|
Это была идея Николя — занять с бродягами и нищими,
находившимися в его подчинении, развалины старой
крепостной стены, некогда построенной Филиппом
Августом вокруг средневекового Парижа. Уже четыре века город пытался разорвать этот стеснявший его рост каменный пояс. Укрепления правобережной части города почти полностью
исчезли, но на левом берегу продолжали сопротивляться разрушению остатки стены, заросшей плющом, зато изобиловавшей
заброшенными комнатами и потайными ходами.
За эти развалины Николя Весельчак вел долгую, тайную и упорную
борьбу, стратегию которой его советник, Деревянный Зад, разработал с ловкостью, достойной лучшего применения.
Сначала к крепостным стенам послали ватаги завшивленных детишек с их оборванными матерями. Ни у одного стражника
16
не поднялась рука на этих несчастных, хотя бы из опасений вызвать
таким жестоким поступком возмущение целого квартала.
Потом появились нищие. Старики и старухи, немощные, слепые,
готовые довольствоваться малым: каменной норой, где капает
вода, краешком лестницы, старой нишей для статуи, уголком погреба… Последними пришли солдаты, вооруженные шпагами или мушкетонами, заряженными старыми гвоздями, и захватили лучшие места: донжоны и еще прочные потерны 1 с красивыми просторными помещениями и тоннелями. В считанные часы они выставили на улицу семьи ремесленников и мастеровых, которые надеялись обрести дармовую крышу над головой. Изгнанные бедняки, не всегда находившиеся в ладах с городскими властями, не осмелились жаловаться и постарались побыстрее убраться восвояси, радуясь тому, что успели прихватить хоть что-то из своего скарба и не получить ножом в живот.
Между тем стремительные вылазки по захвату не всегда проходили
гладко. Среди старых хозяев встречались особые упрямцы:
то были члены других нищенских банд, не желавшие уступать
свое место. Происходили кровавые стычки, и рассвет являл миру их жестокость, освещая истерзанные трупы, выброшенные на берега Сены.
Труднее всего оказалось завладеть старой Нельской башней, громада которой с массивными навесными бойницами возвышалась
между Сеной и заброшенным рвом у бывшей городской стены. Но когда бандиты там обустроились, они были просто счастливы! Настоящий замок!..
Весельчак превратил башню в свое логово. И тогда другие главари
банд поняли, что этот новый «брат» стал хозяином окрестностей
старинных ворот Сен-Жермен, Сен-Мишель и Сен-Виктор вплоть до берегов Сены у подножия моста Турнель, а значит, окружил плотным кольцом весь Университетский квартал.
Студентам, предпочитавшим драться на дуэлях в Пре-о-Клер, горожанам, которые обожали по воскресеньям удить пескарей в старых рвах, прекрасным дамам, желавшим нанести визит
подругам в предместье Сен-Жермен или увидеться со своими духовниками в Валь-де-Грасе, отныне оставалось только готовить
свои кошельки. Полчища нищих останавливали всадников и кареты в узких проходах ворот или на мостиках, переброшенных
через рвы. Крестьянам или путникам, прибывавшим в город,
приходилось вторично платить въездную пошлину грозным «бродячим солдатам», на чьи посты они натыкались, уже давно войдя в Париж. Люди Весельчака воскрешали старый пояс укреплений
Филиппа Августа, делая его столь же непреодолимым, как и во времена подъемных мостов.
***
Следует отдать дань ловкости Весельчака. Такой мастерский трюк в королевстве тюнов 1 видели впервые. Владыка королевства,
Великий Кесарь, умный и жадный урод Коротышка-Ролен, не стал вмешиваться в происходящее. Весельчак не забывал щедро
платить. Его уверенная манера вести сражения, его смелые решения, воплощенные в жизнь гением стратегии Деревянным Задом, — все это день ото дня увеличивало могущество Николя. Вслед за Нельской башней он прибрал к рукам Новый мост — самое удивительное место в Париже, где никогда не иссякал поток безмятежных зевак, которые позволяли срезать свои кошели
столь легко, что настоящие мастера, такие, как Хвастун, даже брезговали там воровать.
