|
Глава первая
Девушка под присмотром
Апрель 1147 года был на исходе; солнце жарко пригревало, свежая зелень радовала глаз, в монастырском саду белой кипенью цвели вишни. День выдался таким пригожим, что Мария не утерпела, прошла от Феодоровского монастыря к обрывистому берегу Днепра, чтобы полюбоваться чудесным видом, открывавшимся с высоты. Речные острова широко раскинулись среди сияющей на солнце водной глади, правобережные кручи причудливыми террасами спускались к реке, а над ними царил храм Владимира Великого, воздвигнутый на месте некогда поверженного Перуна.
Но долго гулять по берегу девушка не могла: надо было возвращаться домой, чтобы родители не сердились. Они посылали Марию в Феодоровский монастырь с поручением к иконописцу отцу Феофану, который был давним другом ее родителей — Дмитрия Клинца и Анны, урожденной боярышни Раменской.
…
Молодые греки заметили Марию и уставились на нее с нахальными улыбками. Среди них двое или трое показались девушке очень красивыми и молодцеватыми. Их пристальные, откровенные взгляды смущали и волновали Марию, заставляя ее невольно краснеть. Потом один из красавцев выкрикнул несколько слов по-гречески. Другие засмеялись. Вряд ли они подозревали, что славянская девушка знает греческий язык. А между тем получившая немалое образование Мария хорошо поняла смысл сказанного византийским щеголем: он предположил, что тело юной незнакомки столь же прекрасно, как и ее лицо, да только слишком строгая одежда русов его полностью скрывает. А другой грек изъявил желание пощупать, насколько нежна белая кожа красавицы.
Тут уж Мария не смогла больше оставаться на месте; выкрикнув удивленным грекам, что считает их наглецами, она бросилась бежать прочь от опасной компании в сторону Улебова двора, где всегда можно было найти защиту. Впрочем, Мария не столько боялась греков, которые, конечно, не посмели бы напасть на нее прямо на улице, сколько злилась на саму себя. Она вдруг почувствовала, что мужские взгляды и дерзкие слова взволновали ее, заставили ощутить собственное тело, к которому столь откровенно потянулись эти красивые, образованные и, наверное, опытные в любви иноземцы.
…
— О нет, Хрисанф, минутного ощущения мало, — воскликнул Зоил, хватая помощника за рукав. — Если я не добуду эту девушку, моя бедная плоть снова станет бессильной. И неважно, что красавицу возбуждают лишь молодые щеголи. Главное, что она способна возбудиться! Когда она отведает твоего волшебного зелья, то я, старый Зоил, покажусь ей прекрасным Аполлоном! Ведь твои юнцы от этой травки становятся бешеными, эге? — Зоил осклабился и окинул своего спутника с ног до головы насмешливым взглядом.
…
— Побойся Бога, патрон, что ты задумал? — скрывая улыбку, спросил помощник. — Даже если избавишься от Ипполиты, это ничего тебе не даст. Клинец не станет принуждать дочку идти замуж против ее желания. А чем ты сможешь прельстить молодую красотку? Подумай трезво.
— А это уж твоя забота — подумать! — заявил хозяин. — Ты ученый малый, хитростью лису превзойдешь. Если бы не твой несчастный порок, был бы уже епископом, а то и митрополитом. Вот и подумай, как помочь своему благодетелю, то есть мне. Ведь я же тебя из беды выручил? Я тебе дал пристанище? Я твои грехи от людей скрываю?
Хрисанф кивнул, слегка поджав губы.
— Так вот, — продолжал Зоил, — отплати мне, дражайший, за мои благодеяния. Помоги обрести радость на закате жизни. Много ли мне, старику, осталось? Добудешь Марию — клянусь, что отпишу тебе в наследство мое фракийское имение, да еще сотню номисм в придачу. Не веришь? Сегодня же дам расписку. Ну а если не поможешь, то с какой стати я буду и дальше тебя опекать? Тогда живи, как знаешь. И письмо от таврийских монахов не стану прятать. А если его кто-нибудь найдет и узнает, чем ты в монастыре занимался? Может, конечно, в тюрьму ты и не попадешь, отвертишься. Но до конца дней своих останешься нищим презренным бродягой, да еще и с редькой в одном месте, хе-хе...
