|
Часть 1
Проданная невеста
Глава 1
Дорога в неизвестность. — Анжелика не перестает надеяться
1656
...Согласно обычаю, молодожены должны были отправиться в путь рано утром, чтобы избежать лишнего шума, и дворяне Юга, отважно сбросив оковы хмельного сна, взгромоздились на своих скакунов и принялись созывать слуг, формируя караван, отправляющийся домой.
Все еще находясь под впечатлением от скандального инцидента с Николя, Анжелика поднялась в карету и рассеянно попрощалась с домочадцами, стоявшими в тени ворот.
Запряженная четырьмя крепкими лошадьми карета, покачиваясь и поскрипывая, преодолела подъемный мост и, набирая скорость, погрузилась в ватный туман, окутывавший еще дремлющую темную деревню.
Анжелика знала, что покидает Монтелу навсегда, но была неспособна собраться с мыслями. Время от времени от нахлынувших воспоминаний ее щеки начинали гореть: по вине сумасшедшей тетки Жанны Гийом Лютцен видел, как она, Анжелика, валяется на сене с простым слугой! Это видение пробуждало в ее душе одновременно стыд и ярость.
Кроме того, она испытывала почти болезненное чувство от осознания, что ее чаяния не сбылись, а замысел провалился. То, что должно было случиться, на что она так надеялась, подчинившись почти животному порыву и безумной страсти, так и не произошло. Она подарит девственность безобразному, навязанному ей супругу. И Анжелика все сильнее злилась на тетю Жанну.
«Старая дура, злобная паучиха! Она отлично знала, в какую минуту нанести удар!»
Лишь когда окончательно рассвело, Анжелика наконец осознала, что с ней происходит.
Она уезжает. Она уезжает! И навсегда покидает Монтелу.
Но пока еще они не пересекли границу ее родной провинции. Четыре кареты и две тяжелые повозки катили по направлению к Ньору. Анжелике с трудом верилось, что весь этот роскошный эскорт — гарцующие лошади, разодетые форейторы, поскрипывающие экипажи — суетится и шумит ради нее одной. Просто невероятно, что облака пыли, клубящиеся над дорогой, поднялись исключительно «в честь мадемуазель де Сансе», которой прежде доводилось путешествовать только в сопровождении вооруженного пикой старого слуги.
Лакеи, оруженосцы, слуги, горничные и музыканты обосновались в больших повозках прямо рядом с поклажей. Солнечные лучи освещали процессию смуглолицых людей, едущих по дороге среди цветущих фруктовых садов. Они оставляли за собой смех, песни, треньканье гитарных струн и резкий запах навоза. Беззаботные дети Юга возвращались на свою сияющую родину, благоухающую чесноком и отменным вином.
В этом развеселом обществе один только мастер Клеман Тоннель сумел сохранить свой чопорный вид. Дворецкий, нанятый в Монтелу лишь на время свадебных торжеств, попросил отвезти его в Ньор: таким образом он рассчитывал сэкономить на дорожных расходах. Но в первый же вечер, едва процессия тронулась в путь, Клеман Тоннель подошел к Анжелике и предложил ей свои услуги в качестве либо дворецкого, либо камердинера. Тоннель объяснил, что служил в Париже у весьма знатных особ, чьи имена не преминул перечислить. Приехав в родной Ньор, чтобы уладить дела, связанные с наследством почившего отца-мясника, Клеман узнал, что его последнее место занято каким-то пронырливым слугой-интриганом. И теперь дворецкий искал достойный дом, куда мог бы поступить на службу. Скромный, но преисполненный достоинства, он сразу же завоевал расположение служанки Маргариты, которая заявила, что такой вышколенный слуга будет с радостью принят во дворце в Тулузе. Господин граф окружает себя слишком большим количеством людей с разным цветом кожи, которые, увы, не всегда должным образом исполняют свои обязанности. Каждый норовит понежиться на солнышке, а самый ленивый из всех, разумеется, тот, кто ими руководит — управляющий Альфонсо.
