|
Часть первая
Маленький торговец
Глава 1
Анжелика и Клод: любовь и поэзия. —
Снова появляется Дегре. —
Планы продажи шоколада. —
Одиже: конкурент, которого
надо приручать
И он возвращался. Поздно вечером стучал условленным стуком в оконное стекло, и она бесшумно открывала дверь. В теплом уюте маленькой комнаты, рядом с этим мужчиной, то болтливым, то язвительным, то влюбленным, она забывала о своем изнурительном каждодневном труде. Клод рассказывал Анжелике о придворных и городских скандалах; эти истории развлекали ее, тем более что она отлично знала большую часть их героев.
— Страх тех, кто боится меня, — вот мое богатство, — говорил он. Деньги для него мало значили. Анжелика пыталась заставить его приодеться — напрасно.
После сытного ужина, даже не делая вид, будто он собирается платить за еду, молодой человек исчезал, а неделю спустя появлялся снова, бледный, голодный, улыбающийся. И тщетно она тормошила поэта своими идеями о том, как ему нужноустроиться в жизни. Если у него отличные отношения со всеми парижскими бандами, то почему бы не принимать участия в их пирушках? Почему он никогда не показывался в Нельской башне? Ведь те, кто промышляют на Новом мосту, уважают и ценят его, и благодаря этому он мог бы занять видное место в бандитской среде. Не говоря уже о том, что, зная о многих тайнах, которые тщательно скрывают великие мира сего, легко поставить в зависимость людей самого высокого положения.
— Куда забавнее заставлять их рыдать и скрежетать зубами, — беззаботно возражал поэт.
Он соглашался принимать помощь только от женщин, которых любил. Маленькая цветочница, уличная девка, служанка…
Побывав в его нежных объятиях, эти женщины получали право немного побаловать любовника. Они говорили: ≪Ешь, мой ненаглядный≫, и с умилением смотрели, как он поглощает приготовленный ужин.
А затем он пропадал. И точно так же, как цветочница, уличная девка или служанка, Анжелика иногда испытывала желание удержать его подольше. Вытянувшись в теплой постели рядом с высоким молодым мужчиной, объятия которого были столь пылкими и столь легкими, она обнимала его за шею и привлекала к себе.
Но стоило ему, открыв глаза, заметить, что за маленьким окошком со свинцовым переплетом разгораются первые отблески зари, как он вскакивал, поспешно одевался и исчезал. Просто он не мог долго задерживаться на одном месте. Поэт был одержим страстью, редкой для той эпохи, — неистовой страстью, за которую во все времена приходилось платить высокую цену: любовью к свободе.
К тому же его уход с рассветом был разумной предосторожностью: очень часто, когда Анжелика, собираясь в ≪Красную маску≫, подходила к окну, она замечала хорошо знакомую фигуру. Окно распахивалось.
— Вы выбрали раннее время для визитов, господин полицейский.
— Я не наношу визитов, мадам. Я ищу памфлетиста. — И надеетесь обнаружить его где-то поблизости? — непринужденно спрашивала Анжелика, набрасывая на плечи
накидку.
— Кто знает? — отвечал полицейский. Она выходила из дому, и они вместе шли по заснеженным улицам, а Сорбонна резво бежала впереди. Это напоминало Анжелике время, когда точно так же вместе им случалось пересекать Париж. Однажды Дегре отвел ее в парильни Сен-Николя. В другой раз, по дороге из Дворца правосудия, перед ними словно из-под земли вырос бандит Весельчак.
Теперь Дегре и Анжелика встретились снова, и каждый хранил в душе мрачные картины пережитого. Анжелика не стыдилась того, что он видел ее прислуживающей в трактире. Она чувствовала, что старый знакомый не испытывает к ней и тени презрения. Сам побывавший на грани нищеты, он отлично понимал, что только крайняя нужда заставила бывшую графиню зарабатывать на жизнь собственными руками. Анжелика уже могла похоронить где-то в глубинах памяти воспоминания о жизни с Весельчаком. После бойни на ярмарке Сен-Жермен утекло немало воды, но Весельчак так и не объявился. Анжелика по-прежнему надеялась, что ему удалось убежать из Парижа. Может, примкнул к разбойничьим бандам, промышляющим на больших дорогах? Или попал в лапы вербовщиков солдат…
В любом случае, каким-то шестым чувством она знала, что больше никогда не увидит Николя. Так что теперь можно себе позволить ходить по улицам с высоко поднятой головой. Привыкший к ночной тишине молодой мужчина, который шел рядом своим особенным мягким шагом, больше ни в чем ее не заподозрит. Бывший адвокат тоже переменился. Он стал очень молчалив, а былая веселость уступила место иронии, порой
чересчур язвительной. Часто самые простые его слова несли в себе тайную угрозу. Но Анжелика была уверена, что ей Дегре никогда не причинил бы зла.
Теперь он выглядел не таким бедным, как в прежние времена. Он носил красивые сапоги, а иногда появлялся в парике. У ≪Красной маски≫ полицейский церемонно раскланивался с Анжеликой и уходил прочь. Предметом особой гордости Анжелики была написанная братом Гонтраном красивая яркая вывеска над дверью трактира.
