|
Глава 5
Он взлетел высоко над Станцией. То, что Он увидел с высоты птичьего полета, повергло Его в смятение. Огромная, весом в две тысячи тонн, плита биозащиты, закрывающая реактор сверху, как крышка закрывает кастрюлю, была сорвана ужасающей силы взрывом и лежала набекрень, словно залихватски одетая фуражка, обнажив пламенеющие внутренности реактора. Вокруг крышки, на крышах машзала и деаэраторной этажерки, на земле, вокруг блока, лежали выброшенные сотни тонн графита, из которого сделано нутро ядерного монстра, изливая невидимый огонь невиданной силы в тысячи, десятки тысяч рентген. Что за красные машины стоят у машзала? Пожарные? Разве они не видят? Разве они не понимают, что жжет их совсем другое пламя? Пламя, которое не горит… Он кричал им в уши, Он орал им в лицо, но они не слышали и не видели Его. Они шли навстречу судьбе, еще не понимая, что это их последний пожар. И работали они так, как делают последнюю в своей жизни работу.
Он полетел в сторону ночного города.
— Люди! — кричал в темные окна. — Люди, проснитесь! Невиданная беда пришла в наш Город!
Но люди тоже не слышали Его. Они безмятежно спали. Но вот редкими желтыми пятнами начали зажигаться окна. Зазвонили телефоны. Он слышал их все. И в Городе, и в Киеве, и в Москве. И все они лгали.
— Реактор цел, — лгали они, — мы охлаждаем его водой… Радиоактивный фон нормальный….. Все хорошо…..
Он метался между Городом, Киевом и Москвой. Он пытался достучаться до душ и сердец. Он удивлялся: как это ему удается везде успеть? Вот Он в Киеве. А вот уже в Москве… В квартирах начальников и министров... И у самого генсека Горбачева. Кто-то ему докладывает спокойным и будничным голосом: да, авария, но жертв и разрушений нет. Рядовое, в общем, событие… И еще у многих и многих людей… И всем Он старался докричаться: люди! Пришла беда… И жертвы! И их еще будет! И сам Он уже не человек вовсе! А нечто бестелесное и безголосое… Но его не видели и слышали… Или не хотели слышать? Кем Он стал? Бестелесный… Безгласный… Неизвестный… А беда уже ломилась во всю ширь. Она засевала горьким урожаем поля Украины, Белоруссии, России, Польши, Швеции, Норвегии… Покатились телефонные звонки в столицах многих государств.
А в самом Киеве зазвенели стойки радиоактивного контроля в атомном институте. Они звенели, как сумасшедшие. Это Он в них звенел, пытаясь достучаться к людям.
— Беда! Пришла беда!
Но и здесь Его не услышали. Некому было слушать? Неужели? Или не захотели слышать?
К Городу уже подтягивались бесконечная колонна автобусов, чтобы вывезти из него душу: живое человеческое тепло. В колонне было все, что удалось собрать в миллионном Киеве: ЛАЗы, ЛИАЗы, «икарусы», «кубинцы», «пазики», все, что могло везти пассажиров в закрытых салонах. По улицам заметались люди, готовя эвакуацию, на постах поеживаясь от неизвестности, стояли милиционеры, недоуменно поглядывая вокруг и свято веря, что форма спасет их от неосязаемой, а поэтому пока не страшной, радиации.
Небо продолжали вспарывать вертолеты, бесполезно забрасывая в жерло ядерного монстра тонны свинца, доломита, песка, бора еще больше усугубляя ситуацию.
Полыхал блок. Огонь поднимался выше вентиляционной трубы, а ее высота — полторы сотни метров. Страшная огненная метель выметала из разрушенного реактора все, что еще не было выброшено взрывом.
Выплеснутые из Города люди растеклись ручейками по окрестным селам и городкам. Ручейки дробились и отдельными каплями долетали до самых окраин великой страны. На лестницу, пытаясь подняться, но на самом деле, прыгая через ступеньку вниз, вставали все новые и новые люди…
«И вострубил третий ангел. И упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде «полынь»; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки»… Судьбы многих завершились столкновением с этой звездой. И воды стали горьки…..