Битва за Новый мост была ужасной. Она длилась несколько месяцев. Весельчак выиграл потому, что его люди заняли все подступы к мосту. В ветхие плоскодонки, доживавшие свой век у пролетов или свай моста, Николя рассадил нищих, которые, притворяясь спящими, на самом деле оказывались бдительными часовыми. Вознаграждением за разумную стратегию стала долгожданная
победа, после которой все проходимцы столицы признали,
что Новый мост принадлежит Весельчаку.
Новый мост никогда не был обычным мостом и никогда им не станет, ведь, отдавая приказ о его строительстве, Генрих IV хотел, чтобы через оба рукава Сены можно было переправиться напрямую, не спускаясь на остров Сите 1.
Вот почему на мосту было запрещено строить дома. В то же время выступающие части моста были обустроены так, что на них можно было расположить лавки торговцев и подмостки комедиантов. С обеих сторон от проезжей части находились каменные тротуары, позволявшие пешеходам ловко уклоняться от карет и быстрых тележек. В жизни города Новый мост стал скорее не местом переправы, а местом встречи. Именно здесь встречались два берега Сены, встречалось все, что только можно
увидеть в Париже.
***
У Анжелики, скучавшей в Нельской башне, пока Николя отправлялся
на разбойничьи вылазки, вошло в привычку спускаться
в большой зал, расположенный на первом этаже.
Здесь собирались сообщники Весельчака и толпа всяческого отребья, пришедшая на поклон к главарю разбойничьей шайки. Каждый вечер эта грязная и шумная публика под крики мальчишек,
громкие звуки отрыжки, сквернословие и брань кутила под сводами зала, и звон оловянных кубков смешивался с невыносимым
запахом ветхого тряпья и вина.
На этом сборище встречались все яркие образчики бандитов. Главарь бдительно следил, чтобы в его владениях всегда водились откупоренные бочонки с вином и на вертеле жарилось мясо. Такая щедрость подкупала самых отъявленных сорвиголов.
Именно поэтому, когда шел дождь и дул ветер, а улицы становились
пустынными, когда дворянин пренебрегал театром, а мещанин не шел в трактир, что мог придумать проголодавшийся
«пройдоха», как не отправиться к Весельчаку «поплотнее набить
брюхо»?
Деревянный Зад восседал прямо на столе, взирая на окружающих с высокомерием доверенного лица главаря банды и мрачным ви дом непризнанного философа. Его давний приятель Баркароль прыгал от одного знакомого к другому, изрядно раздражая картежников.
Крысобой продавал «дичь» проголодавшимся старушенциям,
Тибо-Музыкант вертел ручку своего музыкального инструмента, бросая насмешливые взгляды сквозь прорехи соломенной
шляпы, в то время как Лино, его юный спутник, мальчишка
с ангельскими глазами, бил в медные тарелки. Мамаша и папаша Тру-ля-ля пускались в пляс, и их причудливые огромные тени, рожденные отблесками огня, дотягивались до самого потолка.
Эта парочка нищих, шутил Баркароль, имела на двоих всего один глаз и три зуба. Папаша Тру-ля-ля был слепым и пиликал
на какой-то коробке с двумя натянутыми струнами, которую
он называл скрипкой. Мамаша — одноглазая, толстая, с густой, похожей на серую паклю шевелюрой, постоянно выбивавшейся
из-под грязного тряпичного тюрбана, щелкала кастаньетами
и притоптывала распухшими ногами, укутанными в несколько
слоев чулок.
Баркароль говаривал, что, должно быть, она была испанкой… когда-то. От тех времен остались лишь кастаньеты.