…
— Опять, наверное, гонцы мчатся к великому князю с известием, что его дядя или двоюродный брат захватили какой-нибудь город. Здесь каждый день можно ожидать войны. — Он вздохнул. — Впрочем, и в империи смутьянов хватает… вроде этого. — Зоил с неприязнью посмотрел в сторону площади, где все еще мелькали пышные одеяния Андроника и его свиты. — Но только у нас, хвала Господу, им не разгуляться. Империя пока едина. Лишь извне враги тревожат. А здесь, на Руси, князьки между собой переругались, растаскивают эту страну на части. Ну, скажи, Хрисанф, — Зоил повернулся к помощнику, — разве юной девушке не будет безопасней у нас, чем в этой дикой и сумасшедшей стране?
…
Тем временем Мария, возвращаясь домой, почти столкнулась на улице с молодым парнем по имени Рагуйло, сыном искусного киевского ювелира-эмальера Василька. Она знала парня с детства, почти так же давно, как и подружек Янку и Сбыславу. Мария никогда не смотрела на Рагуйло как на возможного жениха, подшучивая то над его именем, то над торчащими ушами, которые он старательно прикрывал копной темно-рыжих волос. Между тем подруги давно объяснили девушке, что он по ней «сохнет» и старается отогнать от нее всех возможных женихов. Но она только смеялась и не хотела замечать, что Рагуйло давно уже превратился в статного парня — пусть не слишком красивого и образованного, зато надежного и к тому же хорошего мастера, перенявшего от своего отца умение изготавливать затейливые колты, ожерелья и прочие украшения из золота с эмалью.
…
Она кинулась прочь, не желая выслушивать утомительные для нее излияния незадачливого вздыхателя. Но, отойдя на несколько шагов, Марийка невольно призадумалась. Конечно, она лукавила, объясняя Рагуйло, что не помышляет о женихах. В последнее время именно эти мысли волновали ее неотступно. Она жила в странном ожидании волшебного поворота судьбы, внезапной встречи, которая пробудит ее сердце.
Глава вторая
Гости из Новгорода
Когда Мария вошла в дом, обед уже начался. За столом сидела вся семья Клинцов и гости из Новгорода. Отсутствовал только Андрей, который в этот день исполнял поручения княжеской службы. Константин был со своей женой Евдокией и двумя детьми: девятилетним Владимирком и пятилетней Ксенией, Ольга — с мужем Фотием и четырехлетним сыном Славятой. Гости — Шумило-Калистрат и Лидия — сидели рядом с Дмитрием и Анной.
На вошедшую Марию сразу все подняли глаза, и она остановилась у порога, не решаясь подойти к столу.
— Явилась наконец, — с упреком сказала ей мать. — Мы тебя на несколько минут посылали с поручением, а ты, небось, полгорода исходила.
— Тебе ведь сказано было, Мария, что мы ждем гостей, — строго заметил отец.
Тут за девушку вступилась Лидия:
— Да полно вам дочку-то укорять. Она же не знала, что мы так рано приедем.
Мария с благодарностью улыбнулась и, вспомнив правила вежливости, учтиво поприветствовала гостей. Лидия, встав, поцеловала девушку, взяла ее за плечи и внимательно рассмотрела, а потом тихо сказала:
— Красавица. Не хуже, чем ты, Аннушка, в молодости была. Дай Бог ей такого же суженого, как дал тебе.
— Что верно, то верно, — вздохнула Анна. — И я того желаю. Красота без счастья радости не приносит.
— Красавица, — подтвердил Шумило-Калистрат. — Наша Ульяница тоже вот хороша, а счастья не узнала…
Мария невольно бросила взгляд на свою сестру Ольгу и заметила, что та, побледнев, опустила глаза долу. В судьбах Ольги и Ульяницы, дочери новгородских гостей, было некоторое сходство. Они обе потеряли до свадьбы своих любимых женихов. Только Ольга впоследствии вышла замуж, а Ульяница не захотела, стала монахиней.
