|
Пролог
Драгоценный камень отбрасывал блики по сводам большого тронного зала. Шелестели шторы, которые раскачивал легкий ветерок. Стараясь остаться незамеченной, Джамиля подошла к стеклянному шкафу и залюбовалась огромным поблескивающим рубином. На мгновение затаив дыхание, она услышала, как учащенно бьется ее сердце. На ее присутствие в столь неурочный час возле ≪Сердца Амона≫ никто не обратил бы внимания, но оттого, что Джамиля оказалась так близко к своей свободе, ее охватила дрожь. Она была фавориткой своего господина, и если кому-то было позволено любоваться прекрасной драгоценностью, так это именно ей. Не она ли блистала на
бракосочетании султана? Не она ли была супругой великого Мехмеда V?
Джамиля осторожно открыла шкаф и, взяв в руки сокровище, испытала то же самое чувство, которое охватило ее пятьдесят лет назад, когда она, тогда еще невинная девушка, стала женой султана. По ее спине пошла дрожь, а огромный зал в мгновение ока залило ослепительное красное сияние. В ее сознании теснились воспоминания всей жизни: о детстве, проведенном в Венгрии, о войне, об отце, о ее похищении свахой-армянкой и пребывании во дворце султана до свадьбы. Пятьдесят долгих лет плена. Потом внутренний голос сказал: этой ночью, еще до рассвета, тебе нужно бежать из гарема. Звук шагов вернул ее к реальности. На нее ласково смотрел ее любимчик Оман. Джамиля подошла к нему с камнем в руке. Не говоря друг другу ни слова, они покинули тронный зал и направились к балконам, через которые можно было прямо из гарема попасть в город. Оман усадил свою повелительницу в корзину, сплетенную из ивовых прутьев, и начал осторожно опускать ее вдоль стены. Когда Джамиля достигла земли, Оман привязал веревку к алебастровой колонне, подошел к краю балкона и, подняв голову, посмотрел на усыпанный звездами чистый небосвод и на яркий полумесяц на нем. Он улыбнулся и оперся ногой в шлепанце о стену. Вдруг воздух разрезал свист ятагана — голова Омана отделилась от мощных плеч и полетела в пустоту. Увидев голову слуги у своих ног, Джамиля вскрикнула и бросилась бежать по городским закоулкам.
Учащенное дыхание отнимало у женщины силы, сердце готово было вырваться из груди, но она достала из-под епанчи рубин и ласково погладила его. Блеск камня мгновенно вернул ей силы. Теперь она знала, куда направить свой поиск. Сердце Амона приведет ее туда, откуда его изъяли около тысячи лет назад, и тогда Джамиля вернет свою красоту навсегда.
Часть первая. Секрет Джамили
1
Каир, 15 октября 1914 года
Крик женщины заполнил всю церковь, и кто-то стремительно пронесся по деревянному настилу. Геркулес посмотрел на большую деревянную колоннаду, но заметил лишь пурпурное одеяние, которое тут же исчезло из виду за боковой решеткой.
— Ты видел это, Линкольн? — спросил, быстро повернувшись, Геркулес.
— Я вижу, что искусство коптов тебя больше не интересует. Говорил же я тебе, что могу прийти сюда один, — ответил Линкольн, не слушая вопроса приятеля. В церковь вошли два смуглых человека в шароварах, похожих на те, что носят австрийские солдаты, и в черных колпаках и побежали к центральному проходу. Поняв, что они здесь не одни, мужчины пошли медленнее, оглядываясь по сторонам, словно любуясь убранством храма. Черные глаза незнакомцев встретились с взглядом Геркулеса, в котором легко угадывался вызов. Геркулес нахмурил брови и опустил руку в карман, нащупав револьвер. Линкольн повернулся и увидел, как незнакомцы смотрят вниз, на пиджак его приятеля. В это время со стороны зарешеченной ограды послышался звук ударов, и мужчины направились к источнику шума. Геркулес понял, что звуки доносятся из крипты, в которой несколько минут назад они любовались фрагментами первоначальной церкви Святого Сергия. В той самой крипте, по преданию, останавливалось Святое семейство во время своего бегства в Египет, поэтому, начиная с 859 года и вплоть до двенадцатого века, в этой небольшой церквушке в христианском квартале проходила интронизация всех коптских патриархов. Геркулес ни минуты не сомневался, что женщине, укрывшейся
в церкви, угрожает опасность. Кивком головы он позвал Линкольна за собой и вынул из кармана револьвер. Внутри крипты царил полумрак. Геркулес инстинктивно оперся о стену, присел на корточки и вовремя дернул Линкольна за пиджак. Секунду спустя послышался удар пули о деревянную стену.
