но взяла меня за руку. Однако, вместо того чтобы пожать ее, она поднялась с пола.
— Ну ладно.
Я избегала смущенного взгляда ее больших наивных глаз. Мне просто нужно побыть одной.
— Спасибо тебе. До свидания. — Я протиснулась между стопками журналов, схватила сумочку и, прыжком преодолев барьер из обуви, оказалась за дверью.
Я долго ковырялась с замками. Когда мне наконец удалось их открыть, я проскользнула внутрь и захлопнула дверь, будто спасаясь от преследования.
Прислонившись к двери, я сняла очки и стала разминать переносицу. Рейнбоу думала, что у нас нет ничего общего. Что я намного лучше ее. Ну, в том плане, что она вся в дредах и пирсинге, живет в свинарнике, ничем толком не занимается в жизни. У нее даже работы нормальной нет — она подрабатывает. У меня есть работа, большие амбиции, цель в жизни.
Но, в конце концов, мы с Рейнбоу очень похожи.
Нет, Рейнбоу даже лучше меня, потому что она хоть сказала своему подлецу-приятелю, что больше не даст ему денег. Я даже этого не могу сделать. Конечно, я снабжаю деньгами родного отца, а не постороннего парня, но все же...
Я пошла в спальню. Не включая свет, я сняла одежду и машинально повесила ее на плечики. Я натянула одну из старых футболок Люка, еще со времен курсов массажа, заползла под одеяло и свернулась калачиком. Одеяло было таким изношенным, что я видела неоновые огни, мерцавшие сквозь широкие щели в шторах.
Я зажмурилась и попыталась отключиться от всего, но в голове всплывали сцена за сценой. Когда мне было семь лет, мой отец прокрался в мою комнату, думая, что я сплю, намереваясь залезть в мою свинку-копилку. Когда мне было десять лет, я открыла кошелек, в котором хранились деньги на хозяйственные нужды, чтобы заплатить домовладельцу, ждавшему у двери, и обнаружила там только три пенса и десятицентовик. Когда мне было тринадцать, пришлось отнести в ломбард мамино жемчужное ожерелье, — она отдала мне его восемь лет назад, поняв, что ее раковая опухоль не поддается лечению, — чтобы рассчитаться за аренду, и мы смогли остаться в очередной убогой квартирке еще на месяц.
А когда я училась в старшей школе, я вынуждена была заложить замечательный, самый современный калькулятор, подаренный мне Люком на Рождество. Я обожала тот калькулятор — он, можно сказать, делал за меня домашние задания по математике и был намного лучше тех устаревших техасских инструментов, которыми я раньше пользовалась. Когда Люк узнал... Честно говоря, я и не подозревала, что он может так разозлиться. Не на меня, а на отца. Он купил еще один и заставил пообещать, что если мне понадобятся деньги, я попрошу у него. Я пообещала и сберегла любимый калькулятор, и начала давать частные уроки, чтобы иметь дополнительный заработок.
Я вздохнула, взбила подушку. Рейнбоу поумнела. Мне тоже уже пора поумнеть (так считает Люк), но каждый раз, когда приходит отец, я отдаю ему все, что он попросит, без всякой борьбы. А что поделаешь? Он мой отец.
Повернувшись на другой бок, я постаралась не думать, что все сложилось бы иначе, будь мама жива.
Зря я вспомнила об отце, потому что он материализовался у моей двери на следующий же вечер.
Я просматривала рекламные проспекты, поднимаясь на свой этаж. Было уже восемь часов. У меня еще оставалась куча работы — в основном, по моему секретному поручению. (Ясное дело, если считать себя секретным агентом, то ситуация кажется более терпимой.) Но когда я поднялась по лестнице и повернула за угол, то увидела его, сидящего перед моей дверью.
— Кейти, малышка! — расцвел он и вскочил на ноги. — Обними старика отца!
Он обнял меня, и на какое-то мгновение мне снова стало пять лет, когда папа был повелителем всего мира.