…
— Святослав Ольгович еще много смуты нам принесет, — провозгласил Фотий, радуясь случаю привлечь к себе внимание. — Он ведь не может забыть, что киевляне бросили в поруб его любимого брата Игоря, который за один-то месяц княжения весь народ против себя восстановил. Дядя Улеб опасается, как бы Святослав не вступил в тайный сговор с двоюродными своими братьями, с Давидовичами. С виду-то они вроде как недруги между собой, а на самом деле разом строят козни, чтобы князя Изяслава свергнуть. А уж как они ненавидят моего дядю за ум его, за то, что князю Изяславу верные советы дает. Но дядя Улеб от великого князя никогда не отступится, ни при какой опасности. И я тоже, Богом клянусь.
Фотий посмотрел на тестя, явно ища одобрения. Но Дмитрий сдержанно промолчал, зато Андрей и Константин дружно поддержали своего зятя. Мария понимала, в чем тут дело. Тысяцкий Улеб, дядя Фотия, год назад помог Изяславу, внуку Мономахову, занять киевский престол, свергнув нелюбимого киевлянами Игоря Ольговича, отпрыска черниговских князей, известных сеятелей междоусобной смуты. За эту помощь Улебу был благодарен и сам князь, и все, кто поддерживал Изяслава, в том числе семья Клинцов. Фотий не отличался особой смелостью и умом, но был верным помощником своего дяди и добропорядочным человеком, а потому снискал уважение Андрея и Константина, считавших своим долгом всячески поддерживать зятя — тем более что Ольга не очень-то его любила, и это казалось им несправедливым.
Мария бросила быстрый взгляд на отца. Конечно, Дмитрий понимал, что нет причин недолюбливать зятя, но, вероятно, не мог заставить себя проникнуться к Фотию особой симпатией. Уж слишком обидно было ему за старшую дочь, которую самовлюбленный Фотий так и не смог сделать счастливой.
Мария заметила, что зять снова набрал в грудь воздуха, чтобы разразиться новой речью, полной гордости за себя и своего мудрого дядю.
…
Истина о том, что за счастье надо платить, что путь к нему лежит через страдания и борьбу, надолго запала в юную душу Марии.
На вечерне девушка незаметно посматривала по сторонам. Ей почему-то очень хотелось еще раз увидеть тех красивых греков, что смутили ее сегодня своими взглядами и разговорами. Но их здесь не было. Скорей всего, они ходили на службу в Софийский собор или в церковь Георгия Победоносца. Зато, оглянувшись, Мария с некоторой досадой натолкнулась на преданные голубые глаза Рагуйло. Неподалеку от молодого эмальера топталась Янка — подруга детства, которую Мария старалась незаметно свести с Рагуйлом.
После службы Дмитрий и Анна договорились с Васильком и его сыном, что назавтра те покажут новгородским гостям жилище старой ворожеи. Мария, любившая все новое и таинственное, просилась тоже пойти в лес и посмотреть на колдунью, но родители строго-настрого запретили ей даже думать об этом.
Впрочем, поддерживая надежду в душах новгородских друзей, Анна и Дмитрий с грустью сознавали тщетность этой надежды. Ребенок, который был для родителей единственным и незаменимым, давно уже затерялся среди множества тех маленьких и взрослых русичей, что становятся невольниками в чужих краях. Толпами уводят их в плен половцы и другие кочевники, а иногда и сами русские князья во время своих бесконечных усобиц. Найти пленников очень сложно: слишком обширны просторы работорговли. Рынки Кафы, Константинополя, Праги, Багдада и Александрии славятся живым товаром из Руси. Юные и красивые девушки попадают в гаремы восточных владык, женщины постарше — в ткацкие мастерские, мужчины — на галеры и каторжные работы; из мальчиков выращивают солдат для султанского войска или гаремных сторожей. Коротка жизнь раба; но даже те, кто доживает до зрелого возраста, почти всегда теряют свое имя и память о родных корнях — особенно если были увезены на чужбину в детстве. Когда-то маленького Андрея тоже едва не украли кочевые разбойники; Анна с Дмитрием хорошо помнили пережитый ужас и всей душой сострадали своим новгородским друзьям.