Итак, Анжелика наняла мастера Клемана. Однако, сама не понимая почему, она испытывала странную робость в его присутствии, хотя при этом была благодарна ему за то, что он говорит, «как все нормальные люди», то есть без этого невыносимого акцента, который уже приводил ее в отчаяние. В конце концов этот сдержанный, услужливый, порой до раболепства, постоянно кланяющийся маленький человек, который еще вчера был незнакомым слугой, будет напоминать Анжелике, отправившейся в далекую ссылку, о ее родных местах.
В Ньоре, где они остановились на два дня, чтобы все могли вымыться и насладиться комфортом перед долгим путешествием, Анжелика присутствовала при погрузке бочек с изысканным вином, которые извлекали из недр замечательного склада, арендованного на набережной Севр-Ньортез. Бочки водрузили на телегу, запряженную двумя сильными серыми в яблоках лошадьми той особенной породы, которую называли «пуатевинской» и которую некогда так расхваливал Молин.
Анжелика видела, как лошади тяжелой рысью резво пустились по дороге, по которой накануне она сама прибыла в Ньор.
«Все ради утешения вашей семьи», — всплыли в памяти Анжелики восторженные слова д’Андижоса.
Итак, бочки отправлялись в Монтелу, где соседи и прибывшие гости продолжали веселиться в замке, поднимая бокалы за здоровье невесты, и внезапно Анжелика осознала, что ее связь с родными оборвалась навсегда.
Расцеловала ли она отца, который вышел к воротам и стоял среди растерянных провожающих? Ее сердце разрывалось от одной только мысли, что она уехала рассерженной на весь мир. Точнее, все сердились на нее. Какая несправедливость, что близкие ополчились на Анжелику: кормилица со своими зловещими предсказаниями, старый Лютцен, не пожелавший слушать никаких объяснений и оскорбившийся больше, чем оскорбился бы ее собственный отец, если бы случайно узнал о скандале, способном разрушить все его надежды! «Анжелика, ты никогда не изменишься!» — сказал бы барон Арман.
А Пюльшери? А дети? Разве она обняла их на прощание?
Отныне Анжелика осталась одна.
Марго и служанки ни на секунду не покидали новую хозяйку, спешили предугадать ее малейшее желание, пытались развлечь, наставляли, но она потеряла главное — Монтелу.
Увидев мрачную Анжелику, стоящую на набережной и смотрящую на причаливающие плоскодонные суда, неизменно внимательный маркиз д’Андижос спросил, не желает ли она добраться до средиземноморской провинции водным путем. Он объяснил, что именно так доставляют в те края особо хрупкие грузы. И — Бог свидетель! — чтобы сопроводить графиню де Пейрак в далекую Тулузу, он готов выполнить любое ее требование и окружить всеми возможными удобствами!
Но морское путешествие сопряжено с определенными трудностями.
Во-первых, миновав берега Сентонжа и Бордо, путешественники будут вынуждены выйти в Бискайский залив, в котором часто свирепствуют жестокие бури. Во-вторых, в этих водах хозяйничают пираты: берберы, алжирцы или марокканцы; и поскольку любые, даже самые изысканные напитки, будь то вино или что-нибудь покрепче, их мало привлекают, ведь религия запрещает им употреблять спиртное, они непременно захотят захватить молодую женщину, о красоте которой уже слагают легенды.
Именно по этой причине граф де Пейрак настоятельно советовал другу возвращаться по суше, какими бы разбитыми ни были дороги, по которым в течение долгих лет шагали многочисленные армии и, увы, будут шагать и впредь. Ведь Фронда нет-нет да и дает о себе знать.
— Но мы отлично вооружены и можем дать отпор любому противнику, — заверил д’Андижос, опасаясь напугать Анжелику.
Графиня соизволила улыбнуться, не слишком веря в доводы маркиза. Она и в самом деле предпочла бы отправиться в плавание: спуститься по «своей» реке, пересечь «свои» болота, а затем оказаться на безбрежных просторах океана, которого она никогда не видела, и подняться на борт судна с парусами, наполненными ветром. Эта картина вызывала у Анжелики мечты о бегстве.
И она не могла удержаться от мысли, что в пути вполне может произойти нечто, благодаря чему ей удастся избежать уготованной участи.
