|
Диррахий, 1081 год
Глава 1
Отряд Валлона выбрался на Эгнатиеву дорогу около полудня и поспешил по мощеному тракту на запад. Они ехали с глухим упорством, глядя вперед покрасневшими от недосыпания глазами. Шестнадцатого октября, три дня спустя, на закате они остановили лошадей на поросшем лесом гребне холма, с которого открывался прекрасный вид на побережье Адриатического моря. Валлон подался вперед, пытаясь разглядеть что-то в сгущавшихся сумерках. Солнце уже наполовину скрылось в море, украсив водную гладь и приморский город медными бликами. С такого расстояния он казался лишь маленьким пятнышком и невозможно было рассмотреть ни позиций норманнов, ни разрушений, вызванных осадными орудиями.
Валлон перевел взгляд на укрепленный византийский лагерь, раскинувшийся широким прямоугольником почти в пяти километрах от морского берега возле устья реки. Прочь от лагеря медленно двигалось густое облако пыли длиной в полкилометра. Валлон посмотрел на Джосселина, одного из своих центурионов.
— Такое впечатление, что здесь собрались остатки имперских сил.
Джосселин кивнул.
— Судя по масштабам земляных работ, я предполагаю, что наши силы немного превышают полторы тысячи человек.
Валлон обвел взглядом местность, пытаясь определить, где должна произойти битва. Он решил, что это случится на равнине к северу от города. Солнце практически скрылось за горизонтом, а море потемнело, став фиолетово-синим. Валлон обернулся. Его турецкие воины дремали в седлах. Бóльшая часть оставшихся солдат спешились и расположились под пробковыми дубами. Измученные лица воинов были покрыты пылью. За последние две недели они преодолели более четырехсот километров от проходившей по Дунаю границы Болгарии, перевалив через Балканские горы. Теперь эти люди были больше похожи на воинов, выживших после тяжелой сечи, чем на тех, кто готов вот-вот вступить в бой.
Снизу, с пригорка, послышался звон овечьих колокольчиков и сладкий звук струящейся воды. Некоторые солдаты уже возвращались с кожаными бурдюками и бочками, наполненными водой для измученных жаждой товарищей и животных. Три центуриона, которые сопровождали Валлона, взобрались на лошадей, ожидая его приказов. Он громко кашлянул, прочищая горло от пыли.
— Ужасно будет, если мы прибудем в лагерь после наступления темноты. Нам станут задавать кучу вопросов. Если повезет, мы найдем, где остановиться, только утром. Мы останемся здесь, а в лагерь отправимся до рассвета. Распределите то, что осталось от запасов. — Валлон повернулся к Конраду, немцу из Силезии, который был его правой рукой. — Капитан, возьмите десять человек, приведите их в порядок и сообщите командованию о нашем прибытии. Поместите раненых на одну из телег. Постарайтесь достать какую-нибудь еду. Выясните, что происходит, и сообщите мне.
— Да, граф.
Положение Валлона было не таким почетным, как его титул. Он командовал отрядом легкой и средней конницы, насчитывавшим двести девяносто шесть человек. Когда семь месяцев назад они выехали из Константинополя, направляясь в Болгарию, их было на двадцать человек больше. Их называли чужаками, наемниками, которых собирали со всех уголков империи и не только.
Когда Конрад уехал, под деревьями начали сгущаться глубокие тени. Телега с пятью перебинтованными ранеными скрылась из виду, поскрипывая и грохоча на камнях. Валлон направил коня к источнику. Воин немного прихрамывал из-за связки, порванной во время боя девять лет назад. Теперь, когда ему было тридцать девять лет, Валлон начинал ощущать последствия всех мелких и крупных ран, которые ему нанесли за более чем двадцать лет участия в различных военных походах.
Источник бил из скалы у корней старого каменного дуба. Ствол дерева был расколот пополам, и в образовавшейся щели нашла приют статуя Богородицы с маленьким Иисусом на руках. На ветвях были развешены иконы, бубенцы и китайские колокольчики. Возле источника сидел старик с суровым лицом, сложив руки на груди. Рядом стоял мальчик, положив ладонь старику на плечо.