…
Мария обычно легко засыпала с вечера, но в этот раз сон к ней не шел. Промаявшись чуть ли не до полуночи, она тихо вышла из горенки, решив спуститься в сени и там поискать в кладовой молока и меда, от которых будто бы сон улучшается. Но, проходя мимо крытой галереи второго этажа, она услышала тихие голоса матери и новгородской гостьи и невольно приостановилась, уловив в разговоре свое имя.
— Да, Маруся у нас красавица и умница, — говорила Анна. — Но только слишком уж пылкая у нее натура. От Дмитрия многое взяла. Была бы парнем, как Андрей, — это бы куда ни шло. Парень всегда найдет, где свою необузданность применить. А девушкам, при нашем строгом воспитании, при установленных обычаях, трудно приходится, если у них горячая кровь. Вижу, что Маруся иногда мается, сама не поймет, чего ей надо. А замуж идти не хочет. Говорит, что не встретила покуда своего суженого. Я уж не знаю, чем ее и занять. Были бы времена поспокойней, отвезла бы я нашу Марийку куда-нибудь в селение, где простор. Она бы там на лошадях скакала, на лодках плавала. А в девичьем тереме ей тесно. Рукоделие она не любит, к хозяйству особого рвения не имеет. В городе ей только одно занятие по сердцу — книги читать и с учеными монахами беседовать. Ну где, скажи, для этакой девицы найдешь подходящего мужа? А принуждать ее мы не хотим. Довольно с нас Ольгиной печали. Пусть хоть Маруся все делает по велению сердца.
— А если она за иноземца захочет замуж? Неужто согласишься? — спросила Лидия.
…
— Но я верю, что материнское сердце подскажет! И примета есть, о которой я тебе говорила.
В этот миг на лестнице раздались чьи-то шаги, и Мария быстро отступила к своей комнате. Она едва успела скрыться за дверью, как в коридоре послышались приглушенные голоса — мужской и женский. Осторожно выглянув в щелочку, Мария увидела в слабом отблеске светильника две фигуры, тесно прижавшиеся друг к другу. Она сразу же догадалась, что это Андрей ведет в свою опочивальню молодую вдовушку Глафиру, веселую бабенку с красивым сдобным телом. Глафира была хорошей рукодельницей, и Анна иногда нанимала ее для швейных работ. Из обрывков разговоров и намеков Мария знала, что Глафира славится своей опытностью и страстью в любовных делах. Пару раз девушка видела ее поздно вечером в саду под кустами с молодым ключником. Потом однажды ранним утром заметила, как Глафира тайком пробирается из комнаты Андрея, и поняла, что брат избрал соблазнительную красотку для любовных упражнений. Мария сначала хотела рассказать об этом матери, но потом передумала. Некое чутье подсказывало ей, что брат неволен в своих поступках, ибо его толкает к плотским утехам властный зов самой природы.
…
Сейчас там, за закрытой дверью, происходит нечто подобное. Неужели это и есть безумное таинство любви? Но ведь должно же быть что-то еще, что-то высокое и прекрасное, как небо?..
Мария побоялась долго стоять в коридоре, где ее мог кто-нибудь увидеть и уличить в постыдном любопытстве.
…
Приходу нового князя радовалась вся семья Клинцов, но особенно пылкий Андрей. Если до этого юноша еще колебался в выборе своего жизненного пути, то с появлением на киевском престоле Изяслава окончательно решил, что пойдет служить в княжескую дружину.
А Ольга жила семейной жизнью с нелюбимым Фотием, и с виду все было у них спокойно, чинно. Но Мария никогда больше не видела в глазах у сестры огонька радостной надежды.