На ней была изображена дама, закутанная в черную атласную накидку. Лицо дамы было скрыто красной маской, сквозь прорези которой сияли изумрудные глаза. Фоном картины была сама улица Нищеты с нескладными силуэтами старых домов на фоне звездного неба и красными отблесками фонарей многочисленных трактиров. Из соседней таверны, как всегда в ранний час, вышел разносчик вина с кувшинчиком в руках.
— Отменное, чистое вино! Дамочки, поторопитесь! Обручи на бочках скоро лопнут!
Под перезвон колоколов набирал обороты новый день. А вечером Анжелика складывала в столбики блестящие экю. Аккуратно пересчитав деньги, она прятала их в маленькие мешочки, которые займут место в сейфе, купленном по ее настоянию мэтром Буржю.
Время от времени приходил Одиже, чтобы очередной раз сделать предложение руки и сердца. Анжелика, которая не рассталась с мечтой продавать шоколад, встречала дворецкого улыбкой.
— А как ваш патент?
— Немного терпения, осталось ждать всего пару дней! В конце концов Анжелика заявила:
— Вы не получите своего патента НИКОГДА!
— Вот как, госпожа ясновидящая! Это почему же?
— Потому что вы заручились поддержкой мессира де Гиша, зятя Сегье. Но откуда вам знать, что семейная жизнь де Гиша — сущий ад и что господин Сегье целиком на стороне дочери. Канцлер оста- вит ваш патент мхом зарастать, ведь это замечательный повод
лишний раз насолить зятю, а уж он такого случая не упустит. Эти сведения Анжелика почерпнула из рассказов Грязного Поэта. Но уязвленный Одиже принялся яростно спорить. Нет, он на правильном пути, а патент вот-вот будет подписан. Убежденный в близком успехе, дворецкий начал строить зал для продажи шоколадного напитка на улице Сен-Оноре.
Анжелика заглянула в будущее кафе и отметила про себя, что молодой человек последовал всем ее советам по оформлению зала. Здесь были и зеркала, и позолоченные деревянные панели.
— Думаю, такая новизна привлечет публику, жадную до все- го необычного, — объяснил Одиже, совершенно позабыв, кому был обязан прекрасными идеями. — Для нового продукта требуется новая атмосфера.
— А вы подумали о том, откуда вам будут поставлять бобы?
— Как только у меня появится патент, все вопросы уладятся сами собой.
Анжелика решила воспользоваться этим несколько беспочвенным оптимизмом, чтобы побольше узнать о возможностях поставок значительных партий какао.
Но Давид так и не сумел разыскать еврея, у которого его отец закупил первую партию какао из Мексики. Что же делать? Анжелика обратила внимание, что в последнее время коммерсанты и финансисты, посещавшие трактир, часто говорили об Ост-Индской компании, которой покровительствовали господин Кольбер и сам король. Эта торговая компания должна была конкурировать в дальних странах с компаниями голландцев
и англичан. Однажды вечером Клод Ле Пти принес своей подруге книжицу об Ост-Индской компании; по приказу короля ее текст сочинил член Французской академии. — Это шедевр, дорогая. Вот послушай: ≪Мадагаскар — это настоящий рай! Климат там прекрасный. Почвы плодородны и сами просят, чтобы их обработали. Здесь можно найти все, что душе угодно. Ароматную воду, вкуснейшие плоды, золотоносные жилы в горах. А местные жители! Добрые, восприимчивые к Евангелию, они счастливы уже тем, что могут любоваться, как трудятся христиане!
Клод Ле Пти прервал свое чтение и прокомментировал:
— Всю эту галиматью следует переводить так: на большом острове можно околеть от жары или отравиться гнилой болотной водой, и сколько ни вкалывай на плантации — все пойдет прахом. А местные жители настолько ленивы, что им больше по вкусу сидеть в церкви и глазеть, как работают белые люди, чем трудиться самим.
Анжелика дернула Клода за волосы.
— Вы просто злюка! Зачем видеть кругом только плохое? Ведь оттуда можно привезти много всего полезного: сахар, табак, хлопок и, прежде всего, какао. А взамен туда отправят вино, водку, вяленое мясо, сыр…
Грязный Поэт не стал возражать. Скептик и насмешник, он искренне восхищался горячей верой Анжелики в успех задуманных предприятий. Она была не похожа ни на одну женщину, которых ему доводилось встречать, и это даже немного обескураживало его. Клод Ле Пти стал задавать себе вопросы, никогда не приходившие ему в голову после встреч со случайными подружками, которых ≪подкидывало≫ ему свободное, но
нищее существование. Почему Анжелика полюбила его? Порой его поражала точность ее высказываний; между тем он критически относился даже к собственному таланту, и уж подавно не верил, чтобы женщина оказалась способной путно связать хотя бы
две мысли. Анжелика сразу подметила, что хотя Грязный Поэт без труда объясняется на бандитском жаргоне, чаще всего он говорит изысканным языком, старательно выбирает слова, причем находит удовольствие в использовании редких, а особенно —ученых слов.