***
Однако на рассвете следующего дня Анжелика была вынуждена занять свое место в карете и процессия, сопровождаемая четырьмя конными копейщиками , нанятыми для того, чтобы устрашить любого злоумышленника, двинулась в путь.
Покинув Ньор — столицу пуатевинского болотного края с ее массивными, темными, как чугун, донжонами, экипаж графини де Пейрак понесся к землям, купающимся в солнечном свете.
Дороги оказались не такими ухабистыми и пыльными, как предполагали путешественники.
Лошади — их регулярно меняли на почтовых станциях — резво мчались вперед, и складывалось впечатление, что они рады везти эту шумную компанию, которая сообщала о своем приближении громким звуком трубящих рогов. Прохожие встречали их поклонами и приветственными возгласами. Когда процессия замедляла ход или останавливалась, музыканты, взгромоздившись на крышу одной из повозок, тут же давали небольшой концерт, а словоохотливые южане затевали беседу с местными жителями.
Анжелика не могла убежать от судьбы. Все происходящее обладало неведомым ей тайным смыслом — и мчащийся вперед караван, и пролетающие мимо поселки и деревеньки. Это путешествие было затеяно лишь для того, чтобы доставить несчастную невесту к ее супругу, имя которому граф де Пейрак, к уродливому и хромому супругу, изготавливающему магические зелья!
Иногда Анжелике удавалось вздремнуть, и в полусне она снова видела злополучный золотой ключ, отмыкающий дверь в комнату, где лежали трупы множества женщин, перед смертью сведенных с ума магией семейного демона. Когда она просыпалась, все ее естество еще яростнее бунтовало против предначертанной участи, к которой несли ее быстроногие кони. Не бывать этому! Обязательно должно произойти чудо.
Однажды поздним утром процессия остановилась на пустынном перекрестке, экипажи встали в круг, а всадники спешились. Пейзаж изменился: теперь повсюду, сколько хватало взгляда, простирались виноградники.
— Как жаль, — сказал кто-то из путников, — что сейчас не сезон и мы не можем сорвать свежую гроздь винограда, усыпанную росой.
— Ни слова больше! — воскликнул д’Андижос. — Не забывай, что в этом краю виноградники святы и любая сорванная гроздь карается отрезанием уха.
Вдали показались башни и колокольни города. Бордо!
Лакей принес складное гобеленовое кресло и установил его в тени большого дерева, крона которого дарила благодатную прохладу, спасая от жгучего солнца, палящего на перекрестке.
— Садитесь, мадам.
Но Анжелика не пожелала садиться. Она пыталась понять, о чем говорят д’Андижосу его друзья, которые между собой общались исключительно на южнофранцузском диалекте, совершенно ей непонятном.
— Мадам, мы должны отправиться в город, — сообщил Анжелике д’Андижос. — Вам придется запастись терпением! Возможно, наши переговоры с властями затянутся на несколько часов.
И группа всадников-дворян в сопровождении двух или трех лучников умчалась прочь.
Анжелика прохаживалась в тени, радуясь возможности размять ноги, а также поразмыслить о том, что происходит. Она сразу же отбросила идею вскочить на лошадь и скрыться. Ее окружало множество людей. Все — слуги, форейторы, военные — проявляли к графине почтительное внимание, но если бы она попыталась сбежать, то большая часть челяди вскочила бы на своих скакунов и бросилась бы за ней в погоню. Анжелика не сомневалась, что никто из них не понял бы ее поступка. Они бы оскорбились, пришли в ужас и приняли бы ее за сумасшедшую. Нет, подобное поведение недопустимо. Нужно было найти другой выход.
Графиня вышагивала взад-вперед и порой бросала взгляды на город. Бордо!
На нее нахлынули воспоминания.
Иногда в монастыре урсулинок аббатиса принимала знатных гостей. Чаще всего это были ее родственники, которые охотно рассказывали о самых влиятельных персонах королевства, а также о том, что происходило за этими высокими стенами, в которых монашенки и их юные воспитанницы вели затворническую жизнь, далекую от мирского шума и грохота сражений.