Мысли об Ольге, о любовных похождениях Андрея, о царьградских щеголях и незнакомце из дурманящего сна постепенно смешались у Марии в голове, и вскоре она окунулась в тяжкую дремоту без сновидений.
На следующий день Калистрат и Лидия с самого утра отправились на поиски колдуньи. Вернулись они лишь вечером, и одного взгляда на их мрачные лица было достаточно, чтобы понять, как разочаровала их встреча с таинственной старухой. Правда, колдунья не ушла от них сразу же, как от родителей Рагуйло, а заговорила, взяла предложенную гривну и даже сообщила, что зовут ее Чанди, что родом она из далекой южной страны. Но, когда взволнованная Лидия стала спрашивать ее о пропавшем сыне, старуха как-то очень странно поглядела на Лидию и Калистрата и, отвернувшись, нехотя проговорила: «Зачем гадать понапрасну? Зачем давать надежду пустую, если тайной покрыта его судьба?» И после этих слов, ничего более не добавив, гадалка быстро шмыгнула в лесные заросли.
Глава третья
Предложение Зоила и предсказание ворожеи
…
Вечером девушке было грустно и одиноко, рукоделие валилось из рук, не хотелось общаться ни с родителями, ни с подругами.
А на следующий день в дом Клинцов внезапно пожаловали гости — Зоил Оксивант и его неизменный спутник Хрисанф. Дмитрий, знавший греческого купца лишь понаслышке, был немного удивлен его приходу, но привычка к обществу торговых гостей склонила его принять Оксиванта с положенной долей радушия. Анна, Мария, Константин и его жена тоже были дома и вышли поприветствовать незнакомцев. Зоил с вкрадчивой улыбкой расточал похвалы всем членам семьи. Евдокии, не знавшей греческого языка, его любезности переводил тихий и незаметный Хрисанф.
…
Хозяева снова переглянулись, и Дмитрий недоверчиво спросил гостя:
— А с чего бы это твой племянник захотел себе в жены именно мою дочь? Что он знает о нашей семье?
— Он недавно видел вашу дочь Марию и, надо сказать, был пленен ее красотой. И она тоже его видела.
— Что?.. — Дмитрий нахмурил брови. — Твой племянник где-то встречался с Марией?
— О, это была случайная и мимолетная встреча. Мой племянник разговаривал на улице с приближенными Андроника Комнина, а твоя дочь шла мимо. Вот и все.
— Наверное, он был в числе тех царьградских щеголей, о которых говорил Андрей, — догадалась Анна.
— Ну что ж, если дело касается Марии, так пусть она сама все выслушает, — решил Дмитрий и обратился к сидящему в уголке Хрисанфу: — Сходи-ка ты, любезный, пригласи сюда мою дочь.
Когда Хрисанф вышел, Дмитрий внимательно вгляделся в бегающие глаза Зоила и спросил:
— А почему твой племянник не пришел вместе с тобой? Если он так хорош, как ты расписываешь, отчего бы ему не показаться нам на глаза?
— Он очень робок. — Зоил слегка закашлялся. — Да и к тому же вчера ему пришлось срочно уехать из Киева по делам императорской службы.
— Императорской службы? — Дмитрий удивленно поднял брови. — Но ведь твой племянник, кажется, состоит в свите Андроника Комнина.
— О нет, он следил за этим смутьяном по тайному поручению самого императора Мануила, — вдохновенно солгал Оксивант. — Но теперь, когда Андроник отправился не то в Грузию, не то в Киликийскую Армению, мой Гелиодор обязан был поспешить с докладом в Константинополь.
..
— Пусть Гелиодор приедет в Киев и сам попросит руки нашей дочери, — решительно заявил Дмитрий. — Иначе разговора не будет.
— Понимаю вас. — Зоил склонил голову. — Трудно отдать в чужие руки такое прекрасное дитя. Я завтра же отправляюсь вслед за Гелиодором. Надеюсь, что он быстро завершит дела в Константинополе. Ну а дорога от вашей столицы до нашей занимает месяц, если поспешить. Значит, через два с лишним месяца он будет здесь.