— О боже! — воскликнул Линкольн.
— Не шуми, если не хочешь, чтобы нас изрешетили пулями,
— произнес шепотом Геркулес, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь темноту.
Вторая пуля просвистела у Геркулеса над плечом, и он выстрелил наугад в сторону мелькнувшей небольшой вспышки. Послышались крик раненого человека и шаги — кто-то спешил к выходу. Несколько секунд, пока стихали удаляющиеся шаги, а потом громко хлопнула входная дверь, Геркулес и Линкольн сидели молча.
— Pouvez-vous m’aider, s’il vous plait?1 — тихо прозвучало в полутьме.
— Bien sur2, — ответил Геркулес. Мужчины заметили, как в их сторону движется облачко
дыма. Внезапно запах сырости и гниения уступил место легкому, но стойкому аромату.
— Мадам, я не знаю, что происходит, но вам нечего бояться, пока вы находитесь рядом с нами, — сказал Геркулес, подымаясь на ноги.
— Вы настоящий рыцарь, — ответила женщина с неизвестным акцентом.
Втроем они поднялись по лестнице к центральному нефу церкви. Как только свет упал на шелковую пурпурную мантию незнакомки, глаза приятелей расширились в изумлении, а когда женщина обернулась, они увидели прекраснейшую, шитую золотом епанчу, соблазнительно облегавшую ее тело. Лицо незнакомки было закрыто. Но огромные голубые глаза сияли, свидетельствуя о несомненной, неописуемой красоте незнакомки.
— Господа, вы спасли мне жизнь, — прозвучал приглушенный хиджабом голос.
— Всякий поступил бы так, — проговорил Линкольн, приподнимая шляпу. Его французский оставлял желать лучшего.
— Где вы остановились? Можем ли мы проводить вас куда-нибудь? — спросил Геркулес.
— Боюсь, что мысль вернуться в отель не самая хорошая.
— Разумеется, — улыбнулся Геркулес. — Вы можете последовать за нами. Нас сопровождает одна дама, которая, конечно же, сможет разместить вас у себя, пока мы не найдем что-нибудь более подходящее. Что-нибудь соответствующее вашему рангу,
принцесса.
— Откуда вам это известно? — спросила ошеломленная незнакомка.
— Ваша манера держаться, ваши одеяния, кольцо с гербом королевского семейства султана Стамбула, — пояснил Геркулес. Женщина с удивлением посмотрела на свою руку. Драгоценный камень сверкал в луче солнца, проникшем сквозь деревянную
крышу. Потом хиджаб слегка приподнялся, и Геркулес понял, что женщина улыбнулась.
2
Рим, 8131 год, шестой год правления Нерона
Нерон подошел к длинному ряду балконов и посмотрел на ночной Рим. По его семи холмам рассыпались огоньки жилищ, а неясный шум голосов их обитателей никак не утихал. Рядом с Нероном молча стоял его советник Секст Афраний.
— Секст, все готово?
— Да, цезарь. Два легиона готовы выйти в отрытое море из Остии, как только вы отдадите приказ.
— Я много размышлял об этом. Эти нубийские рабы могли врать мне, но почему они пошли на это? Они и так уже были приговорены к смерти.
— Точно так, цезарь.