Мы с мамой обычно ждали его, выглядывая из окна. Едва он подъезжал к дому, мы выбегали ему навстречу. Он брал меня на руки, целовал маму, и мы шли в комнату. Я прижималась к отцу, сидя у него коленях, а мама устраивалась рядом. Он рассказывал нам, как прошел день в брокерской конторе, — всякие забавные истории о странных клиентах, — и мы неудержимо хохотали.
Я спрятала лицо на его груди, представляя, что он герой-победитель, вернувшийся домой. Каким он был, пока не умерла мама и он не начал пить.
А потом я учуяла в его дыхании алкоголь. Я отстранилась и посмотрела на него. Свалявшиеся, тусклые, грязные волосы, одежда помята так, будто он несколько дней носил ее, не снимая, а глаза того же цвета, что и мои — воспаленные.
Почему я не переставала надеяться, что все изменится? Наивный оптимизм — самая отвратительная моя черта. Такая же отвратительная, как и вьющиеся рыжеватые волосы.
— Странно, что ты пришел, папа. — Я отперла дверь и впустила его в квартиру.
— Отчего же не навестить своего единственного ребенка? — Он сразу направился к старой кушетке, которую отдал мне Люк (если бы не старые вещи Люка, у меня бы вообще не было мебели). Отец швырнул пиджак на пол и плюхнулся на кушетку.
— Так ты пришел просто навестить меня? — Я подняла пиджак и повесила его на спинку диванчика.
— Ну... Понимаешь, и навестить, и по делу.
Я почувствовала, как мои плечи ссутулились еще больше.
— По делу? — спросила я, точно зная, какое именно дело столь неожиданно привело его сюда. Я положила сумочку на складной кофейный столик и села, съежившись, на стул напротив него. Мелькнула мысль, что жакет ужасно помнется, но я не придала ей значения. Зато он был теплый, и плевать на то, что подкладка сомнется.
— Поговорим об этом позже. Сначала расскажи старику отцу, как у тебя дела. — Он вытянул шею и осмотрелся. — Я смотрю, ты так и не обосновалась тут толком. Ты живешь здесь уже... Сколько? Лет пять?
— Семь.
— Придется принести сюда несколько фотографий, — ухмыльнулся он. — Не могу же я допустить, чтобы ты забыла, как выглядят твои родители, правда?
— Я никогда не забуду, как ты выглядишь, папа. — У меня заурчало в животе. Я не обратила на это внимания. Не станет же желудок сам себя есть! Он переварит сам себя, только если перестанет вырабатывать защитный слой слизи.
— Да ты голодная. А давай я соображу нам с тобой легкий ужин? — вскочил отец. — Как в старые добрые времена.
У меня тотчас потекли слюнки, едва я вспомнила его бургеры с сыром. Он раньше готовил их к каждому воскресному ужину, они были такими сочными, такими вкусными! Мама говорила, мол, они так шикарно выглядят, что к ним следует принарядиться, поэтому, пока он готовил, мы делали себе замысловатые прически и надевали лучшие платья. Мне даже немного подкрашивали губы.
Но те времена давно прошли, и в моем шкафу хранились только тунец и «Топ Рамен».
— Все нормально. Я вообще-то хотела лечь спать. Я устала.
— Но ты должна лучше питаться, малышка Кейти, — он погрозил мне пальцем, — ты таешь на глазах.
Мне больше нравилось думать, что я таким образом сохраняю фигуру. Зачем платить кому-то деньги, чтобы тебя посадили на строгую диету?
— А ты чем занимаешься, папа?
— Ну, знаешь, то тем, то другим.
Ну да, конечно!
— Собственно, именно об этом я и хотел с тобой поговорить.
Черт! Я обхватила себя руками.
— Дела обстоят так, что мне нужно занять немного денег, — торопливо продолжал он, будто спешил выложить все свои аргументы, прежде чем я прерву его. — Это в последний раз, клянусь! Я уже получил хороший урок. На сей раз я бы справился сам, но Айвен давит на меня...
— Опять Айвен, папа? — простонала я
— Я знаю, знаю. Но у меня был такой выигрышный расклад, такие невероятные карты на руках. — Он вытянул руку, будто все еще держа карты. — Кто мог знать, что у Айвена роял флэш?