Валлон кивнул и произнес:
— Храни тебя Господь, отец.
— Твои люди крадут мою воду.
Валлон слез с лошади и опустился на колени.
— Мне кажется, что ее не стало меньше, с тех пор как мы здесь появились.
Старик покачнулся от негодования и нахмурился.
— Этот источник священен. Вы должны заплатить за воду.
Валлон наклонился, смахнул с лица волосы и, зачерпнув воду рукой, утолил жажду. Он закрыл глаза, наслаждаясь моментом.
— Любая вода священна для людей, страдающих от жажды. Но кому же нам платить? Мастеру, что создал источник, или человеку, что охраняет его? Я с удовольствием помолюсь за обоих.
Старик что-то пробормотал себе под нос. Валлон вытер рот и кивнул в сторону равнины, где в сумерках начали загораться далекие точки костров.
— Ты знаешь, что там происходит?
Старик сплюнул.
— Убийство, насилие, грабеж. Все, что сопутствует действующей армии.
Валлон улыбнулся.
— Я скажу тебе, за что я заплачý. — Он выудил из кармана несколько монет и положил их на сморщенную ладонь старика. — Некоторые из моих людей заболели на болотах возле Дуная. Им сложно есть грубую пищу. Если бы ты смог раздобыть для нас корзину яиц, немного молока и свежего хлеба…
Мальчик схватил монеты и внимательно изучил их.
— Они настоящие, дедушка.
Старик поморщился.
— Ты не грек.
— Я франк. Житейские бури вынудили меня посетить этот край.
Старик с трудом поднялся на ноги.
— Франки, англичане, руссы, турки… Империю наводнили иностранные солдаты.
— Кто-то должен воевать, пока ваши византийские хозяева красуются на ипподромах.
Мальчик повел старика вниз по склону холма. Валлон съел немного изюма с галетами, завернулся в одеяло и уснул под тихий перезвон колокольчиков и бубенцов. Его разбудил вернувшийся мальчик.
— Вот яйца и хлеб, господин.
Валлон протер глаза и посмотрел на него.
— Капитан Джосселин, вот немного еды для раненых.
Когда офицер удалился, Валлон подался вперед, разглядывая далекие отблески костров императорской армии, образовывавших во тьме пылающую сетку. Он видел также другие костры, костры норманнов, опоясавшие осажденный город. Валлон знал о них лишь то, что их предводителем был Роберт
Гвискар, Хитрец, герцог Апулии и Калабрии, талантливый полководец, который приехал в Италию в поисках приключений и спустя пятнадцать лет сумел основать собственное герцогство и заручиться поддержкой Папы Римского. На дороге появился одинокий огонек факела, медленно приближавшийся к их лагерю. Послышался стук копыт. Валлон заметил человека, ведущего на веревке вьючную лошадь. Он приблизился. Это был мужчина крупного телосложения. Факел осветил заплетенную в косички рыжую бороду, редеющие желтоватые волосы и красную тунику, украшенную золотом.
— Беорн Скромный, примицерий варяжской гвардии, — представился мужчина. — Вы люди графа Валлона? Хорошо. Проведите меня к нему.
Валлон ухмыльнулся и поднялся на ноги.
— Я здесь, у источника.
Беорн проковылял через подлесок и крепко обнял Валлона. Беорн действительно был крупным человеком с широкой грудью. В дверь ему обычно приходилось протискиваться боком. Однако Беорн изысканно одевался и в остальном также следил за своим внешним видом.
— Почему ты бродишь во тьме?
— У нас позади несколько недель утомительного пути.
Я уснул, потому что очень устал.
— Ты опоздал на пир. Это так похоже на тебя. Я наткнулся на твоего немецкого центуриона, и он сообщил мне, что ты уже месяц питаешься одними червями. Я привез немного еды. Нельзя воевать с пустым желудком.
Валлон взял Беорна за руки.
— Мой дорогой друг!