В ближайшее окружение Весельчака входили также всегда задыхавшийся
бывший скороход Легкая Нога, Табело-Горбун, Хвастун-Срежь-Кошель, вор Осторожный, вечно хнычущий и боязливый, что, однако, ничуть не мешало его участию в самых дерзких ограблениях; Красавчик — из тех, кого принято называть
«щупальце», то есть сутенер, и который, одевшись, как принц крови, мог своим видом ввести в заблуждение самого короля; проститутки — вялые, как овцы, или крикливые, как гарпии; а еще бродячие акробаты, впрочем, немногочисленные, потому что в большинстве своем они подчинялись Родогону-Египтянину; лакеи-мошенники, которые, подыскивая себе новое место после того, как их прогнали за воровство со старого, пытались
сбыть здесь украденные вещицы. Сбившиеся с пути студенты,
навсегда испорченные попрошайничеством, к которому их подтолкнула бедность, приходили сюда, чтобы в обмен на мелкие услуги получить право поиграть в кости с ворами. Знатоков
латыни считали важными помощниками, потому что именно они сочиняли законы Великого Кесаря. К таким ученым людям принадлежал и Толстяк, который, переодевшись монахом,
заманил в смертельную ловушку Конана Беше.
Мошенники, умело пользовавшиеся человеческим состраданием,
мнимые калеки, слепые, хромые — все те, кто днем прикидывались
умирающими, вечером занимали насиженные места в Нельской башне. Старые стены, видевшие роскошные оргии королевы Маргариты Бургундской и слышавшие предсмертные хрипы молодых людей, зарезанных после ночи любви с ней, заканчивали
свою зловещую службу, приютив худшие отбросы общества. Здесь были и настоящие калеки, слабоумные, юродивые,
отвратительные уроды — такие, как Петушиный Гребень: его лоб был обезображен жутким наростом, на который Анжелика
даже не могла смотреть. В конце концов, Весельчак прогнал несчастного прочь.
Прoклятый мир: дети, не похожие на детей, женщины, отдающиеся
мужчинам прямо на соломе, брошенной на каменный пол, старики и старухи с мутными глазами бездомных собак… И тем не менее, вопреки всему, в этой толпе царила атмосфера беззаботности
и удовольствия, и она не была фальшивой.
Нищета невыносима лишь тогда, когда она не абсолютна и когда ее есть с чем сравнить. А обитатели Двора чудес не имели
ни прошлого, ни будущего, и им не с чем было сравнить настоящее.
Здесь в праздности жирело множество здоровых, но ленивых
молодчиков. Голод и холод — для слабаков и для тех, кто к ним привык. Преступление и попрошайничество — вот стоящее дело! Никого не волновало, что будет завтра. Не все ли равно?! Высочайшей ценой за эту неопределенность становилась
свобода, право убивать вшей при свете дня, когда вздумается.
В любое время может появиться охотник на бедных! 1 Знатные дамы по советам своих духовников могут жертвовать на больницы, приюты… Нищие никогда не переступят порога подобных заведений, если только их не затащат туда насильно. Им не нужен бесплатный суп. Стол Весельчака несравненно лучше — ведь его снабжали из надежных мест верные подручные, которые отслеживали суда на Сене, отирались около колбасных и мясных лавок, нападали на крестьян, направлявшихся на рынок.
Сначала появление Анжелики в большом зале вызывало мертвую
тишину и даже страх. Ее красота, та неспешность, с которой она проходила и садилась к столу, ни на кого не глядя, никого не приветствуя, ставили в тупик присутствующих, отличавшихся
особой подозрительностью, привыкших к опасности и соблюдавших
свои обычаи.
Однако очень скоро выяснилось, что у «новенькой» тоже есть свои «чудачества», как заметил старик по кличке Магистр.
Не выказывая высокомерия к окружающим людям и не пренебрегая
«жратвой», которую ей предлагали, Анжелика неожиданно
заинтересовалась теми, кто, по мнению большинства, не заслуживал никакого внимания до тех пор, пока не наступит пора привлечь их к делу, — ребятишками. Это были дети в возрасте
от двух до трех лет; как только малыши становились способны
ходить без помощи взрослых, их посылали просить милостыню
на улицы.