— Сколько на этот раз?
Он опустил голову и что-то пробормотал себе под нос.
— Что? — нахмурилась я. — Сколько ты сказал?
На этот раз он произнес внятно.
Я чуть не упала со стула.
— Папа!
Он вздохнул и скорбно посмотрел на меня.
— Но у меня был такой расклад!
Хорошо бы Айвен опять связал отца и положил на рельсы, подумала я. Но только одно мгновение.
Ну, хорошо. Может, два. Но не дольше, клянусь!
Я вздохнула и потянулась к сумочке.
— Благослови тебя Господь, малышка Кейти, — облегченно улыбнулся он.
Я готова была зарычать, но лишь улыбнулась и достала чековую книжку.
— Как Люк?
Я сощурилась и взглянула на него.
— А почему ты спрашиваешь?
— Просто поинтересовался. Он ведь все еще твой друг, правда?
Я долго смотрела на него, прежде чем выписать чек.
— Да, он все еще мой друг.
— Мне всегда нравился этот парень, — сказал он, постукивая ногой по столику. — Меня удивляет, что он до сих пор тебя не окрутил.
— Он не влюблен в меня, папа, — ответила я рассеянно, ставя дату на чеке.
— Ты еще просто глупышка. Конечно же, он в тебя влюблен. Он ведь не гомосексуалист, правда?
— Папа!
— Если только он не голубой, то ты в его вкусе. Поверь мне.
Можно подумать, я буду слушать советы человека, у которого уже лет двадцать не было серьезных отношений. Я тряхнула головой, глубоко вздохнула и заставила себя написать сумму.
С каждым нулем мой дом становился все дальше и дальше от меня.
Я просто должна работать еще настойчивее, чтобы найти донора спермы для Лидии. Зарплата, которую сулит мне обещанное повышение, быстро восполнит эти финансовые потери.
— Знай, что я дам Люку свое благословение, как только он попросит.
— Папа!
— Что? — невинно спросил он.
Я вздохнула. Бессмысленно объяснять ему, что Люк — мой лучший друг. А с друзьями не крутят романов. Особенно с лучшими. Если отношения не сложатся, ты не только потеряешь возлюбленного, но и человека, который тебе особенно дорог.
— Вот, — протянула я чек. — Но в следующий раз...
— Обещаю, Кейти, малышка. Больше никогда! — Он перекрестился. Потом посмотрел на чек и улыбнулся. — Ты ангел, солнышко! Я верну сторицей!
Господи, да он ни разу не вернул!
— Ну, мне пора. — Он вскочил и схватил пиджак. Аккуратно сложил чек и опустил его в карман. Улыбнулся мне и чмокнул в лоб. — Клянусь, малыш, это больше не повторится!
Если бы мне давали по десять центов каждый раз, когда я это слышу...
Глава 5
— Зачем мы сюда пришли?
Я собралась уже повернуть прочь от двери картинной галереи, но Люк быстро схватил меня за руку.
— Разве ты не должна составить список для начальницы к завтрашнему утру?
Я скривилась.
— Так вот, это отличное место для знакомства с мужчинами.
— Серьезно? — В моем голосе открыто звучало подозрение. У меня было чувство, что Люк неспроста привел меня сюда.
— Конечно, черт подери! Парни все время крутятся в галереях, надеясь познакомиться с женщинами.
— Правда?
— Клянусь.
Можете назвать меня скептиком, но я все еще сомневалась. Однако позволила затащить себя внутрь.
Как только мы вошли в галерею «Зар», нас плотно обступили потягивающие шампанское интеллектуалы с ухоженными волосами, роскошно одетые.
— Я не могу. — Я повернулась на каблуках и попыталась сбежать.
— Кэт! — Люк обнял меня за талию.
— Я не могу это вынести. — Я попыталась убрать его руку, но он вцепился в меня стальными клещами. Работа массажиста, видимо, делает человека толстокожим.
— Что ты имеешь в виду? — Он притянул меня еще ближе и погладил по спине. — Господи, Кэт, ты так напряжена!
