|
Леди
Глава 1
Лондон, 1763
Леди Алекса Эшли порхала на изящных носочках, пуская широкие белые юбки вихрем вокруг точеных лодыжек. Бал в честь ее помолвки гремел еще прекраснее, чем в мечтах, и васильковые глаза Алексы горели весельем. Ее отец, сэр Джон Эшли, доверенное лицо и советник короля Великобритании Георга III, всего несколько минут назад объявил про обручение дочери и предстоящую свадьбу с Чарльзом Уитлоу, лейтенантом Британского флота, единственным сыном и наследником сэра Брэндона Уитлоу. Отец нахваливал этот брак, пока Алексе самой не стало казаться, будто Чарльз, пускай немного скучноватый и не склонный искать приключений, все-таки и есть тот принц на белом коне, которого она всегда ждала.
В самом деле, Чарльз молод, хорош собой и безумно влюблен в нее. К тому же богат. «Чего еще желать восемнадцатилетней девушке?» — часто спрашивала себя Алекса. Безусловно, брак с Чарльзом раз и навсегда разрешит гнетущие сомнения, которые не дают ей покоя. Чарльз будет замечательным мужем, добрым, участливым, любящим. Разве важно то, что ее сердце не поет от радости, когда он целует ее? Или что ее плоть томится по другому, тому, о чем она может только догадываться? Со временем, рассуждала Алекса, Чарльз научит ее тело отзываться на него. Очаровательно улыбаясь и зная о зависти всех друзей, Алекса тряхнула густой копной иссиня-черных кудрей, позволив жениху властно обхватить ее осиную талию.
— Вы счастливы, милая? — спросил Чарльз, широко, но немного косо улыбаясь.
Алекса колебалась всего мгновение.
— Конечно, Чарльз, безмерно. А вы?
— До безумия, — уверил ее Чарльз, интимно сжимая талию невесты. — И буду еще счастливее, когда получу право увести вас в спальню и закрыть двери.
— Чарльз! — возмутилась слегка шокированная Алекса.
Такие откровенные речи были не в его манере. Впрочем, Алекса видела, какую щедрую дань ее жених воздавал сегодня крепкому спиртному. Она решила, что в этом и кроется секрет его смелости. Алекса хихикнула, представив, как Чарльз демонстрирует пыл, о котором она до сих пор читала только в книгах, и сосредоточилась на танцевальных шагах.
С другого конца многолюдного бального зала холодные серые глаза Адама Фоксворта неотрывно следили за привлекательной стройной фигуркой в девственно-белых шелках, казалось, таявшей в объятиях молодого жениха, облаченного в военную форму. Фоксворт украдкой разглядывал ее лицо. Оно было прелестное, изящное, тонкое и полное странных контрастов. Яркие васильковые глаза в обрамлении черных ресниц то вспыхивали, то словно тлели на фоне молочно-белой кожи, прозрачной, как алебастр. Губы неожиданно оказались полными и чувственными. Копна черных будто вороново крыло, блестящих, словно стекло, волос была мастерски уложена на макушке гордой головы. Лишь несколько прядей свободно свисали, подчеркивая правильные черты.
Вопреки воле Адама, лицо и фигура леди Алексы Эшли прочно завладели его воображением. При тонкой талии ее полные груди обольстительно поднимались над глубоким квадратным вырезом платья. Когда она отвернулась, глазам Адама предстала провокационно оголенная спина и покатые плечи. Ее ноги под пышными юбками представлялись ему длинными и точеными. Усилием воли Адам перевел взгляд с невинной красавицы на ее отца, сэра Джона Эшли, человека, который на самом деле заслуживал его ненависти. Легкий укол сожаления по поводу того, что он собирается сделать, исказил красивые черты молодого человека, но он немедля ожесточил сердце, вспомнив о давней клятве. Пятнадцать лет нисколько не умалили его гнева и жажды возмездия. Долгие, одинокие годы только укрепили решимость. Наконец судьба вмешалась, и Адам получил долгожданный шанс отомстить.
— Колеблешься, Адам?
Мужчина неохотно оторвал взгляд от танцующей фигуры в белом и недобро взглянул на своего спутника.
— Никогда! — яростно возразил он. — Разве Джон Эшли колебался? Ты уже достаточно хорошо меня знаешь, Мак, чтобы понимать: если уж я дал клятву, то так просто от нее не отступаюсь. Я был тогда молод, но за все прошедшие годы мое сердце ни разу не дрогнуло.