Как-то вечером она все это выложила Клоду, и тот признался, что испытывает к латыни тайную страсть, сродни влюбленности. Это чувство навеки связало поэта с окрестностями холма Сент-Женевьев, расположенного на левом берегу Сены,
с университетскими кварталами, прежде всего с самой Сорбонной, — а безбожник полицейский осмелился так назвать свою собаку! — кварталом коллежей и монастырей, кварталом с таким прекрасным названием, напоминающим о непревзойденном литературном языке. Он не смог бы жить на белом свете, не бывая в этом квартале, пускай даже его воздух отравлен миазмами, но зато там звучит музыка божественной латыни; ему просто необходимо постоянно возвращаться сюда, несмотря на отвращение, которое он испытывает при виде сонмища церковников и педагогов, обучающих шалопаев школяров. Педагоги, вечно с красными носами, набитыми табаком, — безобразные лицемеры, но они восхищали поэта речами на латинском языке на самые разнообразные темы, вдохновение для которых они черпали в древних книгах и рукописях — подлинных сокровищах, спасенных от разграбления варварами.
Да, это страсть, настоящая любовь, но Клод Ле Пти слишком ≪грязный≫, чтобы ему было дозволено проникать ≪в святая святых≫: в библиотеки или Академии.
Зато он знал всех, кто обладал привилегией посещать эти места, и нередко удостаивался их уважительных отзывов, написав очередную поэму на латыни. Такие поэмы моментально наводняли Левый берег, а их тексты ученики важных профессоров передавали из рук в руки. Творения Клода Ле Пти всегда были талантливы.
Как-то Анжелика расспрашивала поэта о его прошлом, и, внезапно отбросив привычный шутливый тон, он откровенно поделился своими воспоминаниями. Он родился и вырос в горах Юрa. Совсем юнцом вслед за толпой грабителей ушел в Париж.
≪Чем был бы Париж без меня?≫ — усмехался молодой человек.
* * *
Одиже наконец отправился в путешествие, о котором заводил разговор уже давно. Он сообщил, что едет в Нижнюю Нормандию проведать родственницу. Анжелика пыталась разобраться в себе, понять, рада ли она его отсутствию. Молодая женщина опасалась, что однажды дворецкий узнает о том, что у нее есть любовник. А если к тому же
ему станет известно, кто ее избранник, его возмущение и разочарование будут безграничны.
Это было бы УЖАСНО! Но пока она не увидит своего поклонника несколько недель.
Через пару дней хозяйка трактира почувствовала облегчение: она приходила в ≪Красную маску≫, и не было нужды постоянно следить за собой, чтобы не слышать критических замечаний Одиже, которые были иногда справедливы, но всегда — докучливы.
Она сказала себе, что неплохо справляется с работой, а в профессии, связанной с чревоугодием, новые и неожиданные рецепты всегда можно почерпнуть в общении с разнообразными и порой капризными клиентами.
Анжелике нравилось приходить в трактир на рассвете, чтобы вместе со своими главными помощниками, Давидом и мэтром Буржю, заранее приготовить все необходимое для трудового дня.
Давид сокрушался, что не может разыскать того еврея- коммерсанта, у которого отец намеревался закупать экзотические продукты. Юный повар удивлялся: то ли в Париже нет ни одного еврея, то ли они хорошо прячутся. Скорее всего, верным было второе предположение. Анжелика рассказала юноше, что несколько веков назад король Филипп IV, прозванный Красивым, искоренил иудеев по всей Франции, заставив их выбирать
между обращением в христианскую веру или костром. С тех пор инквизиция старательно заботилась, чтобы евреи не появились вновь. Может быть, один из них как раз проходит мимо в каф- тане уличного торговца? Давид возражал: в его родных краях,
на юго-западе, полно евреев! Правда, иногда они называют себя марранами, то есть ≪обращенными≫. Но во многих городах евреи могут спокойно отпраздновать шаббат, только закрывают на время своего праздника ставни, чтобы не дразнить соседей.
В одном из таких мест — он подзабыл название — как раз и живут самые искусные мастера приготовления шоколада; эту науку они принесли с собой после изгнания в 1492 году из Испании благословенной супружеской четой королей-католиков — Изабеллой
Кастильской и Фердинандом Арагонским.
Слушая Давида, Анжелика подумала, что Одиже неспроста суетился накануне отъезда. Можно заключить пари — он тоже разузнал про марранов и решил отправиться к ним, чтобы приникнуть к истокам науки приготовления шоколада.
Одиже уехал несколько дней тому назад. Будучи отличным наездником и скача галопом, он наверняка уже добрался до окрестностей Бордо. Давид все-таки вспомнил название города: Байонна. Сомнений не осталось. Одиже опередил их, он скоро выведает тщательно охраняемые секреты. Мастера-ремесленники, которые умели варить шоколад, ходили к бакалейщикам с нужными продуктами и приспособлениями, чтобы, не подпуская
чужаков к своим профессиональным тайнам, готовить на заказ чудесный порошок, так полюбившийся многим клиентам. По воспоминаниям Давида, на белых мраморных плитах бобы измельчали в порошок мраморными валиками.