Ничего себе!
— Ты знаешь, когда опоссум прикидывается мертвым, он вовсе не притворяется. Он и правда падает в обморок от ужаса.
— Да, здесь действительно много людей, — он огляделся по сторонам, — но не катастрофически.
— Если только ты сардина, — пробормотала я, — тогда тут и вовсе просторно.
Люк засмеялся, весело и раскованно. Несколько человек обернулись и посмотрели на него. Взоры женщин были настолько долгими, что мне пришлось бросать на них свирепые взгляды, а то как бы они не просверлили в нем дыру.
— Расслабься. Ты прекрасно справишься. — Он не добавил «никуда не денешься», но я отчетливо услышала это в его тоне.
Я поправила пиджак и пригладила локон, выбившийся из собранных на затылке волос.
— Ну, не знаю...
— Не трусь. — Он улыбнулся и взял меня за руку. Почему его руки всегда такие горячие? — Я хочу познакомить тебя со своим другом Гэри.
— А после того, как ты познакомишь меня с Гэри, — вздохнула я, — если вдруг мне станет совсем невыносимо, я смогу уйти?
Он положил руку мне на плечо и прижал к себе.
— Если тебе станет совсем нехорошо, мы уйдем вместе. Я поведу тебя обедать.
— Правда? — оживилась я
— Стану я тебе врать?
Нет, не станет. Люк знает толк в еде, поэтому если он приглашает меня обедать, это значит, мы пойдем отнюдь не в «Макдональдс».
Поесть в ресторане — одно удовольствие. А отправиться туда с Люком — двойное удовольствие. Скорее всего, меня ждет его любимый итальянский ресторанчик и двойная порция шоколадного торта, покрытого кремом.
Я по ресторанам не хожу. Мечтая о собственном доме, я экономлю каждый доллар, каждый цент заработанных мной денег. Буквально. Поэтому живу в квартире размером с коробку для обуви в самом плохом районе города, никогда не хожу развлекаться и питаюсь вермишелью «Топ Рамен» с тунцом.
Хорошо, не только. Иногда в магазине «Сейфуэй» бывают скидки на консервированный суп или замороженные обеды, и тогда я запасаюсь ими. Одно из преимуществ моего района — дешевые товары. Я покупаю апельсины (чтобы не заработать цингу) и салат оптом, очень недорого. И рис тоже: двадцатифунтового мешка риса хватает на целую вечность.
Люк умело вел меня сквозь плотную толпу. Время от времени с ним кто-то здоровался. Он не останавливался, но тепло отвечал на приветствия. Я не поднимала глаз — чтобы вконец не растеряться.
— Тебе нужно выпить шампанского, — сказал мне Люк на ухо.
Я отрицательно покачала головой.
— Ты же знаешь, как на меня действует спиртное.
— Один бокал тебя не убьет. И тогда ты, возможно, расслабишься и начнешь развлекаться.
Я снова покачала головой. Мне не нужно расслабляться. Напрасно ждать, что я буду чувствовать себя комфортно в незнакомой обстановке. Никто не ожидает подобного от льва, например?
Кроме того, тепло его тела успокаивало меня. Оно ударило мне в голову как вино, так зачем мне шампанское?
— Тебе завтра список сдавать, — напомнил мне Люк. — Если расслабишься, сможешь добавить в него еще как минимум пару имен.
Хорошая мысль. А может, мне нальют целую бутылку вместо одного бокала?
Мы пересекли зал, и я глубоко вздохнула. Здесь уже не было так многолюдно, а большинство людей были одеты в черное — глубокий черный цвет дорогого, хорошо окрашенного материала. Стоимость драгоценностей в этом зале запросто покрыла бы внешний долг какой-нибудь крупной страны третьего мира.
Или помогла бы мне купить собственный домик.
Мне совсем расхотелось здесь оставаться. Честно.
— Вот, возьми. — Люк сунул мне в руку бокал.
— Ты уверен? — нахмурилась я.
— Только ты можешь смотреть на шампанское так, будто это яд. Сделай глоток.