После подобных визитов аббатиса всегда вызывала к себе старших девочек. Она полагала, что, поскольку все они должны будут выйти замуж — и пусть Бог поможет им в этом — за самых родовитых мужчин Франции, лучше держать их в курсе событий, которые, без сомнения, так или иначе влияли на жизнь их будущих женихов. И чем знатнее был кандидат в мужья, чем ярче была его воинская слава, тем в большем количестве политических интриг он оказывался замешан. А опрометчивые и непростительные измены короне могли помешать великолепным свадебным церемониям, которые хотелось бы видеть безоблачными, финансово состоятельными и даже — почему бы и нет? — украшенными присутствием самого короля. Следует отдать должное аббатисе: она категорически не одобряла смуту, затеянную Фрондой.
Король являлся помазанником Божьим. А этот коронованный ребенок, Людовик XIV, был достоин трона более других, ведь недаром народ так ждал его появления и даже окрестил «Богоданным».
Аббатиса искренне верила, что все эти принцы, парламентарии или чернь, покусившиеся на власть короля, заслуживают одного — адского пламени.
Но она была вынуждена признать, что непрекращающиеся войны и массовая резня подготовили для ее благородных воспитанниц супругов, которые стяжали воинские лавры и в лагере противника, таким образом уже загодя привнеся в жизнь юных дворянок элементы королевской немилости. И она решила предупредить девочек заранее, ведь еще ничего не было известно наверняка. Поэтому пансионерки монастыря урсулинок словно четки перебирали названия взбунтовавшихся городов, среди которых неоднократно упоминался Бордо. Долгое время находившийся под властью англичан, он настойчиво требовал суверенитета. Бордо находился в постоянном конфликте с официальными властями, и весьма часто такие «ссоры» длились не одно десятилетие.
Маленький двенадцатилетний король плакал перед укреплениями Бордо, за которыми укрылись принц де Конде и его брат де Конти и откуда раздавалась неутихающая канонада. Именно тогда он сказал одному из своих «мененов» , который крайне удивился, увидев утирающего слезы правителя: «Необходимо сделать так, чтобы однажды эти наглецы поплатились за все!»
В конце концов Анжелика все же опустилась в кресло и согласилась выпить вкусного ледяного лимонада. Она по-прежнему не сводила глаз с очертаний города, подрагивающих в полуденном мареве.
Именно в Бордо укрылась Анна Женевьева де Лонгвиль, горячо любимая сестра братьев Конде, которая уговорила их выступить против короля, королевы-матери и Мазарини.
Анжелика улыбнулась милому ее сердцу воспоминанию: визиту маркиза дю Плесси-Бельера с его экстравагантными историями. Этот дворянин много рассказывал о музе Фронды с бирюзовыми глазами — прекрасной герцогине де Лонгвиль, которой рукоплескали парижане, когда на ступенях Ратуши она продемонстрировала им сына, рожденного в этом самом здании. Городские советники, ставшие крестными отцами малыша, нарекли его Шарлем-Парижем.
Позже принцесса в окружении членов мятежного парламента, поголовно околдованных фрондеркой, также укрылась в Бордо. Именно сюда она повелела доставить восьмую часть романа «Полександр» , который вышел в Париже вопреки конвульсиям гражданской войны.
Не так уж плохо было оказаться узницей бордосцев.
Шли часы, ожидание затягивалось. Солнце клонилось к закату.
Наконец облако пыли возвестило о возвращении всадников. Анжелика поднялась, готовая приветствовать эшевенов свободного города Бордо.
Увы, это был все тот же д’Андижос со своими спутниками. Всадники спешились, награждая друг друга шутливыми тумаками. «Наша поездка увенчалась успехом!» Вскоре прибыли две крытые телеги, запряженные мулами, в которых лежали бочки с вином и ящики со знаменитым напитком из Арманьяка. Все это южане получили в качестве подарка, ведь речь шла о свадьбе графа де Пейрака.
Решительно, эти люди никогда не станут серьезными!..
|
Электронные книги этого автора
|
|
|
Это настоящая история, которую вы еще не читали! Филипп дю Плесси любыми средствами старается удержать жену подальше от Версаля, а когда она все-таки получает приглашение, похищает ее и заточает ...
|
|
|