Итак, дворецкий солгал, вместо того чтобы поделиться сведениями о евреях Байонны! Анжелика разозлилась. Он считает ее недалекой женщиной, которую легко обмануть. Она действительно повела себя как простушка, поверив ему на слово.
Но, сказала себе Анжелика, естественно доверять тому, кто выдает себя за друга. Поэтому она решила, что обманщик виноват перед ней. После возвращения ему придется объясниться, и она не намерена быть снисходительной.
Чтобы немного подбодрить мэтра Буржю, по-прежнему настороженно относившегося к планам продажи шоколадного напитка, Анжелика сказала ротисье, что у Давида давно появилась идея добавлять немного измельченных экзотических бобов в соусы для дичи. Новшество мгновенно вызвало нескончаемые споры в рядах ≪гурманов≫ и ≪обжор≫; на их настойчивые расспросы Анжелика и Давид только отмалчивались.
Пользуясь тем, что в трактире царили порядок и благодушная атмосфера, Анжелика стала пораньше возвращаться в свой дом на улице Фран-Буржуа и проводить вечера с домочадцами, к вящей радости собаки Пату. Анжелика играла с детьми и слушала восторженные рассказы Барбы и Жавотты о жизни своего квартала.
Когда весь дом засыпал, Анжелика с надеждой ждала появления Клода; она всегда немного опасалась, как бы с ним не приключилось несчастья. Ее тревога росла, если он не приходил несколько дней подряд. Лучше бы, думалось ей, он воспользовался отсутствием Одиже и приходил почаще. Но, в сущности, откуда ему знать об отъезде дворецкого — ведь она никогда ничего не рассказывала о своей жизни. Все, чего она хотела от Клода, — это ласковых объятий, поэтических речей и скандальных историй, о которых назавтра из его памфлетов будет знать весь город. А на Новом мосту эти памфлеты будут распевать. Лишь одна тень омрачала безоблачную картину жизни. Од-
нажды на улице к Анжелике подошел старый аптекарь, у которого она покупала разные лекарственные травы и с которым не раз беседовала о своих проектах по изготовлению и продаже напитка из экзотических бобов какао. У них состоялся долгий
разговор.
— Полагаю, что должен поделиться тайной, которая относится к интересующему вас продукту. Оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что их не подслушивают, аптекарь понизил голос и сообщил:
— Я слышал, что избыток шоколада оказывает вредное влияние на организм человека. Девочка, которую родила Ее Величество в ноябре прошлого года, была совершенно черной. Говорят, тело малышки было сплошь покрыто волосами. Поэтому
в честь рождения принцессы не стали устраивать никаких торжественных церемоний. Ходят слухи, так случилось из-за того, что королева все время пьет шоколад. Увидев недоверчивую улыбку Анжелики, старик торопливо добавил:
— Эта тайна не известна никому, кроме моих коллег, мы постоянно делимся друг с другом всем, что касается нашей профессии. Ребенок не выжил — только-то и сообщили народу о злополучной новорожденной. Но я посчитал своим долгом предупредить вас, особенно учитывая ваш интерес к данному продукту. Анжелика поблагодарила аптекаря и пообещала никогда не разглашать тайну, тем более что она может нанести ущерб ее
проектам. Она не стала добавлять, что из всех сплетен по поводу влияния шоколада на здоровье эта показалась ей самой нелепой. Нелепые сплетни постепенно уходили в прошлое, и теперь, напротив, уже начали говорить, что напиток обладает лечебными
свойствами, например придает силы выздоравливающим.
Глава 2
Кровавая трагедия в «Красной маске». —
«Узнайте имена злодеев, я устрою вам охоту»
Анжелика положила перо в чернильницу и с удовлетворением пересмотрела свежие счета. Она совсем недавно вернулась из ≪Красной маски≫. Перед самым ее уходом в трактире появилась шумная компания молодых господ, чьи роскошные воротники из генуэзского узелкового кружева и огромные рюши, обрамляющие
штанины рингравов, свидетельствовали о платежеспособности господ посетителей. Мужчины были в масках, что служило еще одним доказательством их высокого положения. Ведь многие придворные предпочитали сохранять инкогнито, отправляясь
в трактиры, чтобы отдохнуть от строгости дворцового этикета. В последнее время Анжелика нередко оставляла высокопоставленных клиентов на попечение мэтра Буржю, Давида и поварят. С тех пор как за трактиром установилась прочная репутация, а Давид в совершенстве освоил тайны ее кулинарных рецептов, она стала реже появляться в общем зале, занимаясь главным образом закупкой продуктов и финансовыми вопросами. Теперь ее театрализованное появление в маске предназначалось лишь постоянным клиентам. Хозяйка трактира продолжала испытывать некоторое недоверие к знатным гостям, впервые заходившим в ее заведение. Несмотря на возрастающий успех ≪Красной маски≫, такие посетители появлялись чаще всего случайно и явно были плохо знакомы с расположившимся поблизости от Большого Шатле кварталом, где находилась
улица Нищеты.