Я сделала — для пробы. В носу стало щекотно, и я закашлялась.
Люк рассмеялся, но хоть погладил меня по спине, и только поэтому я не стерла его в порошок.
— Люк! Как я рад тебя видеть, старик!
Крепкий байкер с «фу маньчу» направился к нам, широко улыбаясь.
Хм... А «фу маньчу» можно назвать бородкой клинышком?
— Гэри, дружище! — Люк и Гэри обменялись этим странным мужским рукопожатием, жестом, который меня всегда озадачивал. Они еще о чем-то поболтали, но я не слышала ни слова из того, что они говорили. Я не могла оторвать взгляда от пронзительно голубых глаз Гэри.
Вот это да! У него самые голубые глаза, которые я когда-либо видела! Голубее, чем у Люка, а это о многом говорит. Я рассеянно сделала еще один глоток шампанского. Такие глаза компенсируют тот факт, что его борода — не совсем клинышком, правда? Я полезла в сумочку за карманным компьютером, но остановилась, зная, что Люку это не понравится.
— ...моя лучшая подруга, Кэтрин. Кэт, Гэри — художник, это его картины здесь выставлены.
Я подпрыгнула от неожиданности, когда он схватил меня за руку своей громадной лапищей.
— Рад познакомиться, Кэтрин. Люк много о вас рассказывал.
— Правда?
Что бы это значило?
— А вы знаете, что Ван Гог отрезал себе не все ухо целиком? Только кончик. Но он действительно отдал его женщине. Проститутке, которую часто посещал.
Даже не глядя на Люка, я знала, что он закатил глаза.
А вот Гэри смотрел на меня с восхищением. Он еще крепче сжал мою руку.
— Люк, мне нравится эта женщина!
— Она всем нравится, — пробормотал Люк.
Я бросила на него свирепый взгляд за это саркастическое замечание и с обворожительной улыбкой повернулась к Гэри. У него был нужный цвет глаз, растительность на лице, талант (я надеялась на это, хотя еще не видела ни единой его работы) и, очевидно, недюжинный ум. Идеальный кандидат для Лидии.
— Вы женаты?
Люк поперхнулся шампанским, забрызгав друга, но тот, казалось, ничего не имел против. Гэри пару раз стукнул себя в грудь, на лице его было странное выражение.
— Нет, я не женат.
Да! Это мой звездный час!
— Но вон там стоит мой парень.
Я часто заморгала и машинально посмотрела на указанного им худощавого симпатичного мужчину.
— А...
Черт. И этот тоже идеально бы подошел.
Я уставилась на Люка. Почему он настаивал, чтобы я познакомилась с Гэри? Он должен был знать, что его друг гей.
— Кэтрин, — Гэри сжимал мою ладонь, — обещайте, что мы поболтаем попозже. Я хочу поговорить с вами об одном проекте.
— Но я ничего не понимаю в искусстве, — сморщила я нос.
Он ухмыльнулся и похлопал меня по руке, которую все еще сжимал. Я начинала чувствовать себя неуютно под его слишком пронзительным взглядом.
— Она просто обворожительна, Люк, ты был прав. Это именно то, что я искал.
Я вопросительно посмотрела на Люка, но он ничего не сказал. Моне Лизе впору брать у него уроки. У него была такая загадочная улыбка!
— Не уходите, не попрощавшись со мной, — попросил Гэри, отпуская мою руку. Он отошел, бешено махая кому-то рукой, прежде чем я нашлась, что ответить. — Ларс! Как я рад, что ты смог прийти!
Я наблюдала, как он пожимает руку высокому худому мужчине, который, казалось, вот-вот сломается от его хватки.
— Люк, где ты с ним познакомился?
— Помнишь Дженни?
Я поморщилась. Если бы я могла забыть длинную череду роскошных высоких красоток Люка!
— Вроде бы помню.
— Она увлекалась искусством.
Конечно! Я постаралась удержаться и не съязвить — просто выпила еще шампанского.
Вдруг в голову пришла ужасная мысль.
— Поклянись, что мы не встретимся с ней здесь!