Этот человек был таким же изгнанником, как и Валлон. Когда-то Беорн был английским ярлом, ветераном битв при Стамфорд-Бридже и Гастингсе, потерявшим поместье в Кенте, отобранное норманнами. Валлон завел с ним дружбу, когда они вместе участвовали в военной кампании в Анатолии. Они несколько раз спасли друг другу жизнь, и их дружба стала еще крепче, когда Беорн узнал, что Валлон был в Англии, владел английским языком и даже побывал на далеком севере. Варяг повернулся к часовым.
— Отвяжите корзины и тащите их сюда.
Часовые согнулись пополам под тяжестью поклажи. Беорн открыл одну из корзин и начал изучать ее содержимое.
— Не та. Дайте другую. — Он заглянул в следующую корзину, удовлетворенно хмыкнул и достал оттуда жареного цыпленка. — Я привез три таких.
— Я не могу есть мясо, когда мои люди грызут сухари.
— Узнаю старину Валлона! Я направил германского капитана к распорядителю лагеря. До полуночи твои люди получат вдоволь еды. Мы оставим одного цыпленка себе, а с остальными можешь поступать как хочешь. — Беорн поднял флягу. — Но вот это только для нас двоих. Лучшая мальвазия с Кипра. Вели своим людям разжечь костер. Нам с тобой есть о чем потолковать, и я хочу видеть твое лицо, когда мы будем разговаривать.
Валлон рассмеялся и подозвал центурионов. Они отнесли еду, а солдаты занялись костром. Валлон протянул руки к пламени, медленно пожиравшему хворост.
— Значит, воины настроены на битву.
Беорн отломил у цыпленка ножку и протянул ее Валлону.
— Молю Бога, чтобы это было так. Вчера прибыл император. Если бы ты опоздал еще на пару дней, то пропустил бы бой.
— Сейчас правит тот же император, что был у власти, когда я покидал столицу? — Валлон заметил, как нахмурился Беорн. — Алексей уже четвертый государь, которому я служил за последние девять лет.
Беорн зубами оторвал кусок мяса.
— Тот же. Но Алексей отличается от других императоров. Это император-солдат. Еще в четырнадцать лет он дрался с сельджуками и с тех пор не проиграл ни одной битвы. Он очень хитер как на войне, так и в дипломатии.
Валлон махнул рукой в сторону костров, горевших на равнине.
— Я даже не могу с уверенностью сказать, что привело к этому противостоянию. Я уже отбыл на север, когда короновали Алексея, и лишь две недели назад получил приказ двигаться сюда. До Дуная новости доходят с опозданием.
Беорн покосился на Валлона.
— Тяжело сейчас на границе? Я видел в фургоне раненых.
— Печенеги не давали нам покоя, пока мы не убрались из тех мест. Было глупо посылать мой отряд гоняться за кочевниками. Это все равно что заставить собаку ловить мух. Большинство наших потерь было вызвано болезнями, а не ранами.
Беорн прикусил ус.
— Эта стычка зрела уже давно, с тех самых пор как императора Михаила свергли, после того как он попытался сосватать дочь герцога Роберта за своего сына. Михаил дал герцогу повод напасть. В мае он приплыл из города Бриндизи, взял без боя остров Корфу и двинулся к Диррахию. Флот последовал за ним, однако попал в шторм и потерял несколько кораблей.
— Насколько велика его армия?
Беорн швырнул ветку в костер.
— Изначально в ней было тридцать тысяч человек, собранных по всей стране без разбора. Люди разного возраста и военной подготовки. Когда Алексей услышал о вторжении, он сделал верный ход, вступив в союз с дожем Венеции. Последнее, что надо дожу, — это чтобы норманны контролировали подступы к Адриатике. Он лично возглавил венецианский флот. Ему удалось застать корабли герцога врасплох. Несколько кораблей были потоплены, а остальные рассеялись по морю. Потом Алексей отплыл к Диррахию. Когда прибыл византийский флот, они соединились с венецианцами и разгромили герцога, блокировавшего город с моря.
— Не самое удачное начало кампании для герцога.