— Ни один римлянин не заходил так далеко к югу от Нила.
— Насколько нам известно, нет. Первым греком, посетившим Египет, был Геродот. Считается также, что там побывал и Диодор. Некоторое время в Александрии жил Страбон, со своим другом Элием Галлом2 он совершил путешествие к югу
от Фив. Плавали по Нилу и Юлий Цезарь с Клеопатрой. Но никто не заплывал дальше известных пределов.
— Понимаю. А что мы теряем? Два легиона преторианцев? Эти люди и живут-то только ради того, чтобы обожествлять меня, — бросил Нерон и прошел в просторный зал.
— Но нужно ли посылать легионы именно из вашей преторианской гвардии? Это самые подготовленные воины империи. В Риме нет ни одного лишнего легионера.
— Нельзя рисковать, посылая людей менее подготовленных. Я не доверяю остальным моим легионам, тем более в данном случае, когда речь идет о выполнении такой важной
миссии. Они должны отыскать драгоценный камень и доставить его сюда.
— Тогда не было бы разумнее послать на поиск камня небольшую группу людей? Они привлекали бы меньше внимания. Нубийцы могут проявить нервозность, увидев целую
армию.
— Нет! — вскричал Нерон, который не привык к тому, чтобы ему возражали.
— Цезарь… — взмолился трясущийся от страха советник.
— Мне нужен этот камень. Меня повсюду окружают враги, и только он поможет мне остаться в живых! — воскликнул Нерон, выпучив глаза.
Против него повсюду возникали заговоры, не давая ему ни отдыха ни срока.
— Они его найдут. Если он существует, они его найдут и доставят в Рим.
— Надеюсь, Секст. На пользу империи и ее цезаря, — произнес Нерон, приложив ко лбу холодную ладонь.
3
Каир, 15 октября 1914 года
В саду при отеле ≪Континеталь Савой≫ они увидели Алису, которая сидела на скамье под огромной ивой. Ветер слегка раскачивал ветви деревьев, неся прохладу. Их подруга внимательно читала небольшую книгу, оправленную в переплет из белой ткани с розоватыми узорами. Огромные зеленые глаза Алисы неотрывно смотрели в книгу, казалось, она упивалась чтением. Ее веснушчатое лицо покраснело от первого загара, а рыжие локоны, выбившиеся из-под соломенной шляпки, красиво спадали на легкое льняное платье.
— Дорогая Алиса, мы привезли тебе подружку, которая поможет тебе скоротать долгие праздные часы в Каире, — сказал Геркулес, показывая на арабскую принцессу.
— Ну и дела! Оставила вас одних на пару дней, и вы возвращаетесь с принцессой, — воскликнула с улыбкой Алиса.
Принцесса слегка склонила голову, и на ее одежде мелодично зазвенели колокольчики. Алиса поднялась со скамьи, подошла к женщине и дважды поцеловала ее.
— Очень рада, дорогая. Меня зовут Алиса Монторелла. Могу предположить, что эти негодники вашим именем и не поинтересовались. Геркулес и Линкольн хотели было извиниться, но незнакомка заговорила первой:
— Эти кабальеро спасли меня от серьезной опасности. И пережитое в создавшейся ситуации волнение не позволило им проявить галантность в полной мере. Зовут меня Дайри1, но более известна я под именем Джамиля. По крайней мере, так меня назвали, когда поместили в гарем.
— Вы жили в гареме? — переспросила Алиса, широко открыв глаза.
— Да, всю жизнь, точнее, с тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет. Мое настоящее имя Марта Себастьян. — Когда женщина произнесла это имя, глаза ее увлажнились.
— Откуда вы? — спросил Геркулес.
— Из Венгрии. Я родом из Венгрии.
— Я слышал, что гарем — это дом удовольствий, в котором господин может спать каждый раз с новой наложницей, — сообщил Линкольн на плохом французском языке. Женщина покраснела и, прежде чем ответить, подняла лицо к небу. Сначала Линкольн показался ей симпатичным. Возможно, потому, что напоминал ей ее лала, евнуха-негра, который
заботился о ней и был ее рабом, однако называть себя проституткой она позволить не могла.