Люк засмеялся. Он провел пальцем по моей щеке.
— Пипетка, у тебя сейчас непередаваемое выражение лица!
Я насупилась и убрала его руку.
— Не называй меня так!
Я оглянулась по сторонам. Я не смогу здесь подойти ни к одному мужчине. Они все были идеальными, именно такими, как хотела Лидия: богатыми, умными, образованными. Но подойти к ним? У меня живот свело от одной только мысли.
Как же мне хотелось исчезнуть отсюда! Как же мне хотелось забыть об этом дурацком поручении, а также никогда не слышать о Лидии Эшворт и ее дурацкой компании!
— Я же тебе говорил!
— Что? — скривилась я. О чем он?
— Шампанское. — Он указал на мой бокал. — Я знал, что тебе понравится.
Я посмотрела на бокал. Он был пуст.
— Еще принести?
Очень соблазнительно. Чрезвычайно соблазнительно.
— Нет, спасибо.
Люк пожал плечами.
— Я вижу там одну мою приятельницу. Пойдешь со мной или посмотришь на картины Гэри?
Я посмотрела в указанном им направлении. Ик! Очередная высокая блондинка. Сюрприз!
— Я похожу тут, посмотрю.
Он сжал мою руку.
— Успокойся, пипетка. Расслабишься — и все будет в порядке.
Ну конечно! Я попыталась уверенно улыбнуться, но Люк опять закатил глаза, и я поняла, что мне это не удалось. Он покачал головой и удалился. Я подавила желание схватить его за полу пиджака и закричать «не оставляй меня!».
Я прикусила губу. Да, пожалуй, посмотрю работы Гэри. Я обернулась и уставилась на картину, висевшую позади меня. Масло, восемь на шесть футов (прочитала я на маленькой табличке справа). Картина была в основном белая, но в верхнем левом углу виднелось огромное красное пятно.
Я подошла поближе. Потом отошла назад. Потом покачала головой и пробормотала:
— Похоже на большой красный пузырь на белом фоне.
Сзади кто-то рассмеялся. Мужчина, судя по всему. Я скривилась. Слышал ли он мой комментарий? Вероятно, он смеялся над кем-то другим.
Как бы там ни было, он подошел ко мне.
— Я как раз подумал то же самое. Только назвал это брызгами.
О Боже! Не могу поверить, что меня кто-то услышал! Я прикусила губу. Если не обращать на него внимания, может, он уйдет?
Не с моим счастьем.
— «Брызги» — чуть более точное определение, вы не находите?
Я сморщила нос и снова уставилась на картину.
— Вообще-то я считаю, что слово «пузырь» больше подходит. Это... — Я повернулась к нему и выпалила, уставившись на его ямочки и глаза: — Я никогда не думала, что у такого количества людей голубые глаза! Хотя я, конечно, знала, что голубой — самый распространенный цвет глаз, а на втором месте — коричневый.
— Это правда? — Он прищурился, и в уголках глаз появились морщинки.
— Ей-богу! — Я подняла два пальца, как честный скаут.
Он снова рассмеялся.
— Мне кажется, я никогда вас раньше не видел здесь на открытиях выставок.
Слова выскакивали из моего рта, опережая мысли.
— А вы их все посещаете?
— Нет, пожалуй. — Он нахмурился, но не в раздражении, а в замешательстве, и протянул руку. — Меня зовут Джозеф Бейли.
— Кэтрин Мерфи.
Пожатие было крепким, теплым, а ладонь сухой. Он наклонился ближе.
–— Кэтрин Мерфи, вы меня заинтриговали.
— Ха! — Я накрыла рот ладонью. Это просто выскочило.
Джозеф усмехнулся.
— Я не верю, что вы пришли сюда одна.
— Нет, не одна. — Я указала на Люка, который с восторгом слушал блондинку (сучка!). — С моим другом Люком.
— Прекрасно, — опять ухмыльнулся он.
— В самом деле? — скривилась я.