Рожденные во Дворе чудес, они впитали его дух и потому всегда
старались вернуться с добычей, неловко сжимая в маленьких ручонках морковь, кругляши сельдерея, а те, кто постарше — кочаны
капусты или салата, которые им вручали жалостливые торговки.
При виде детей, ползающих на четвереньках под лотками в поисках пропитания, лавочницы говорили: «На вот, возьми на суп для твоей мамы…»
Объясняясь знаками, Анжелика попросила, чтобы ей приготовили
миску с холодной и чистой водой. Воды, воды для Маркизы
Ангелов!.. Еще одно из «чудачеств». Зачем ей вода?.. Чтобы мыть овощи. Нищие с восхищением следили за ее ловкими и быстрыми
руками, которые, казалось, наделяют плоды земли красотой
и свежестью. Руки феи… или колдуньи, думали они со смутным беспокойством. Потом она требовала еще воды, целый таз, и приказывала поставить его в очаг, где Хвастун (или другой дежурный бродяга) постоянно поддерживал огонь, гудевший под котелками и горшками, наполненными мясом, салом и колбасками.
Маркиза Ангелов следила за варкой овощей так внимательно, словно готовила магическое зелье. Иногда она с изяществом подносила
ложку ко рту, пробуя отвар. Она зачаровывала собравшихся,
тем более что изъяснялась только знаками. Она перестала говорить, окружив себя стеной мертвого молчания через несколько
дней после появления в Нельской башне. Даже во время любовных
утех Николя не слышал от нее ни единого слова. Она была здесь, и ее не было.
Давая указания с помощью жестов, Анжелика доваривала суп из принесенных ребятишками овощей, а это доказывало, что она не ушла в «другой мир», как часто случалось с сотнями и сотнями
людей, порой молодых, но чаще старых, которые после пережитых
несчастий превращались в пустые, безразличные ко всему
создания с погибшей душой. Появляясь в большом зале, своим молчанием Анжелика тут же притягивала взгляды бродяг. Они находили ее все более и более прекрасной. Порой Маркиза Ангелов приказывала отнести котелок с бульоном в ее комнату, где она пила отвар в полном одиночестве, и по этой причине многие видели в ней ученую знахарку, наделенную загадочной властью. Но чаще всего она оставалась внизу, и, все так же не произнося ни слова, наполняла овощным бульоном миски и разносила их больным, которых замечала по углам зала. Сморщенные
старушки, не привыкшие, чтобы о них заботились, не осмеливались отказываться. Этот бульон «не насыщал брюхо
», нет, но он был намного вкуснее, чем суп для бедных. Писарем у Николя служил Магистр. Весельчак, «хозяин» Нового моста, не стеснялся пользоваться услугами ученого грамотея, ведь даже Коротышке-Ролену служил такой же старикан —
Паленый. Поговаривали, что у Магистра «не все в порядке
с башкой». Николя платил своему «секретарю» крадеными
кувшинами с вином, которыми были забиты все погреба Нельской башни. Магистр был закоренелым пьяницей. Обычно
его видели сидящим за столом и что-то пишущим гусиным пером при слабом свете, падавшим сквозь бойницы. У старика
постоянно тряслись руки, а рядом с ним на полу валялись кипы бумаг.
23
Как-то раз Анжелика сидела за общим столом в ожидании Николя и то ли слушала, то ли нет разглагольствования Деревянного
Зада, устроившегося на столе. Неожиданно Магистр встал, нетвердым шагом приблизился к ней и решительно потянул
ее к двери. Так, по-прежнему ведомая властной рукой, она оказалась на улице, окруженная наступающей ночью и зимним холодом.
— Ты должна выходить отсюда, — сказал старик, глядя прямо в лицо Анжелике, — не бойся, что тебя узнают, сейчас ночь. Но тебе нужно выходить, иначе ты сойдешь с ума.
И молодая женщина поняла, что с тех пор, как оказалась в Нельской башне, она ни разу не смогла заставить себя покинуть
надежное убежище, выйти за его стены и очутиться там, где ее поджидали всяческие опасности.