***
Прием в Российском посольстве во Франции гудел. Мужчины в строгих фраках или дорогих, тщательно отутюженных, костюмах и белоснежных рубашках, со стаканами и без, с сигаретами, а кое-кто и с сигарами, стояли группами, в каждой из которых обсуждалось своя политическая тема. Дамы в вечерних декольтированных платьях, увешанные драгоценностями, словно новогодние елки мишурой, говорили о мужьях, любовниках, боссах, детях и политике. Между всеми этими группами и группками бесшумно сновали официанты в малиновых пиджаках, разнося напитки, закуски и всякие сладости. Четко выполняла свои обязанности служба безопасности, совершенно незаметная на первый взгляд… Все это скопище людей неторопливо двигалось, жевало, пило, а самое главное — говорило, говорило, говорило… Собственно, для этого приемы и устраиваются: дать людям поговорить. Все эти разговоры писались ФСБ, потом расшифровывались и анализировались. Шелуха тщательно отсеивалась сквозь тончайшее сито опыта сотрудников-аналитиков, которые вылавливали в этом словесном мусоре золотые крупинки информации.
Николай Чижов, владевший французским как своим родным вятским говором, долго раздумывал, включать ли этот договор в сводку, и решил, что включить все же надо.
— Россия — это Азия: и думает, и поступает она по-азиатски, — говорил Рауль Безуан, президент корпорации «Французский атом» первому помощнику французского министра энергетики, — в ней нет европейской утонченности, зато хоть отбавляй азиатского коварства. Она как большая жирная тетка, спящая на кровати с младенцем.
— Младенец — это Европа? — спросил помощник посла.
— Она самая, — усмехнулся Безуан, — если только Россия неловко пошевелиться, она или придушит Европу как, неловкая мать душит дитя своей огромной грудью, или сотрясет ее так, что та долго не сможет уснуть и заходится плачем.
— Оригинальное сравнение!
— Тем не менее абсолютно точное. Вспомните начало двадцатого века. Октябрьский переворот, гражданская война в России. Коммунистическая зараза едва не утопила Европу в крови, как большевики утопили в крови саму Россию. Толпы беженцев во всех европейских столицах. Европу спасло тогда только то, что перед этим Россия четыре года воевала, ресурсов не было, разруха… А если бы нет? Смогла ли Европа противостоять Советской России? И разве вы можете отрицать, что Октябрьский переворот оказал на Европу огромное влияние? При Сталине Россия превратилась в военный колосс. На костях своих подданных он построил невиданную по военной мощи империю. Даже потеряв промышленный потенциал европейской части страны, они свернули башку Гитлеру! Азия выплеснулась из берегов и снова поперла в Европу. И этот военный гигант не давал спать Европе до тех пор, пока не развалился. А развалилась оттого, что денег перестало хватать на всех, и каждый стал думать, что гораздо выгоднее ощущать пять рублей в своем кармане, чем сто в общем. И что? Думаете, после того, как Союз развалился, Европа вздохнула с облегчением? Как бы не так! Осколки Союза прутся в Евросоюз, опять не давая нам спокойно жить. Как будто и без них у нас нет проблем.
— Послушайте, Рауль, — перебил Блезуана помощник министра, — зачем вы мне все это рассказываете? Думаете, это откровение? Возьмите учебник истории для старших классов, там все это описано полнее, точнее и понятнее.
— Может быть, не спорю, но зато там не описано будущее. После оранжевой революции в Евросоюзе стали относиться с большой симпатией к Украине, а ведь не понимают, что Украина — эта мина замедленного действия, пульт управления которой находится в Москве.
— В каком плане? — первый раз заинтересованно спросил помощник посла.
— Вы в МИДе когда-нибудь интересовались энергетической затратностью украинской экономики?
— В общих чертах, — осторожно ответил помощник.
— Вот именно, в общих! Проклятое наше аматорство! Дай вам в руки крупный бизнес, вы за год и сами разоритесь и пустите по миру тысячи безработных! А мои спецы посчитали!