— Не делай этого, Адам, пожалуйста, — взмолился Мак, вглядываясь в серебристо-серые глаза друга. — В конечном итоге ты навредишь только невинной девочке и себе самому. Горько улыбнувшись, Адам длинными пальцами пригладил волосы цвета густого темного золота.
— Она отродье дьявола и его приспешница, о какой невинности ты говоришь? — лаконично парировал он.
— Будь благоразумен, Адам. Девочка ничего не знает об этой твоей вендетте.
— Скоро узнает, — холодно ответил Адам, снова находя в толпе леди Алексу и останавливая на ней ледяной взгляд.
— Адам, — взволнованно прошептал Мак, — забудь. Нас ждут дела поважнее. Ты же знаешь, что капитан Джонс…
— Тише, дурак! — зло прошипел Адам. — Хочешь, чтобы всему Лондону стало известно, зачем мы здесь? Я знаю свой долг не хуже других, и ничто не помешает мне его исполнить. А если ты переживаешь за девушку, не стоит. Ничего плохого с ней не случится. В отличие от ее отца, у меня есть сердце. Я намерен использовать ее, а не убивать.
Алекса не могла не заметить красивого высокого мужчину, одетого исключительно в дымчато-серое. Его глаза уже некоторое время следили за каждым ее шагом, но когда она повернулась, чтобы встретиться с ним взглядом, ее потрясла враждебность, которой сверкнули эти серые прорези, холодные и колючие, как цемент. Недоброе предчувствие дрожью пробежало по хрупкому телу девушки, стоило незнакомцу шутливо поклониться и послать ей улыбку, от которой его глаза не стали теплее.
Каждая пора мужчины источала первобытную мужественность, а покрой и цвет его одежды только усиливал это впечатление. Тусклый по сравнению с нарядами других мужчин в зале, его костюм между тем подчеркивал силу мускулистых рук, ног и плеч, затмевая всех представителей мужского пола, которых когда-либо видела Алекса, в том числе Чарльза. Профиль незнакомца говорил о воле и нестареющей силе. Его белые ровные зубы приятно контрастировали с загорелой кожей, особенно гладкой на изысканно очерченных краях скул. Лицо упрямого и надменного человека, решила девушка.
Взгляд Алексы порхнул к спутнику грозного мужчины. Тот почти не уступал ему в росте, но огненно-рыжие волосы и борода придавали ему комичный вид. Выпирающие бицепсы не оставляли сомнений, что при необходимости он покажет свою силу, однако, в отличие от сероглазого незнакомца, в уголках его рта и в ясных голубых глазах искрилось добродушие. На вид обоим мужчинам было около тридцати.
— Кто этот человек, Чарльз? — невольно спросила Алекса. — Тот, что одет в серый атлас. Никогда не видела его прежде. Он ваш друг?
Чарльз, повернув голову, в упор встретил стальной взгляд Адама Фоксворта.
— Боже упаси, никакой он мне не друг, Алекса! — вздрогнул он. — Я думал, его пригласил твой отец.
Алекса вздохнула, и на ее выразительном лице явственно отразилась досада.
— Но вы знаете, кто он?
— Конечно, — признался молодой человек, пожимая плечами. — Он из колоний, приехал за наследством. Кажется, его дядя, какой-то граф, умер и оставил ему собственность в корнуолльской глуши. Слава богу, он не из тех колонистов-смутьянов, которые борются черт знает за что. Пенуэлл, точно. Граф Пенуэлл. Безусловно, он здесь по приглашению вашего отца.
— Безусловно, — отозвалась Алекса, удивляясь плохо скрываемой враждебности графа. «Я даже не знаю этого человека, так почему он меня ненавидит?» — нервно рассуждала она.
— Ну и жара здесь, пойдемте в сад, — внезапно предложил Чарльз, оттягивая пальцем ворот. — Тем более мы уже несколько дней ни на минуту не оставались одни.
Рассеянно кивнув, Алекса позволила Чарльзу вывести себя через стеклянные двери из многолюдного зала в нежную июньскую ночь. Она ухмыльнулась, когда тот зашатался спьяну и с трудом удержал равновесие. Алекса покорно следовала за Чарльзом, который увлекал ее в тихий уголок обширных садов, обрамлявших загородное поместье ее отца под Лондоном. Она даже не подозревала, что высокий, неброско одетый мужчина на некотором расстоянии крадется за ними. Когда они достигли заброшенного летнего домика, Чарльз остановился на миг в нерешительности, а потом завел Алексу внутрь. Она присела рядом с ним на один из диванов с многочисленными подушками, разумно расставленных по удобной комнате. Шумное веселье бала показалось ей бесконечно далеким.