Положение дел в трактире изменилось до неузнаваемости, хотя скажи об этом кто-нибудь еще год назад, вся улица хохотала бы до упаду. Даже не выкупив дом мэтра Буржю — хотя втайне она лелеяла такое желание, — Анжелика фактически стала полноправной его хозяйкой. Конечно же, трактир пока находился в собственности ротисье, но Анжелика взяла на себя все расходы, что, само собой, увеличило ее долю в прибыли.
В итоге мэтр Буржю стал получать меньше, чем она. Впрочем, он был необычайно доволен, что его освободили от забот и он смог просто жить и трудиться в своем трактире, потихоньку откладывая на старость. Таким образом, Анжелика получила возможность копить необходимые ей средства. Мэтр Буржю хотел только одного: оставаться под ее крылышком и всегда чувствовать себя окруженным ее нежной заботой. Иногда, говоря об Анжелике, ротисье называл ее дочерью, и поэтому большая
часть клиентов ≪Красной маски≫ не сомневалась в их родстве. Из-за свойственной ему меланхолии мэтр Буржю был твердо убежден в своей скорой кончине и поэтому уже составил завещание. Он рассказывал всем кругом, что завещание не ущемляет
интересов его собственного племянника, но главной наследницей делает Анжелику.
Впрочем, Давид ни капельки не обижался на решение дяди, ведь оно касалось женщины, которая продолжала царить в его сердце. Сам Давид превратился в довольно красивого парня. Он перестал сомневаться в своей привлекательности и не терял надежды, что наступит день, когда Анжелика станет его возлюбленной. Анжелика не могла не замечать успехов Давида на любовном поприще. Она и сама смотрела на него иными глазами: если прежде неловкие ухаживания юноши сильно раздражали ее, то теперь его дерзкие взгляды немного смущали, но были приятны.
Она продолжала обращаться с юным поваром жестко, порой сурово, как обращаются с младшим братом, но иногда в ее словах проскальзывало легкое кокетство, за которое Анжелика себя неизменно корила. Смех и шутки, которыми они обменивались, хлопоча вокруг вертелов, были не лишены вызова, свидетельствующего, что мужчину и женщину тянет друг к другу и они стараются замаскировать влечение невинными фразами.
Бывало, Анжелика с иронией спрашивала себя, не случится ли однажды, что развлечения ради она уступит этой взбалмошной юной страсти. К тому же молодая женщина нуждалась в Давиде, потому что без его помощи почти невозможно было рассчитывать на успех задуманных ею идей. Например, если открыть две-три лавочки на ярмарке Сен-Жермен, то, чтобы дело пошло в гору, работать там должен именно Давид. Другой
опорой Анжелики был Одиже: с ним были связаны надежды наладить производство и продажу шоколада и прохладительных напитков. Значит, с ним тоже надо поддерживать хорошие отношения. Поклонника, чья страсть с каждым днем становилась все более глубокой, нельзя отвергать. Причем не могло и речи идти о том, чтобы удержать его мимолетными ласками — в отличие от Давида. За одну ночь, если бы она решилась подарить юноше право коснуться своего ≪божественного тела≫, он навек превратился бы в ее преданного раба. Но в Одиже Анжелика несколько опасалась упорства зрелого мужчины, который уже пережил возраст мимолетных увлечений и доселе
не поддавался страстям. Этот спокойный мещанин, слуга, не опускающийся до угодливости, потомственный военный — человек открытый, храбрый и при этом от рождения осторожный и расчетливый делец. Он никогда не позволит водить себя за нос.
И хозяйка ≪Красной маски≫ лишний раз порадовалась отсутствию Одиже.
Анжелика стряхнула песок с листа, на котором делала свои расчеты. Она снисходительно усмехнулась. ≪Ну вот, я оказалась между поварами, каждый из которых пылает ко мне нежной страстью, и каждый меня любит на свой манер! Надо думать, это издержки профессии… Жар очага плавит их сердца, как жир индейки≫. В комнату вошла Жавотта, чтобы помочь хозяйке раздеться и расчесать волосы.
— Что за шум у входной двери? — спросила Анжелика. Доносившийся звук не был похож на условный сигнал Грязного Поэта.
— Не знаю. Наверное, крыса царапает дверь. Я это уже давно слышу.
Шум усилился, и Анжелика, спустившись в прихожую, разобрала, что царапанье раздается не снизу, а из смотрового окошкав центре двери. Молодая женщина отодвинула створку и тихонько вскрикнула, когда через решетку протиснулась и потянулась к ней крошечная черная лапка.
— Это же Пикколо! — воскликнула Жавотта. Анжелика откинула засовы, открыла дверь, и обезьянка бросилась ей на руки.
— Что случилось? Она никогда не прибегала сюда одна. Похоже… и правда, она оборвала свою цепочку.
Обеспокоенная Анжелика отнесла зверька к себе в комнату и посадила на стол.