— Иди! — скомандовал Магистр, толкая Анжелику перед собой.
Она машинально подчинилась, и, быстро отойдя от Нельской башни, миновав развалины некогда знаменитого дворца и других домов, которые были построены и затем разрушены, весь этот хаос, ставший свидетелем многочисленных бандитских стычек, Магистр повел ее в лабиринт переулков, улиц и тупиков.
Внезапно ее обуял страх: идти ночью по Парижу с полубезумным
стариком! Затем Анжеликой вновь овладела тупая покорность.
— Ну, вот мы и пришли! — удовлетворенно изрек Магистр. — Посмотри! Не правда ли, красивый дом, а сегодня вечером в нем устраивают праздник.
Анжелика вгляделась в темноту. Действительно, они оказались
перед красивым особняком, в котором веселилась шумная компания, в окнах виднелись многочисленные силуэты гостей и слуг с факелами.
Пусть и не из новых, этот особняк, безусловно, был одним из самых роскошных и притягательных зданий Парижа, отражавших
последние архитектурные веяния — стремление к красоте и к избавлению от массивности, без которой нельзя было строить
предназначавшиеся для обороны старинные замки.
— Садись, — сказал старик.
…
Сам он уселся прямо на землю на другой стороне улицы, опершись спиной о низкую ограду.
Но Анжелика подчинилась не сразу. Он удивил ее настолько, что она почувствовала, как в ней пробуждается былое любопытство.
Она решила прервать свое затянувшееся молчание и задать вопрос:
— В каком мы квартале?
Старик прыснул от смеха, выдав несколько ехидных «Хи! Хи! Хи!». Анжелика не поняла, что же так развеселило Магистра: то, что он смог заставить ее заговорить, или же нелепость вопроса.
— В каком квартале? Да оглянись вокруг… Смотри получше!
Анжелике пришлось приложить настоящее усилие, нет, не для того, чтобы открыть глаза, они и так уже были широко раскрыты,
но для того, чтобы заставить себя наконец воспринимать все то, что ее окружало, для того, чтобы просто видеть — ведь на самом деле именно от этого она до сих пор отказывалась. Молодая
женщина заметила, что улица освещена фонарями зажиточных
домов и лунным светом, который струится сквозь облака. И у нее вырвалось удивленное восклицание.
Совсем неподалеку Анжелика смогла рассмотреть знакомый силуэт Нельской башни.
— Ха! Да! — усмехнулся Магистр. — У нас под боком расположились
богачи. А под боком у богачей раскинулся самый большой
парижский Двор чудес. Они еще не поняли… Они любят это местечко, мы тоже. Они — из-за аббатства Сен-Жермен-де-Пре, что неподалеку, а мы — из-за ярмарки Сен-Жермен и Нового
моста. Они строят себе красивые дома и готовят нам «поживу». Сядь, я тебе говорю. Теперь ждем.
Усевшись на землю, Анжелика съежилась около нищего старика.
Постепенно она начала чувствовать холод, а также осознавать всю необычность ситуации.
— Это отель Генего, — объяснил старик. — Самый прекрасный
в Париже. Но зря они разрушили дворец Невер. Уж поверь мне, было время, когда я блистал там во всем великолепии. То, что происходило в его залах, стоило голубой комнаты красавицы
Артемизы. Никогда не нужно разрушать дома, где блистали великие умы. Но они принадлежали к королевскому роду и потому полагали, что имеют право на все…
Анжелика мерзла, но рассказы Магистра ей были интересны, к тому же ее манили освещенные окна, за которыми угадывались движение, роскошь, жизнь другого мира.
Какая-то тень мелькнула между деревьями перед особняком. Внезапно перед сидящими появился какой-то незнакомец в черном.
Скорее всего, он был духовным лицом, так как не носил парик. Мужчина подошел, устроился рядом с Магистром и заговорил с ним на вульгарной латыни. Затем он передал нищему толстую связку свернутых рулонов и бутылку вина в придачу, после чего таинственная тень, бывшая, по всей видимости, капелланом из особняка, исчезла.