Пока Чарльз собирался с духом, молчание делалось все более напряженным, и в конце концов Алексе пришлось заполнить пустоту досужим замечанием:
— Слышали, как сегодня вечером говорили о Лисе и неприятностях, которые нашему флоту доставляет его корабль «Серый призрак»?
— Как тут не услышать? О нем только и разговоров, — фыркнул Чарльз, придвигаясь ближе. — Этот чертов колонист путает нам все карты. Ему приписывают шесть потопленных судов за последние два месяца. Он так же изворотлив и хитер, как и зверь, в честь которого его назвали. Он появляется ниоткуда и, нападая стремительно, исчезает черт знает куда. Некоторые даже считают его призраком, ведь он буквально растворяется в воздухе.
— Вы когда-нибудь видели его судно? — спросила Алекса, проникаясь интересом.
— Однажды. Издалека. Наш корабль «Кавалер» пустился в погоню, но того словно поглотило море. Я бы отдал все что угодно за удовольствие вышибить из воды этого типа и его пиратов.
— Так он пират?
— Капер, это то же самое. Чертовы повстанцы не понимают, когда пора остановиться. Действуют под юрисдикцией своего правительства и в ходе войны становятся все надоедливее. Говорят, в морях развелось больше двух тысяч вооруженных каперов, на борту которых общим счетом восемнадцать тысяч пушек и семьдесят тысяч человек. Как этим неучам из колоний удалось настолько хорошо организоваться — остается загадкой.
— У них есть шансы победить? — спросила Алекса, поймав себя на мысли о неожиданном сочувствии к людям, которые так отважно и настойчиво борются за свою свободу.
— Никаких, — без тени сомнения уверил Чарльз. — Наш флот сильнейший в мире, а у наших солдат самая лучшая выучка. Никто не способен одержать над нами верх.
Алекса медленно переваривала факты, изложенные Чарльзом. По какой-то неясной причине ей было почти жаль вставшую на крыло страну за океаном, что боролась за свою свободу. Девушка всегда ценила собственную независимость, старалась вольно мыслить и вполне могла понять отважную борьбу Америки. После внезапной смерти матери пятнадцать лет назад отец предоставил ей свободу действий и возможность принимать решения самостоятельно. Если бы ее права урезали, она бы тоже взбунтовалась против таких несправедливых ограничений.
Углубившись в размышления, Алекса не заметила, как пальцы Чарльза спускаются по застежкам на спине ее платья, пока не почувствовала на голой коже прохладное дыхание ночи.
— Чарльз, что вы делаете? — спросила она, потрясенная действиями мужчины, которого всегда считала воспитанным и даже застенчивым. Но, разумеется, девушка до сих пор ни разу не видела его пьяным.
— Мы помолвлены, Алекса, — сказал Чарльз, надувшись, как ребенок. — Ты же знаешь, что завтра, благодаря Лису, я должен буду выйти в море и вернусь всего за несколько дней до свадьбы. Что плохого, если мы скрепим наш союз раньше? Другие тоже так делают. Я хочу тебя, Алекса. Ты мне нужна.
Не дожидаясь ответа, Чарльз в буквальном смысле набросился на Алексу, вызывая у той отвращение своими неуклюжими поцелуями и суетливыми движениями толстых пальцев. В последнее время Алекса часто фантазировала об интимной жизни с Чарльзом после свадьбы, но такого в ее грезах никогда не было.
— Чарльз, ведите себя прилично, — возмутилась она, тревожась, что ее просьбы нисколько не охлаждают страсти жениха. — Вы же знаете, мы не можем… не можем… сделать того, что вы предлагаете. Это неправильно. К тому же вы пьяны. Уберите от меня руки!
До предела распаленный видом молочно-белых грудей, которые частично оголились, когда он пытался стянуть с нее корсаж, Чарльз превратился в безумца с одной навязчивой идеей — завладеть Алексой. Никакими мольбами и сопротивлением нельзя было достучаться до его пропитанного алкоголем мозга. Изо всех сил отбиваясь от Чарльза, Алекса услышала, как треснуло ее хрупкое бальное платье. Длинные ногти девушки коснулись лица жениха, и он громко выругался, когда она прочертила кровавые полосы на его щеках.