— Ой-ой-ой! — смеясь, воскликнула служанка. — Только взгляните, какая она смешная! Вся шерсть слиплась… да она перепачкалась в какой-то красной краске. Наверное, в вино свалилась.
Погладив свою любимицу, Анжелика заметила, что ее пальцы стали липкими и красными. Она понюхала их и тотчас побледнела, как полотно.
— Это не вино, — произнесла она, — это кровь!
— Она ранена?
— Сейчас посмотрю.
Анжелика сняла с обезьянки расшитый камзол и короткие штанишки, тоже влажные от крови. Но на обезьянке не обнаружилось и следа ран, хотя бедняжка дрожала всем телом.
— Что случилось, Пикколо? — тихо спросила Анжелика. — Что произошло, дружочек? Расскажи мне!
Обезьянка посмотрела на хозяйку живыми широко раскрытыми глазами. Внезапно она отпрыгнула назад, схватила коробочку с сургучом и пошла, серьезно потряхивая коробочкой перед собой.
— Ай да плутишка! — закричала Жавотта, захлебываясь смехом. — Сначала она нас пугает, а потом начинает показывать, как Лино несет корзину с вафлями. Правда, похоже, госпожа? Вылитый Лино, как обычно серьезный и милый, расхваливает покупателям вафли.
Но обезьянка, изобразив маленького торговца вафлями, которые назывались ≪Позабудь≫, обошла стол по кругу, и мордочка ее опять стала тревожной. Пикколо обернулась, отпрыгнула. Мордочка сморщилась, и на ней появилось одновременно жалкое и испуганное выражение. Пикколо из стороны в сторону помотала головой: казалось, она кого-то упрашивает. Наконец, она начала как будто бы отбиваться, бороться. Потом отбросила от себя коробочку, прижала обе лапки к животу и с резким
криком упала на спину.
— Да что с ней происходит? Что это такое? — растерянно бормотала Жавотта. — Она заболела! Взбесилась! Анжелика, внимательно следившая за тем спектаклем, кото-
рый представила обезьянка, быстро направилась к гардеробу, чтобы достать накидку и маску.
— Я думаю, с Лино случилось несчастье, — глухим от волнения голосом произнесла женщина, — нужно идти в трактир.
— Я с вами, госпожа.
— Если хочешь, пойдем. Ты будешь держать фонарь. Только сначала отнеси обезьянку Барбе, скажи, чтобы она ее помыла, согрела и дала ей молока. Предчувствие неотвратимой беды обрушилось на Анжелику.
Несмотря на слова утешения, которые всю дорогу лепетала Жавотта, молодая женщина не сомневалась, что обезьянка стала свидетелем ужасной сцены гибели маленького торговца. Но реальность превзошла самые худшие опасения. Как только Анжелика вышла на набережную Кожевников, ее чуть не сбил с ног мчавшийся навстречу растерянный Флипо.
Она схватила мальчика за плечи и основательно тряхнула его, чтобы тот пришел в себя. — Я бежал за тобой, Маркиза Ангелов, — выдохнул парнишка. — Они… они убили Лино!
— Кто — они?
— Они… Эти господа, посетители.
— Почему? Что случилось?
Несчастный поваренок перевел дух и заговорил так быстро, словно рассказывал вызубренный урок:
— Лино был на улице со своей корзиной вафель. Он пел: ≪Трубочки ≪Позабудь≫! Трубочки ≪Позабудь≫! Кому вафельные трубочки?≫ Он пел как обычно. Один из клиентов, ну из тех, вы знаете, что пришли к нам в трактир, так вот, господин в маске с кружевным воротником сказал: ≪Прелестный голос! Я уже чувствую желание все позабыть. Пусть ко мне приведут торговца≫. Лино
подошел. Тогда этот господин сказал: ≪Клянусь святым Дени, этот малыш еще соблазнительнее, чем его голос≫. Он посадил Лиино на колени и принялся его лапать. Другие господа тоже стали приставать к Лино… Они были пьяные, как свиньи… Лино бросил свою корзину и начал кричать, отпихивать их. Но один из господ вытащил шпагу и проткнул Лино. Тогда другой тоже воткнул ему
шпагу в живот. Лино упал, кровь из него так и хлестала.
— А что же мэтр Буржю, он не вмешался?
— Вмешался, но они его кастрировали.
— Что? Что ты говоришь? Кого?
— Мэтра Буржю.
— Ты сошел с ума!
— Нет, не я, а они сошли с ума, вот уж точно. Когда мэтр Буржю услышал крик Лино, он выскочил из кухни. Он стал говорить: ≪Мессиры! Послушайте! Мессиры!≫ Но они набросились на него. Они смеялись и избивали старика, приговаривая: ≪Толстая бочка!
Жирная квашня!≫ Я подумал, что они так шутят. А потом один из них сказал: ≪Я его узнал, это бывший хозяин “Храброго петуха”≫.