— Возьми, — проворчал Магистр, вручая документы Анжелике, — да помоги мне подняться.
Наверное, капеллан доверил нищему работу переписчика.
Надо полагать, его попросил об этой услуге один из начинающих поэтов или романистов, что в поисках меценатов и покровителей часто посещают такие места, как отель Генего, — места, где собирается высшее общество и блестящие умы. Эти новички начинали с чтения своих творений лишь в кругу внимательных друзей, а потом отваживались замахнуться на «право публикации
произведения», то есть заключить соглашение с известным и жадным книготорговцем, спешащим поскорее издать и продать пользующиеся огромным спросом произведения, распространение которых «принесет солидный доход», если говорить на языке коммерсантов.
…
— А ты хитрее, чем я думала, — как-то вечером сообщила она Николя. — У тебя в голове есть несколько неплохих идей.
И она коснулась рукой его лба.
Подобный жест был столь необычен для Анжелики, что бандит был просто потрясен. Николя усадил Маркизу к себе на колени.
— Тебя это поражает?.. Ты не могла поверить в сообразительность
такого увальня, как я? Но я никогда не был деревенским увальнем, я просто не желал им быть…
И он презрительно сплюнул на каменный пол.
Они сидели у очага в большом __________зале Нельской башни. Анжелика устроилась на жестких коленях Весельчака. В этом громиле не было ни унции лишнего жира. Мальчишка, некогда лазавший по деревьям с проворством белки, превратился в настоящего силача, мощного и мускулистого. Лишь широкие плечи выдавали
бывшего крестьянина. Но Николя сумел отряхнуть деревенскую
пыль со своих башмаков. Он стал настоящим городским хищником, гибким и стремительным.
Когда его руки смыкались на талии Анжелики, женщине казалось,
что ее сжимает железный обруч, который никому не под силу разломать. В зависимости от настроения она то негодовала, то по-кошачьи терлась щекой о колючую щеку Николя. Ей нравилось
наблюдать, как его глаза загораются восторгом, и тогда она лишний раз убеждалась в том, что ее власть над Николя безгранична. Весельчак никогда не появлялся перед ней в гриме. Видя знакомые черты Николя из Монтелу, Анжелика становилась
мягче и не вспоминала об империи нового Николя, а когда тот нашептывал ей ласковые слова на языке их детства, те слова, что дарят пастушкам в душистых стогах сена, гнусное окружение
отступало, становилось размытым, нечетким. Лекарство, снадобье, врачующее слишком глубокие раны.
Гордость, которую испытывал этот мужчина лишь от одной мысли, что отныне Анжелика принадлежит ему безраздельно, была ей оскорбительна, но в то же время производила сильное впечатление.
— Ты была дочерью барона… Запретный плод, — любил повторять Николя, — но я говорил себе: «Я ее заполучу»… Я знал, что однажды ты придешь… И теперь ты моя!
29
Анжелике хотелось поставить его на место, но она понимала —
это не поможет. Невозможно бояться человека, которого знаешь с раннего детства: детские привязанности всегда слишком
сильны. Их взаимная симпатия родилась не сегодня, у нее была долгая история.
— Знаешь, о чем я думал? — разглагольствовал Николя. — Все эти идеи, что появились у меня в Париже, благодаря которым мне удалось добиться успеха, — они крепко связаны с нашими детскими приключениями и с нашими экспедициями. Мы всегда
их заранее тщательно готовили, ты помнишь? И вот, когда я начал налаживать мою… работу, порой я говорил себе…
Он прервался, чтобы лучше сформулировать свою мысль, провел языком по губам. Мальчишка по кличке Флипо 1, сидевший
на корточках у ног Николя, протянул ему кубок вина.