— В чем дело, милая? — раздраженно спросил Чарльз, с трудом выговаривая слова. — Я не причиню тебе вреда. Если бы ты любила меня, то не сопротивлялась бы. Просто ляг на спину и расслабься.
Каким бы пьяным ни был Чарльз, Алекса не могла тягаться с ним в силе и против своей воли оказалась на спине. Взобравшись сверху, Чарльз принялся слюнявить ее обнаженные груди и задирать юбки. Вес его тела не давал девушке брыкаться, сопротивляясь оскорбительному акту, к которому он ее принуждал. Как же она могла думать, что любит его? Алекса поражалась своей реакции на будущего мужа, а точнее — отсутствию таковой.
Крики Алексы застыли в горле, потому что губы Чарльза терзали ее рот, шепча непристойности.
— Я грезил об этом, Алекса, — стонал он. — О, как же будет хорошо. Ты полюбишь это не меньше меня. Твои груди такие бархатные на ощупь и бедра тоже. Ты так меня распаляешь. Откройся, милая, пока я не взорвался.
В этот миг Алекса почувствовала, что она, по сути, совсем не знает Чарльза, хотя они дружили много лет. Возможно ли то, что в нем есть совсем другая сторона, которую он скрывал от нее? Алексу чуть не вырвало, когда Чарльз просунул язык между ее губ, а когда его пальцы вторглись в ту ее сокровенную часть, которая до сих пор оставалась неприкосновенной, из груди девушки вырвался хриплый крик. Чарльз ошибочно принял это и сами попытки Алексы освободиться за разгорающуюся страсть.
— Да, милая, двигайся, — простонал он, готовясь взгромоздиться на нее. — Я знал, что тебе понравится. Скоро мы станем мужем и женой и сможем заниматься этим, сколько захотим.
Эта мысль отрезвила Алексу, уже приготовившуюся к насильственному вторжению. «Неужели так и должно быть? Нет! Нет! — стенала она про себя. — Вот вам и вся романтика!» Внутренне сжавшись, Алекса почувствовала у себя между ног что-то влажное и твердое. Внезапно вес перестал давить на ее тело, и она втянула долгий судорожный вдох.
— С вами все в порядке, леди Алекса? — спросил кто-то низким голосом.
Алекса резко села, щурясь из-за лунного света и пытаясь распознать силуэт на пороге. Эти широкие плечи и мускулистые бедра, стянутые тусклым серебром, невозможно было с чем-то спутать. Хотя официально их не знакомили, Алекса легко назвала мужчину по имени.
— Лорд Пенуэлл! Что… что вы здесь делаете?
— Спасаю красавицу от чудовища, — надменно усмехнулся он. — Или я ошибся?
— Нет… не ошиблись. Боюсь… боюсь, Чарльз выпил лишнего и… и… одним словом… стыдно-то как.
— Оставьте объяснения, миледи. У меня два зорких глаза и два чутких уха. Я знаю, что делал ваш жених, и не могу сказать, будто виню его.
Подобные льдинкам глаза сверкнули в лунном сиянии, остановившись сначала на пышной груди, которая почти полностью лишилась покрова одежды, а потом на стройных ножках и обольстительных бедрах. Руки Алексы тут же метнулись приводить платье в порядок. Девушка повернулась к Адаму спиной, пытаясь прикрыть груди остатками корсажа и расправить юбки на бедрах. Громкий стон заставил обоих отвлечься. Чарльз не без труда и страданий, но все-таки поднялся с пола, куда его бесцеремонно швырнул Адам.
— Что… что случилось? — ошарашенно спросил он.
Увидев Адама, он понял, что произошло, и побагровел от возмущения.
— Как вы смеете вмешиваться?! — рявкнул Чарльз. — Мы с невестой беседовали наедине. Вы должны перед нами извиниться, лорд Пенуэлл.
— Оттуда, где я стоял, создалось впечатление, что вы не намеревались ограничиваться одной только беседой, — многозначительно сказал Адам. — Когда леди воспротивилась, я решил, что обязан вмешаться.
— Вы, колонисты, слишком много на себя берете, — яростно возразил Чарльз. — Вам не место в культурном обществе, вы ничем не лучше дикарей!..
|