Тут другой и говорит: ≪У тебя не слишком храбрый вид для петуха, сделаю-ка я из тебя каплуна≫. Он взял большой нож для разделки мяса, они все бросились на мэтра Буржю и отрезали ему…
Мальчишка закончил свой рассказ выразительным жестом, который не оставлял никакого сомнения в том, какой ужасной пытке подвергся несчастный торговец жареным мясом.
— Он ревел, как осел! Теперь уже ничего не слышно. Наверное, он умер. Давид также хотел их остановить. Но они треснули его шпагой по голове. Когда мы все это увидели, и Давид, и я, и повара, и служанки, и Сюзанна, мы все бросились прочь!
Улица Нищеты выглядела необычно. Как и полагается во время карнавала, здесь было шумно, многочисленные клиенты в трактирах продолжали петь и чокаться стаканами. Но в конце улицы почему-то столпились одетые в белое люди с высокими колпаками. Это хозяева соседних заведений, повара и подмастерья, вооружившись шпиговальными иглами и вертелами, сгрудились перед входом в ≪Красную маску≫.
— Мы не знаем, что делать! — крикнул один из них Анжелике. — Эти дьяволы забаррикадировали дверь скамейками. У них пистолет…
— Надо позвать стражу.
— Давид и бросился за стражниками, но… Владелец таверны ≪Ощипанный каплун≫, расположенной по соседству с ≪Красной маской≫, понизил голос:
— Слуги остановили стражников на улице Трипри. Они сказали, что посетители, которые сейчас находятся в ≪Красной маске≫, очень важные вельможи из окружения короля и что страже не нужно вмешиваться в это дело. Давид все же добежал до Шатле, но слуги уже предупредили стражников и там. В Шатле Давиду сказали, что он должен разбираться с клиентами сам.
Из трактира ≪Красная маска≫ доносился устрашающий шум: безумный смех, пьяное пение и такие дикие выкрики, что у перепуганных трактирщиков волосы дыбом вставали под колпаками.
Перед окнами громоздились опрокинутые столы и скамьи, и поэтому было почти невозможно разглядеть, что происходит внутри зала. Оттуда явственно доносился звон разбиваемых стаканов и тарелок, а время от времени глухой хлопок пистолета, из которого, должно быть, стреляли по прекрасным вазами из дорогого стекла. Этими вазами Анжелика украсила столы и полку над камином.
Анжелика заметила Давида. Юноша был настолько бледен, что лицо сливалось с белым фартуком; его лоб был обмотан пропитавшейся кровью тряпкой. Юноша подошел к Анжелике и, запинаясь, рассказал об ужасной вакханалии подробнее. Господа сразу же повели себя как самые требовательные клиенты. Они пришли уже сильно пьяными. Для начала они опрокинули почти полную миску горя-
чего супа на голову одного из поварят. Потом их с огромнымтрудом удалось выгнать из кухни, куда они рвались, чтобы поймать Сюзанну — надо отметить, не слишком привлекательную ≪дичь≫. И наконец, разыгралась трагедия с Лино, чье прелестное личико внушило им отвратительные желания…
— Пойдем, — сказала Анжелика, хватая юношу за руку. — Надо посмотреть, что происходит. Я войду со двора. Не менее двадцати рук попытались удержать хозяйку ≪Красной маски≫.
— Ты сошла с ума?.. Они насадят тебя на вертел! Это же звери!..
— А вдруг мы еще можем спасти Лино и мэтра Буржю?..
— Надо подождать, когда они свалятся с ног.
— Когда они все сломают, разграбят и сожгут?! — закричала Анжелика.
Она вырвалась из удерживавших ее рук и, таща за собой Давида, вошла во двор. Оттуда они направились к кухне. Давид, убегая из трактира вместе с остальными слугами, накрепко запер дверь кухни, сообщавшуюся с общим залом. Анжелика облегченно вздохнула. По крайней мере, значительные запасы провизии, хранящиеся в кладовках, не пострадали от разрушительной ярости мерзавцев.
При помощи Давида она придвинула к стене высокий стол и взобралась на него, чтобы заглянуть в небольшое окошко, через которое была видна соседняя комната. В зале был настоящий погром. На полу, усеянном осколками
посуды и остатками еды, валялись грязные скатерти, сорванные с балок окорока и заячьи тушки. Пьяные гости, спотыкаясь, отшвыривали их сильными ударами сапог. Теперь непристойные слова песен, ругательства и богохульства слышались совсем отчетливо.
Большинство мужчин стояли около стола рядом с очагом. По их неловким движениям и бессвязной речи было ясно, что вскоре они не смогут держаться на ногах. В отблесках огня вопящие, разинутые рты и черные маски выглядели зловеще.
Роскошные наряды пестрели пятнами от соуса и вина и, должно быть, крови.
Анжелика попыталась разглядеть тела Лино и несчастного ротисье, но буяны опрокинули свечи, и дальняя часть зала была погружена во мрак.
— Кто из них первым напал на Лино? — глухим голосом спросила Анжелика.
— Вон тот господин, что сидит на углу стола, в бледно- сиреневом жюстокоре с розовыми лентами. Именно он был зачинщиком всех этих гнусностей и подбивал остальных.