— Гаремы — это не бордели. Это все предвзятость людей Запада. Арабы более цивилизованные люди, чем вы думаете. В гаремах находятся не только красивые женщины, но также их дети и бабушки. Это подобно небольшому поселению. Некоторые
женщины занимаются стиркой белья, другие — ванными, приготовлением пищи, музыкой и танцами. Только немногие являются наложницами. Мужчинам, кроме хозяина,
вход в гарем воспрещен, если не считать евнухов, которые, в общем-то, мужчинами не являются.
— Но как вы, венгерка, попали в гарем? — спросила Алиса. Женщина села на скамью, и Алиса к ней присоединилась. Геркулес и Линкольн сели по обеим сторонам от женщин.
— Еще будучи ребенком, до того, как попала в Великий стамбульский гарем, я жила со своим отцом, генералом венгерской армии Матиашем Себастьяном. Пока он воевал то
в одном месте, то в другом, мы с мамой и сестрами жили в домебабушки по материнской линии неподалеку от города Залаэгерсег.
Это были самые счастливые годы моей жизни. Потом произошло что-то ужасное, но об этом у меня сохранились смутные воспоминания. Целый месяц непрестанно шел снег,
и дом моих предков оказался отрезанным от внешнего мира. Но однажды поздним вечером пришли мужчины с веревками и кирками, похожие на крестьян-валахов. Увидев их, я спряталась на чердаке. Оттуда я услышала плач и стенания моей
матери и сестер. Я не знала, что происходит, но понимала, что происходит нечто ужасное… — И принцесса Джамиля залилась слезами.
Геркулес протянул ей носовой платок, но несколько секунд спустя она смогла продолжать свой рассказ.
— Пришельцы убили почти всех обитателей дома. Меня охватил ужас. Когда через дверь чердака начал просачиваться черный дым, я закричала. На крик пришла моя дадус1 и вытащила меня из дома до того, как он обвалился. Мы много дней скрывались, терпя голод и холод. В конце концов мы встретились с войсками моего отца и остались с ним. Некоторое время спустя мы отправились в Орсову, аванпост австро-венгерской
армии. Там наши войска потерпели ужасное поражение, и нам пришлось бежать до Видина, а потом и дальше, к границе Оттоманской империи. Лагерь в Видине был ужасен. Он находился прямо на берегу Дуная, и от беспрестанной сырости мы промерзали до костей. Вскоре погода ухудшилась, не хватало провизии, а наши палатки прохудились и отсырели. В результате поражения наших войск мы оказались в плену у турецкой
армии. Количество солдат, охранявших беженцев, было примерно таким же, как и самих беженцев. Моя мать, еще со времени сражения под Орсовой, была ранена, мы с няней ухаживали за ней, опасаясь, что она может умереть. Каждый день приезжала запряженная волами арба, чтобы забрать тех, кто умер за ночь. Но мы даже не подозревали, что наши жизни висели на волоске. Австрия и Россия требовали от султана выдачи беженцев, чтобы казнить их. Султан отказывался сделать это, ссылаясь на ислам, который не позволяет выдавать тех, кто просит его покровительства. Некоторые беженцы из нижних чинов вернулись в Венгрию, но мой отец был генералом, и, как нам было известно, в случае возвращения был бы немедленно повешен.
— И как же поступил ваш отец? — спросила Алиса, которая слушала рассказ с замиранием сердца. Принцесса опять заплакала. Эти воспоминания были очень тяжелы для нее. Прошло много времени с тех пор, и она перестала вспоминать о своем отце, о его печальной судьбе. Казалось, что прошлое ее больше не тревожит, но она ошибалась.
— Я вижу, что все это слишком нервирует вас, и будет лучше, если мы закроем эту тему, — предложила Алиса, обнимая женщину.