— Это еще не все. Роберт обложил город, но он хорошо обороняется под предводительством стратега Георгия Палеолога.
— Я служил под его началом на востоке. Это самый отважный полководец из тех, что я встречал.
— Ты прав. Он не только сумел выстоять против катапульт Роберта и осадных башен, но также не раз дал бой, организовав несколько вылазок из города и уничтожив одну осадную башню. Во время боя он был ранен стрелой в голову, но продолжил драться с обломком, торчащим из черепа.
— Если Палеолог будет угрожать тылам норманнов, наша задача упростится, даже если их будет в два раза больше, чем нас.
— Их уже меньше. Летом армию Роберта сразил мор, который унес жизни пяти тысяч человек. Среди них были сотни его лучших рыцарей.
Валлон рассмеялся.
— Я вот-вот начну его жалеть. Каковы силы византийцев?
— Около семнадцати тысяч солдат. Пять тысяч из македонской и фракийской тагм, тысяча экскувиторов и вестиариев, а также тысяча варягов. Кроме того, местные войска и полк сербских вассалов. Еще у нас около десяти тысяч человек вспомогательных турецких войск от твоего старого знакомца — сельджукского султана Рума.
Валлон поморщился.
— Я бы им не доверял.
— Не волнуйся. Все решит тяжелая кавалерия и мои варяги. Мы долго ждали возможности отомстить за Гастингс.
— Ты знаешь план битвы?
Беорн указал на далекие огни.
— Диррахий расположен на стрелке, которая тянется параллельно побережью и отделена от него болотом. Цитадель находится на краю стрелки и соединяется с равниной мостом. Насколько я понял, император хочет послать часть сил атаковать норманнов с тыла. Остаток армии будет удерживать равнину перед мостом.
Валлон отпил вина.
— Я слышал, что сын Гвискара — его правая рука.
— Его зовут Боэмунд, — отозвался Беорн. — Плечистый сварливый ублюдок и первоклассный солдат. Он не единственный родственник Гвискара, который воюет вместе с ним. Жена Гвискара Сишельгаита также ему помогает.
Валлон кашлянул.
— Ты шутишь!
— Клянусь тебе. Она выше большинства людей и свирепее львицы. Любовные утехи с ней, должно быть, запоминаются на всю жизнь.
Валлон подумал о своей жене Кэтлин, славившейся крутым нравом.
— Есть какие-нибудь новости из дома?
Беорн налил еще вина.
— Прости меня. Я должен был вспомнить об этом раньше. В августе я обедал в твоем доме. Каждый раз, как я встречаю леди Кэтлин, она становится все более величественной. Твоим дочерям без труда удастся найти себе пару. Айкену нравится находиться в их компании, и он каждый день узнает что-то новое.
Тремя годами ранее Беорн попросил Валлона взять к себе в дом его тринадцатилетнего сына, который должен был выполнять функции оруженосца или щитоносца. Мать Айкена умерла, а Беорн хотел, чтобы его сын рос, изучая греческий язык и обычаи. Англосаксы чтили традиции своего народа, даже к императору обращаясь по-английски. Валлон согласился на это не только ради друга. Кэтлин видела, как одиноко мальчику, и настояла на том, чтобы Валлон взял его под свое крыло. Айкен должен был заменить ему сына, которого она так и не смогла подарить мужу.
Беорн осторожно достал из-под плаща письмо и передал его Валлону, сидевшему по другую сторону костра. Валлон прочел его и улыбнулся.
— Бедный Айкен! Он учится танцевать, и в этом ему помогает моя старшая дочь.
— Все хорошо, не так ли? Разве воин не должен уметь изящно двигаться?
— Конечно, должен. Жизнь ведь состоит не только из военных походов. В любом случае, Айкен учится кое-чему еще кроме танцев. Он грамотно пишет по-гречески, и учителя хвалят его за успехи в математике и логике.
Беорн махнул рукой.
— Но его судьба стать солдатом. В прошлом месяце Айкену исполнилось шестнадцать лет. Когда ты в следующий раз отправишься на войну, бери его с собой...
|