— Да, по крайней мере, я так считаю. — Он взял меня за локоть и притянул ближе к себе, спасая от столкновения с другой парой, которая все-таки чуть не сшибла меня с ног. — Что вас заставило прийти сюда сегодня?
— Люк сказал, это хорошее место, чтобы знакомиться с мужчинами, — пожала я плечами.
Он вытаращил свои прекрасные очи цвета морской волны.
Я захихикала — просто не смогла удержаться. Это было так комично. Я похлопала его по руке.
— И я встретила вас, так что поход стоил моих мучений.
— Мучений?
Я кивнула.
— Я не выношу толпу. Если вы еще не успели заметить, я ужасно неуклюжа в общении. Точнее, совершенно не умею общаться. Вам еще повезло, что я не вываливаю на вас различные факты и статистические данные. Но ничего, дайте мне только время!
Джозеф запрокинул голову назад и захохотал; он смеялся долго и громко, привлекая всеобщее внимание. Все в галерее затихли секунды на две, и я почувствовала, что мои щеки запылали алым цветом, в тон блузе.
— Прекратите! — Я хлопнула его по плечу. — Устроили тут спектакль!
— Я, бывает, еще и не такое устраиваю. — Его рука плотнее сжала мой локоть. Я не возражала, только бы он хохотал потише. — А зачем вам знакомиться с мужчинами?
— Это долгая история, — вздохнула я.
— Галерея закрывается через три часа, а если времени не хватит, я знаю отличное заведение в китайском квартале, которое работает круглосуточно.
Я посмотрела в глаза собеседнику. Они казались такими мерцающими, чистыми, заинтересованными, что я не удержалась и рассказала ему всю историю.
Это заняло минут пятнадцать, а не всю ночь. Я перевела дух, только когда закончила.
Молчание.
Кусая губу, я следила за его лицом. Мне показалось, что у него заболел живот, хотя, может, так выражалось его недоверие.
Ну и ладно. Я оглянулась по сторонам в поисках другого мужчины для атаки.
— Кэтрин, вы полны сюрпризов!
— Я? — Я оглянулась на Джозефа.
Он кивнул.
— А разве нет? Вы мне только что рассказали, что ищете донора спермы для своей начальницы. Я бы сказал, это слегка удивляет.
— Это плохо? — вздрогнула я.
— Нет, не плохо, просто... удивительно.
Что он имел в виду?
— Неужели я сейчас это скажу? — Глядя на меня, он откинул назад волосы. — Я в игре.
— Что вы сказали?
— Включайте меня в список. Запишите меня в потенциальные доноры спермы.
Я поковыряла пальцем в ухе. Вероятно, эти походы в клубы как-то повлияли на мой слух.
— Как-как?
— Я сказал, что готов встретиться с вашей начальницей. — Он кивнул. — Может, это и глупо, но мне хочется вам помочь.
До меня медленно доходили слова Джозефа. Я порывисто вздохнула и схватила его за руку.
— Вы серьезно? Будет жестоко просто водить меня за нос, а потом разбить мои мечты о камни.
— О камни? — усмехнулся он. — Нет, не разобью.
— Отлично, — улыбнулась я в ответ. А потом, к моему глубокому удивлению, я обняла его. Правда, я быстро убрала руки, как только сообразила, что наделала.
— О черт! О Господи — извините меня! — Я поправила лацкан его пиджака (очень хорошая шерсть, как я успела заметить).
— Ничего, Кэтрин, я не возражаю.
Он действительно не возражал. Его глаза искрились весельем.
Я пожала плечами. Ну и хорошо — пусть уж лучше считает меня забавной, чем докучливой
— Эй, Кэт! У тебя все в порядке?
Я улыбнулась Люку через плечо.
— Все замечательно теперь, когда я встретила Джозефа. — Улыбка исчезла, когда я заметила, как сердито хмурится Люк. — Что-то не так?
— Не знаю. Ты мне скажи. — Может, он говорил со мной, но не отрывал взгляда от Джозефа.
Джозеф прокашлялся.
— Может, я дам вам свой телефон и мы обсудим детали нашего договора позже?