— Нет, я должна выговориться, — возразила она, глядя прямо в глаза Алисе, и продолжила свой рассказ:
— Султан предложил венгерским беженцам принять ислам и обещал тем, кто это сделает, защиту от Австрийской империи. Мой отец отверг это предложение. В конечном счете в Венгрии у него никого не осталось. Его жена и все родственники, кроме
меня, уже были мертвы. Однако он не мог отказаться от того единственного, что у него оставалось, — от своей веры. Он написал письмо в Великобританию и рассказал о том, что происходит. Некоторые венгры получили амнистию со стороны Австро-Венгрии и вернулись на родину. Другие приняли ислам. Но никто не знал, как поступить с теми, кто этого не сделал. Однажды утром, когда моего отца в лагере не было, няня отправилась на поиски хлеба и я оставалась в палатке одна. Тогда-то и явилась женщина с сумкой и отвела меня в дом семейства ад-Аллах.
— Что это за женщина? — спросил Линкольн.
— Это была старая армянка, которая продавала съестное и другие товары обитателям лагеря. Старуха отвела меня в этот дом и оставила там. Мне показалось, что я в раю. Это была большая вилла, наполненная красивыми вещами и яствами. После долгих месяцев, проведенных в военном лагере, это было похоже на сказку. Семейство ад-Аллах обмануло меня, сказав, что они меня удочерили и что скоро за мной придет мой отец.
— Бог мой, мне никогда не приходилось слышать такую печальную историю! — воскликнула Алиса, чувствуя, как к горлу подкатывается комок.
— Однако не все было так плохо. Когда меня привели в гарем, я многое узнала там и обрела много подруг. В гареме практиковались так называемые ≪женские искусства≫, — продолжала принцесса, и нотки грусти уже не слышались в ее голосе.
— Что это такое, ≪женские искусства≫? — спросила заинтригованная Алиса. Если в этой жизни и было что-то ненавистное ей, так это склонность мужчин считать себя выше
женщин, отводить им только детородную функцию.
— Когда мы пришли в гарем, нас заставили учить наизусть главы Корана, преподавали географию, учили читать и писать, считать, готовить пищу и шить. Кроме того, нас научили танцевать, петь и играть на лютне.
— Это значительно больше того, чему меня научили в школах при монастырях в Гаване, а позднее в Мадриде, которые я посещала, — заметила Алиса.
— Но это не было ≪женскими искусствами≫. В Оттоманской империи о способностях женщин судят по тому, как она умеет причесываться, готовить кофе и подавать его по просьбе господина, опустив глаза. Мы должны уметь выбирать одежду
на каждый конкретный случай и придавать своим движениям элегантность…
—Не продолжайте. Боюсь, то же и на Западе. Мы всегда должны быть в превосходной форме, чтобы выбор мужчины пал именно на нас, словно мы какие-то лошади. Мне уже за тридцать, и я не собираюсь выходить замуж. Никогда. Мне не нужен мужчина, который говорил бы мне, что я должна делать, —заявила, нахмурившись, Алиса. Линкольн взглянул на нее украдкой и незаметно вздохнул.
— Не понимаю, что плохого в том, что женщина доставит удовольствие мужчине, — удивилась принцесса.
— Женщины — это нечто значительно большее, чем вещи.
— Меня воспитали в духе понимания того, что самое главное для женщины — это доставлять удовольствие мужчине.
Наш удел состоит в том, чтобы делать счастливым сильный пол. Мужчин не интересует, о чем мы думаем, для них важно лишь то, чтобы мы были привлекательными и женственными. В таком случае, почувствовав себя счастливыми, они дарят нам ювелирные украшения, рабов и элегантные одежды.
— Если жизнь в гареме была так прекрасна, почему вы оттуда бежали? — язвительно заметила Алиса.