— Обойдусь, — буркнул Весельчак, отклоняя кубок, — не мешай
нам беседовать. Ты понимаешь, — продолжил он, — иногда я говорил себе: «А как бы поступила Анжелика? В ее головку обычно приходили отличные идеи». И это мне помогало… Почему
ты смеешься?
— Я не смеюсь, я улыбаюсь. Просто я вспомнила нашу последнюю
экспедицию, а ее трудно назвать удачной. Тогда мы отправились в Америку и потерпели полную неудачу в Ньельском
аббатстве…
— Что правда, то правда! Это была порядочная глупость. Мне не стоило тогда тебя слушаться…
Он снова задумался.
— В то время твои идеи уже не были блестящими. И все потому,
что ты взрослела, превращалась в женщину. А женщины не могут похвастаться наличием здравого смысла… Но это уже другой разговор, — закончил Николя, весело рассмеявшись.
Несколько секунд Весельчак краешком глаза наблюдал за подругой,
прежде чем осмелиться на ласку. Он никогда не знал, как отреагирует Анжелика на очередное проявление его любви. И в этом заключалась ее сила. Порой за поцелуй она могла вцепиться
ему в лицо, как разъяренная кошка, угрожая спрыгнуть
1 Флипо от французского «Flipot» — «деревянный клин». — Примеч. пер.
30
с башни и ругаясь, словно базарная торговка, чей лексикон она быстро освоила.
Она доказала, что может дуться часами. Ледяное молчание производило неизгладимое впечатление даже на Баркароля и заставляло
заикаться Красавчика. В такие минуты Весельчак созывал
своих обескураженных соратников и расспрашивал их о причинах дурного настроения возлюбленной.
Иногда, напротив, Анжелика становилась тихой, улыбчивой, почти нежной. И тогда Николя узнавал ее. Это она!.. Его вечная мечта! Малышка Анжелика с босыми ногами, в старом платьице, с веточками в волосах, бегущая лесными тропинками.
Порой она ни на что не реагировала, как будто отсутствовала.
Во всем покорно подчинялась Николя, но выглядела столь безразличной, что он отступал обеспокоенный, почти испуганный.
Действительно, странная она, эта Маркиза Ангелов!..
На самом деле в ее поведении не было расчета. Но нервы были расшатаны настолько, что Анжелика то погружалась в бездну отчаяния и ужаса, то впадала в какой-то ступор, делавший ее почти счастливой. Женский инстинкт подсказал ей единственное
средство защиты. Совсем как в детстве, когда Анжелика покорила пастушка Мерло, она смогла укротить бандита, в которого
он превратился. Она избежала участи стать его рабыней или его жертвой. Она подчинила его как лаской и покорностью, так и грубыми отказами. И страсть Николя с каждым днем становилась
все более неистовой.
Этот опасный человек с руками, обагренными кровью, совершивший
не одно преступление, начинал дрожать при мысли, что может прогневить свою подругу.
В тот вечер, видя, что Маркиза Ангелов не сердится, бандит стал с гордостью ласкать ее. Она же покорно прильнула к его плечу. Анжелика не обращала никакого внимания на жуткие, ухмыляющиеся
рожи, что их окружали. Она позволила любовнику приспустить корсаж ее платья, жадно целовать губы.
Ее изумрудные глаза поблескивали сквозь ресницы вызывающе
и дерзко. Казалось, Анжелика смакует всю мерзость
31
своего падения, с удовольствием выставляет напоказ ту гордость,
что она испытывает, ощущая себя «вещью» столь опасного
хозяина.
Такое поведение Маркизы Ангелов заставляло Польку рычать от ярости.
Бывшая «законная» любовница Николя не желала мириться со своей внезапной «отставкой», тем более что Весельчак, отличавшийся
жестокостью настоящих тиранов, превратил женщину в служанку Анжелики. Не кто иной, как брошенная возлюбленная,
должна была подавать своей счастливой сопернице горячую воду для умывания — обычай столь удивительный для мира нищих,
что о нем постоянно судачили повсюду, вплоть до пригорода
Сен-Дени. От злости Полька всякий раз опрокидывала часть кипящей воды себе на ноги. Но власть бывшего крестьянина над своими людьми была столь велика, что бедняжка не осмеливалась перечить той, кто завладела сердцем неверного любовника.