Дмитрий несколько мгновений подумал, а потом покачал головой и сказал:
— Нет. Присылай его сюда не раньше сентября. Через полтора месяца мы с Константином уезжаем в Сурож, а вернемся осенью. И мне не хотелось бы, чтоб твой племянник захаживал к Марии в мое отсутствие.
Зоил и Хрисанф обменялись быстрыми, почти неуловимыми взглядами. Анна успела обратить внимание на эту мелочь, и что-то ей не понравилось в выражении лиц господина и слуги.
— Вы с сыном едете в Тавриду? — Зоил удивленно развел руками. — Зачем же тебе, богатому боярину, пускаться в такое опасное и утомительное путешествие? Разве нельзя послать своих помощников? Ведь ты достаточно богат.
— Не так богат, как ты, наверное, думаешь, — сказал Дмитрий, окинув грека насмешливым взглядом. — Теперь в Киеве трудно богатеть. В свое время многих купцов пощипали тиуны князей Ольговичей. И сейчас княжеские распри обжиться не дают. И потом, если купец сам не будет следить за своими делами, а все отдаст в руки помощников, то и разориться недолго.
Зоил помолчал, словно что-то обдумывая, а Дмитрий с усмешкой спросил:
— Наверное, ты рассчитывал на большое приданое, купец? А теперь разочарован, узнав, что я не очень богат?
— О нет! — поспешно возразил Оксивант. — Мой Гелиодор женится на твоей дочери, даже если у нее вовсе не будет приданого.
…
Отойдя на достаточное расстояние от дома Клинцов, Зоил с хитрой улыбкой обратился к своему спутнику:
— Ну, что скажешь? Есть у меня надежда заполучить эту нимфу?
— Скажу, что у нее довольно умные и проницательные родители, — спокойно ответил Хрисанф. — Ручаюсь, что ты не вызвал у них особого доверия. Но зато мы узнали много такого, что существенно поможет в нашем деле.
— Ты имеешь в виду интерес Марии к моему выдуманному племяннику? Да, девчонку надо как следует распалить. Тогда, пожалуй, она убедит своих родителей отдать ее в чужие края. Только мне не нравится, что для роли племянника придется нанимать какого-нибудь смазливого юнца.
— Может, обойдемся и без юнца, — заметил Хрисанф с сосредоточенным видом. — Я придумал особый способ увезти Марию в Константинополь.
От этих слов Зоил даже просиял и бодро воскликнул:
— Значит, теперь главное для меня — поскорее избавиться от Ипполиты!
— Не понимаю зачем, — пожал плечами Хрисанф. — Так ли уж важно, будет юная красотка твоей женой или любовницей? Когда мы заманим ее в Константинополь, ей все равно не уйти из твоих рук.
…
Теперь, начиная догадываться о намерениях Хрисанфа, Зоил с довольной улыбкой заметил:
— Какая удача, что моя красавица из образованной семьи. Будь она дочерью какого-нибудь безграмотного боярина-домоседа, нам пришлось бы трудней.
— Ошибаешься. Тогда бы мы действовали другим способом — и, может быть, более простым. И вот еще что, патрон. Узнай через своего знакомого тиуна, есть ли у Дмитрия враги в Киеве. Но только не из числа знатных людей, а из каких-нибудь бедняков, бродяг. Чем ничтожней и незаметней — тем лучше.
Зоил, не понимая намерений Хрисанфа, тем не менее серьезно воспринял его просьбу и тут же свернул к дому тиуна.
Пока греки обдумывали, как прочнее сплести сети своих интриг, ни о чем не подозревающая Мария бродила по саду и вполголоса напевала веселую песенку. Душа ее наполнилась ожиданием счастья. Еще ничего не было обещано судьбой, лишь блеснул слабый лучик неведомого сияния, — а она уже мыслями устремилась к нему, словно мотылек, готовый обжечь себе крылья. Маша старательно пыталась вспомнить лица царьградских молодцев и угадать, который из них — влюбленный юноша с красивым именем Гелиодор.