Экономика Украины не может работать, если энергоносители ей будут поставляться по европейским ценам. Причина одна: колоссальная техническая отсталость, устаревшие энергозатратные технологии — результат самоизоляции Советского Союза. Добавьте сюда отсутствие стимула к внедрению энергосберегающих технологий результате сегодняшней протекционистской политики России в обеспечении энергоресурсами. А теперь представьте на минутку: Украину со всей ее мощной металлургией и химической промышленностью принимают в Евросоюз, а тогда Кремль и говорит: «Вы в Европе? Так получайте нефть и газ по европейским ценам!» И вся ее экономика рухнет! Немедленно! Обвально! Какие последствия ждут Евросоюз от такого обвала?
Помощник посла зябко передернул плечами.
— Вот то-то и оно… А Кремль так и скажет! И вообще, я удивляюсь, какого черта Москва до сих пор отпускает газ всем постсоветским странам практически бесплатно? А потом они же заваливают ее рынки товарами по демпинговым ценам! В Кремле считают, что таким образом держат эти страны в орбите своих интересов, а мы, деловые люди, считаем, что Москва до сих пор платит дань, только уже не татарам, как платила двести лет сряду, а Украине, Молдове и иже с ними. Возникает обоснованный вопрос: за что?
Николай Чижов включил в сводку выжимку из этого разговора.
Президент России, читал сводку новостей за последние сутки, приготовленную ФСБ. Теракт в Чечне, снова теракт, но уже в Израиле, то ж в Иране и в Турции. Казалось, весь мир записался в террористы и занялся изготовлением адских машинок и шахидских поясов. В Италии, Индии, да и самой России есть сепаратистские движения… Все хотят самостоятельности! Дай только прецедент, такое начнется! Кровищи не выхлебать… В разделе экономических новостей Президент зацепился взглядом за короткий абзац:
«Французские деловые круги выражают опасение по поводу возможных экономических осложнений в Евросоюзе, после принятия в него Украины. Если Россия поднимет цены на энергоносители до уровня мировых, то вся ее экономика станет неэффективной и тяжелым бременем ляжет на экономику Евросоюза».
Президент подумал несколько секунд и поставил возле абзаца короткий росчерк, означавший требование представить полную запись разговора. После обеда курьер из ФСБ привез нужную расшифровку, которая была немедленно положена на стол Президенту. Тот внимательно перечитал запись беседы двух французов.
— Черт возьми! — раздраженно размышлял он. — А ведь этот Безуан, — Президент еще раз перечитал фамилию, чтобы убедиться, правильно ли ее запомнил, — совершенно прав!
За что мы платим дань? Они хотят в Европу? Так пусть привыкают к европейской жизни заранее! Что они об этом подумают? — спросил он сам себя, имея в виду Украину.
— Да наплевать, что они об этом подумают! И вообще… Мы единственная страна в Европе, которая продает энергоносители. Ну, Норвегия с ее газом, да видимость нефти в Румынии… Угли Польши и Германии… Мелочевка! А они, — он не уточнил для себя, кого он имел в виду под словом «они», — пять лет думали, принимать ли нас в «большую семерку»! Нет, господа хорошие, времена изменились! Сейчас правят бал вовсе не пушки, и даже не ядерное оружие. Сейчас правят бал нефть и газ, а значит и политику нашу надо слегка подкорректировать. Устроим НЭП, новую энергетическую политику! Всех заставим поклониться матушке России!
Он не глядя ткнул пальцем в кнопку переговорного устройства:
— Выберите время в моем расписании и пригласите Премьера и Газпром.
Не дожидаясь ответа Президент отпустил кнопку, зная, что все его распоряжения будут выполнены точно и в срок, что Премьер и руководитель Газпрома отложат все свои дела, даже наиглавнейшие, и примчатся к нему по первому зову. И это не только потому, что он Президент, а потому, что он выстроил такую систему правления, потому, что он подобрал в эту систему таких людей, которые слушались его и понимали с полунамека.
|