В эту минуту незнакомец, на которого указал Давид, с трудом поднялся на ноги и, подняв дрожащей рукой бокал, произнес:
— Господа, я пью за Астарота и Асмодея — князей вожделения.
— О боже! Тот самый голос! — воскликнула Анжелика, отшатнувшись.
Она узнала бы его из тысячи. Именно этот голос звучал в ее самых мучительных кошмарах: ≪Мадам, сейчас вы умрете!≫ Она с криком просыпалась. Итак, это ОН, опять он. Неужели это — избранник ада, злой демон, постоянно преследующий Анжелику?
— Он первым пронзил шпагой Лино? — спросила она Давида.
— Наверное, я точно и не знаю. Но тот здоровяк — сзади в красных рингравах, — он тоже колол малыша шпагой.
И его Анжелика узнала даже в маске. Первый — брат короля, второй — шевалье де Лоррен! Теперь молодая женщина не сомневалась, что сможет назвать каждого, кто скрывается под маской! Вдруг один из пьяных начал бросать в камин стулья и табуреты. Другой схватил бутылку и швырнул ее через весь зал.
Бутылка взорвалась в огне поленьев — в ней оказалась крепкая настойка. Взвился огромный жаркий язык пламени, и огонь охватил сломанную мебель. Адское пламя загудело в камине, и головни с треском разлетелись по плиточному полу.
Анжелика соскочила со стола.
— Они сейчас подожгут трактир. Их надо остановить! Но Давид сильными руками удержал ее.
— Туда нельзя. Вас убьют!
Несколько мгновений они яростно боролись. Гнев и страх перед пожаром удесятерили силы Анжелики; она высвободилась и оттолкнула раненого юношу; дрожащий, с опущенными руками он так и застыл перед дверью. Анжелика надела маску. Ей тоже не хотелось быть узнанной. Решительно откинув засовы, она с грохотом распахнула дверь кухни.
Появление на пороге женщины, закутанной в черную накидку, с лицом, скрытым красной маской, на секунду вызвало оцепенение среди гуляк.
Пение и крики стихли.
— О! Красная маска!
— Мессиры, — звонким голосом произнесла Анжелика, — вы потеряли разум? Вы не боитесь, что на вас падет гнев короля, когда молва донесет ему о ваших преступлениях?..
Молчание. Анжелика поняла, что она произнесла единственное верное слово, способное проникнуть в эти одурманенные вином головы и немного протрезвить их, — ≪Король!≫.
Воспользовавшись своим преимуществом, она смело пошла вперед, к очагу. Анжелика надеялась в последнее мгновение вытащить из огня горящую мебель, чтобы пламя не охватило дымоход. Но в этот момент она заметила под столом страшно изуродованное тело мэтра Буржю. Рядом лежал малыш Лиинос распоротым животом. Его личико было белее снега, но он выглядел как спящий ангел. Кровь обеих жертв смешивалась с потоками вина, вытекавшими из разбитых бутылок.
Ужас на мгновение парализовал Анжелику. Как укротитель в панике теряет власть над хищниками, так и молодая женщина потеряла контроль над дикой сворой мерзавцев.
Секунды промедления оказалось достаточно, чтобы разразилась буря.
— Женщина! Женщина!
— Вот что нам нужно!
Чья-то рука с силой ударила Анжелику по затылку, затем в висок. В глазах у нее почернело, и к горлу подступила тошнота. Она уже не понимала, что творится.
Где-то рядом пронзительно, не прерываясь, кричала женщина. Анжелика поняла, что это ее собственный крик.
Она лежала распростертой на столе, а черные маски с безумным хохотом склонились над ней. Чьи-то железные кулаки удерживали ее запястья и лодыжки, а юбки были грубо задраны.
— Чья очередь? Кто первым займется этой девкой?
Анжелика кричала, как кричат в кошмарах, на грани безумия.
На нее свалилось чье-то тело, а в губы властно впился грубый рот.
Но внезапно наступила тишина, настолько глубокая, что Анжелике показалось, будто она потеряла рассудок. Между тем с ней ничего не случилось. Замолкли и остановились именно ее палачи. Их испуганные, растерянные взгляды были прикованы к чему-то, чего Анжелика не видела. Негодяй, который только что взгромоздился на стол и собирался ее изнасиловать, спешно ретировался. Почувствовав, что ее руки и ноги освободились, Анжелика приподнялась
и скорее оправила длинные юбки. Она ничего не понимала. Казалось, ее мучители окаменели по мановению волшебной палочки. Очень медленно она соскользнула на пол и лишь тогда заметила Сорбонну, которая опрокинула навзничь мужчину
в бледно-сиреневом жюстокоре и теперь острыми клыками сжимала его горло. Дог вбежал в зал с кухни, его нападение было бесшумным и молниеносным.
Один из распутников пробормотал:
— Отзовите вашу собаку… Где… где пистолет?
— Не двигайтесь, — велела Анжелика. — Если кто-нибудь сделает хоть одно движение, я прикажу собаке задушить брата короля
|