Собрав букетик маленьких весенних цветов, девушка тихо вошла в сени, стараясь скрыть невольно набегающую на лицо улыбку. И вдруг ее неприятно удивили слова отца, обращенные к матери:
— Наверное, надо было сразу отказать греку. Ведь в его словах — половина вранья. Трудно поверить и в робость этого племянника, и в его тайную службу у императора.
Родители не заметили появления Маши, так как она стояла за выступом стены возле входной двери, и продолжали разговор.
…
— Когда-то у меня у самой украли дочь, — ответила Чанди, и уголки ее запавшего рта горько опустились.
— И что же? Ты не смогла ее найти?
— Нашла. Но уже мертвую.
— Вот страшно-то как… — прошептала Мария. — А откуда ты родом, Чанди? Люди говорили, что ты, наверное, из Индии.
— Да, мой народ происходит из далекой жаркой страны, где не знают, что такое снег. А меня очень давно вывезли оттуда, оторвали от своего племени, и я скиталась по всему миру. А умирать мне суждено здесь, в этой холодной северной стране, где я для всех чужая. — Старуха вдруг вперила в Машу столь пристальный и острый взгляд, что девушка невольно поежилась. — Но я первый раз встречаю такое создание, как ты, которое спрашивает меня не о себе, а обо мне. Ты ведь пришла узнать свою судьбу, а не мою?
— Нет, Чанди, я тебя не искала, а забрела сюда случайно. Но, если ты мне погадаешь, буду благодарна. Правда, денег при себе у меня мало — всего лишь несколько резанов на сласти. Но, если надо, потом еще принесу.
— Странная ты девушка, — старуха усмехнулась скрипучим смехом. — Другие, сколь бы мало ни дали, всегда говорят: «Для тебя, старой ведьмы, и этого много». А теперь назови мне свое имя, красавица.
— Мария.
— Мария… Я знаю, что так зовут христианскую богиню. Те франки, что с крестами на плащах, выкрикивают это имя во время битвы. Какая же твоя судьба, Мария?..
Старуха вдруг задрожала, слегка отступила назад и, вытянув руки, почти касаясь ими лица девушки, стала шептать, перемежая свою речь непонятными восклицаниями. Глаза ее при этом засверкали еще более зловещими искрами, так что Марии стало казаться, что она видит перед собой не живого человека, а некое лесное существо из языческих преданий. Девушка мысленно обратилась к Богу за поддержкой и вразумлением.
— Слушай меня, Мария, — вещала между тем Чанди. — Будет у тебя три соблазна. Один — пустой, напрасный, принесет тебе только тяжкие хлопоты, а сердца твоего не затронет. Второй — не пустой, но счастья он тебе не даст, а только лишь короткую сладость, вслед за которой придут печаль и стыд. А третий соблазн — счастливый. После него вся твоя жизнь преобразится, как в твоем сказочном сне.
Услышав о сказочном сне, Мария поверила, что в словах старухи, видимо, есть какая-то правда, и спросила:
— А нельзя ли от первых двух соблазнов как-то остеречься?
Колдунья медленно покачала головой и ответила:
— Но без первого не будет второго. А без второго не будет третьего. Не отведав горя, не отведаешь и радости. Такова уж твоя судьба, красавица. Таков твой путь к нему. Если пройдешь — узнаешь счастье. Если же нет…
…
— А ты не можешь ошибиться?
— Твою судьбу я вижу ясно.
— Но слова твои неясны. А ты всегда гадала правдиво? Ни разу не обманула тех, кто тебя слушал?
И вдруг лицо Чанди потемнело, а глаза сверкнули на нем, словно молнии из грозовой тучи. Колдунья топнула ногой, зашипела и, ни слова не говоря, скрылась в зарослях, словно и не было ее. Маша растерянно огляделась вокруг, пару раз позвала гадалку, а потом, испугавшись своего одиночества посреди поляны, кинулась догонять Янку.