— Пожалуйста, Алиса, будь полюбезнее с нашей гостьей. Никто у нее не требовал объяснений. У нее, надо думать, есть свои причины, чтобы сделать то, что она сделала, — сказал, словно отрезал, Геркулес. Алиса что-то проворчала, сморщив вздернутый носик. Некоторое время все сидели молча. Когда ветер усилился, неся пыль из пустыни, собеседники встали и направились к входу в отель. За пределами сада два человека наблюдали за ними, пока четверка не исчезла внутри отеля.
4
Стамбул, 17 октября 1914 года
Турецкая империя напоминала медведя, впавшего в зимнюю спячку. За последние пятьдесят лет она потеряла почти все свои владения в Европе. Ослабевала ее власть и на Ближнем Востоке. Султан неделями колебался, размышлял о целесообразности новой войны и пришел в конце концов к единственно правильному решению. Если он не вступит в войну и победу одержат силы Антанты1, его империя распадется на куски, которые достанутся победителям. Великобритания страстно желала получить Палестину, Россия — Армению, а национальные меньшинства, которые населяют империю, незамедлительно
взбунтовались бы и потребовали бы независимости. В случае борьбы на стороне Германии и Австрии империя могла бы продержаться еще лет сто. Однако султан понимал, что подобное решение не в его компетенции, не в компетенции
самого Аллаха. Подлинная власть в стране находилась в руках великого визиря Саида Халима и группы молодых офицеров, которые и принимали решения. В течение последних месяцев они обучали оттоманскую армию и достигли
в этом невероятных успехов. Мощная армия могла блокировать Россию, главного врага империи, и вернуть утраченные позиции на Черном море. Мехмед V отпил чаю и попытался прогнать тревожные мысли. Великий визирь должен был вот-вот прийти, и одно лишь ожидание этой встречи вызывало у султана озноб. После
тридцати лет, проведенных под замком в гареме, девять из которых прошли в полной изоляции, приговоренный к смерти девяносто девятый халиф ислама знал, что такое страх. Великий визирь мог в любой момент лишить его власти, мог
свергнуть и поставить на его место другого человека. Однако в то утро султан был озабочен совсем другим. Немногим более месяца назад одна из его жен сбежала из гарема и унесла с собой одно из самых ценных его сокровищ — ≪Сердце Амона≫. Он не понимал, почему она это сделала. Она была одной из тех, кого он предпочитал всем остальным, несмотря на то что она постарела и была бесплодна. Если бы она вернулась, султан простил бы ее. А что еще можно сделать с женщиной в таком возрасте? Эта жена была одной из самых красивых
в Большом гареме, ей он доверял свои самые сокровенные тайны, и вот, состарившись, она его предала. Голос раба, возвестившего о прибытии великого визиря, вернул его к действительности. Он заметил, как у него начали потеть руки и пересохло во рту.
— О, великий халиф ислама, перед тобой твой самый покорный слуга, — церемонно представился визирь.
Султан в страхе взглянул на него и предложил сесть.
— Наши люди потеряли след принцессы в Каире, — сообщил визирь.
— В Каире? Какие дела могут быть у нашей голубки в Каире? Она ненавидит жару, тем более в местах отсталых, где нет никаких удобств, — ужаснулся султан.
— Это нам неизвестно. Наши люди почти задержали ее в коптском квартале, но вмешались каких-то два иностранца.
— Какая досада. И что же нам теперь делать?
— Наши люди проследили за ней до отеля, в котором остановились эти джентльмены. По-видимому, они снялиномера в отеле ≪Континенталь Савой≫. Прикажете ликвидировать ее?
— Нет, пожалуйста. Вам уже известно, что я желаю вернуть обратно и драгоценность, и принцессу. Остальное меня не интересует. Эта драгоценность принадлежала нашему семейству веками, и я должен вернуть ее.
— Будет сделано так, как желает великий халиф ислама, — ответил визир с легким поклоном, встал и вышел из зала. Султан некоторое время сидел в задумчивости. Драгоценность обладала силой, которой никто не мог понять. Он знал, что его судьба связана с камнем. Если рубин попадет в руки людей неискушенных, это может оказаться весьма опасным.
|