— Отлично. — Я вытащила карманный компьютер и старательно записала его домашний, мобильный и рабочий телефоны (аккуратность никогда не повредит). Я сохранила данные и улыбнулась ему. — Вы не поверите, но вы только что сделали мою мечту немного ближе.
— Превосходно. — Он поправил один из моих чертовых непослушных локонов. — Поговорим позже.
— Конечно. — У меня оставалось всего две недели до конца срока.
Едва взглянув на Люка, он сжал мое плечо и отошел. Я наблюдала, как он остановился попрощаться с Гэри.
— Вы только что сделали мою мечту немного ближе? — с нескрываемым сарказмом проговорил Люк. — Что это значит, черт возьми?
— Ничего. Просто он помог мне в моем деле, — насупилась я. — А в чем проблема? Я думала, ты привел меня сюда, чтобы знакомиться с мужчинами.
— Да. Но не для тебя, а для твоей начальницы.
— Я не для себя познакомилась с Джозефом, — ответила я.
— Он подумал иначе, — фыркнул Люк.
— Неправда. Я ему все рассказала.
— Что? — Он смотрел на меня несколько секунд, потом тяжело вздохнул. — Ты ему все рассказала? И он согласился тебе помочь?
— Конечно. — Я поправила очки на носу, стараясь выглядеть внушительно. — А почему бы и нет? Это очень достойное дело.
Хорошо, что я и сама в это не очень верила. В конце концов, всего несколько минут назад я проклинала тот день, когда встретила Лидию, но Люку не обязательно об этом знать.
— Это безумие, — выдохнул он, потирая рукой лицо. — Кэт, неужели ты действительно думаешь, что он хочет бескорыстно пожертвовать свою сперму на благое дело?
Я кивнула. Зачем еще ему вызываться добровольцем?
— Черт! — Люк затряс головой. — Никак не могу понять, ты действительно настолько наивна или просто глупа?
— Глупа? — Собственное восклицание даже мне показалось слишком пронзительным.
Люк вздрогнул.
— Я не имел в виду глупость, я имел в виду слепоту.
Не важно, что он имел в виду — он сказал, что я глупая!
Я надулась. Просто не верится, что мой лучший друг такого мнения обо мне.
— Если не хочешь помогать, то и не надо. Я и сама могу справиться.
Прелестно! Надеюсь, мои слова прозвучали достаточно убедительно, будто я сама в них верю. Внутри я съежилась при мысли, что придется остаться с этой проблемой один на один.
Но я не покажу свою слабость. Я повернулась на каблуках и пошла прочь.
Люк остановил меня, ухватив за плечо.
— Погоди, Кэт!
— С какой стати? — уставилась я на друга.
— Потому что я люблю тебя и хочу тебе только добра.
— Ха!
Он вздохнул.
— Да брось ты, пипетка! Ты же знаешь, что я не это имел в виду. — Он притянул меня к себе и обнял одной рукой.
Я вдыхала его запах и чувствовала, как напряжение в теле исчезает, тает. Люк пах так же, как пятнадцать лет назад, если не обращать внимания на аромат мыла и крема для бритья.
Это очень успокаивало. Будто заходишь в ресторан и чувствуешь запах таких же макарон с сыром, как готовила мама — или папа, как в моем случае.
— Хорошо. — Из-за того, что я уткнулась лицом ему в пиджак, голос прозвучал глухо. — Я прощу тебя, если угостишь меня обедом. В итальянском ресторане.
Он засмеялся. Я скорее не услышала, а почувствовала, как сотрясается от смеха его грудь.
— И не вздумай меня тискать. — Я взглянула на него и выскользнула из-под его руки.
— Не беспокойся, — засмеялся Люк и снова притянул меня к себе, — я не испорчу твою прическу.
Я беспокоилась вовсе не о волосах — они все равно всегда растрепанные.
— Так ты пригласишь меня обедать?
— Пойдем.
И мы вместе направились к выходу. И уже наслаждаясь почти до потери сознания восхитительными феттучини , я вдруг вспомнила, что не попрощалась с Гэри. Я мысленно пожала плечами. Не думаю, что это так уж важно.
|