Глава четвертая
Встреча у порогов
…
Однако быстрого исцеления ему никто не обещал. А время не ждало. Теперь Зоил, понимая, что на Русь ему поехать не удастся, что придется ждать юную невесту в Константинополе, во всем должен был положиться на ум и ловкость Хрисанфа. Чтобы не сомневаться в верности хитрого помощника, Зоил позвал тавулария (нотариуса) и велел ему составить бумагу, согласно которой Хрисанф получает обещанное ему имение и деньги сразу же после женитьбы своего покровителя.
В ромейской столице было неспокойно: ходили слухи о скором начале крестового похода, к которому уже больше года призывал латинских королей и папа Евгений, и епископы, а пуще всех — воинственный бургундский аббат Бернар Клервоский. Старики еще помнили тяготы, доставленные Константинополю участниками первого крестового похода, когда недовольные холодным приемом рыцари внезапно пошли на штурм города, и только личная гвардия императора помогла ромейской столице выстоять. Но в те годы империей правил мудрый Алексей I, который сумел отделаться от рыцарей, задобрив их подарками и переправив через пролив на азиатский берег. А нынче у власти — внук Алексея Мануил, храбрый воин, но еще слишком молодой и горячий для хитростей дипломатии. Хватит ли ему рассудительности деда, чтобы уберечь столицу от разгрома?
Хрисанф прислушивался к этим разговорам, но про себя надеялся, что успеет отхватить свой кусок пирога и удалиться в какой-нибудь тихий уголок до того, как начнутся беспорядки.
…
Теперь, отправляясь на Русь добывать невесту для Зоила, Хрисанф старался прежде всего для себя. Он был уверен, что после женитьбы Зоил очень быстро сгорит в огне своих знойных чувств и уже не помешает рабски зависимому помощнику жить свободно и безбедно, пользуясь плодами тяжко заработанного наследства.
Перед самым отплытием из Константинополя Хрисанф еще раз побеседовал со своим хозяином. Зоил возлежал на высоких подушках, а его натертые бальзамом и перетянутые повязками ноги покоились на мягком валике.
— Мне уже лучше, и я надеюсь встать на ноги как раз к приезду моей нимфы, — заявил грек, блестя глазами.
— Да будет так, — пряча усмешку, сказал Хрисанф. — А еще дай Бог, чтобы за время моего отсутствия в империи ничего не случилось. А то ведь может статься, что твою нимфу некуда будет вести.
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Зоил.
— Ты разве не слыхал, что латиняне опять собрались на восток? Конрад Германский и Людовик Французский еще в прошлом году дали обет начать крестовый поход. Знающие люди говорят, что крестоносцы двинутся в путь очень скоро, в конце этого месяца. Если они пойдут по старой дороге, как это уже было во времена Алексея I, то нашей столице несдобровать.
— Не очень-то я верю этим слухам, — проворчал Зоил, недовольный мрачными предсказаниями Хрисанфа. — Ведь наш император Мануил женился на племяннице Конрада, так что они с немцем теперь родственники. И потом, князь Раймунд Антиохийский принес ленную присягу Мануилу. А ведь Раймунд — дядя французской королевы. Нет, наш император сумеет договориться с крестоносцами, и они пойдут в обход Константинополя, через Геллеспонт.
— Дай-то Бог, я сам того желаю. Но у меня мало надежды на спокойную осень в этом году. Говорят, крестоносцы еще могут сговориться с Рожером Сицилийским, а ведь он отъявленный враг Византии, даже с мусульманами сговаривается против нас.
|
Электронные книги этого автора
|
|
|
Крушение надежд на счастливое замужество заставляет Софью уехать далеко от дома, и она оказывается подхваченной бурным потоком военных событий 1812 года. Она еще встретит на трудных дорогах своих приключений и ...
|
|
|
|
Примавера была совсем малышкой, когда заклятый враг семьи выкрал ее из родного дома. Она должна была стать рабыней, но благородный корсар Ринальдо спас девочку и заменил ей отца. Она росла на пиратском ...
|
|
|