Анжелика с одинаковым равнодушием принимала и услуги, и ненавидящие взгляды пышнотелой брюнетки. Когда-то Полька была маркитанткой, солдатской девкой, сопровождавшей армейские
полки на войне. Не каждый швейцарский наемник-ветеран мог похвастаться таким обилием воспоминаний о войнах, как эта женщина. Полька со знанием дела рассуждала о пушках, аркебузах
и пиках, ведь она «обслуживала» солдат из всех родов войск. Она хвасталась, что не раз крутила любовь и с офицерами, исключительно
ради их прекрасных глаз и великолепных усов, потому
что карманы этих милых господ бывали пустыми чаще, чем карманы бравых солдат-мародеров. Однажды целую кампанию она сопровождала полк поляков, откуда и пошло ее прозвище.
На поясе Полька носила нож, который доставала по любому поводу и с которым, по словам очевидцев, управлялась с отменной
ловкостью.
Частенько вечером, осушив до дна кувшин с вином, она с воодушевлением принималась разглагольствовать о грабежах и пожарах.
— Ах! Война — прекрасное время! Я говорила солдатам: «Целуйте
меня, бравые воины. А я поубиваю всех ваших вшей!»
И она начинала распевать разудалые казарменные песни, обнимать
бывших солдат.
32
Случалось, что ее пинками выгоняли вон. Тогда «маркиза Полька», невзирая на дождь и зимний ветер, бежала на берег Сены и протягивала руки к невидимому в ночи Лувру.
— Эй! Величество! Эй! Королишко! — вопила она. — Когда ты дашь нам войну?.. Добрую войну! Что ты там делаешь в своем
домишке, ни на что не годный правитель? На кой черт мне сдался король без сражений? Король без побед?..
…
33
Анжелика опустилась перед ним на колени, как делала обычно,
чтобы оказаться на одном уровне с калекой. Пол и стены его логова были глинобитными. Никакой мебели — лишь сундук, обтянутый дубленой кожей, в котором Деревянный Зад хранил свои четыре куртки и три шляпы. Этот огрызок человека всегда тщательно следил за своей внешностью.
Его убежище освещалось ворованной старой церковной лампадой,
прикрепленной к стене: изысканное ювелирное изделие из позолоченного серебра.
— Войдешь в трактир, — наставлял Деревянный Зад с видом ученого профессора, — и когда увидишь Весельчака с Полькой, возьмешь первое, что попадется тебе под руку: горшок, бутылку, и треснешь его по черепушке.
— Кого?
— Весельчака, черт подери! В этих случаях с девушкой не связываются.
— У меня есть нож, — заявила Анжелика.
— Брось, ты все равно не умеешь им пользоваться… И потом, чтобы преподать урок бандиту, который обманывает свою маркизу,
лучше всего подходит удар по голове, уж поверь мне!
— Да мне наплевать, что этот мужлан мне изменяет, — произнесла
Анжелика с высокомерной улыбкой.
Глаза Деревянного Зада вспыхнули из-под густых бровей. Он очень медленно проговорил:
— Ты не имеешь права. Я скажу больше: у тебя нет выбора. Весельчак среди наших — важная шишка. Он тебя выиграл. Он получил тебя. И отныне ты не имеешь права им пренебрегать. И ты не имеешь права позволять, чтобы пренебрегали тобой. Это твой мужчина.
Анжелика содрогнулась, испытывая одновременно гнев и тайное
наслаждение. Ее горло сжалось.
— Я не хочу, — сдавленно прошептала она.
Безногий горько расхохотался.
— Я тоже не хотел, чтобы ядро под Нёрдлингеном 1 оторвало мне обе ноги. Но оно почему-то не поинтересовалось моим мне1
…
36
Неожиданно Анжелика увидела, как перед ней выросла Полька.
Нищенка занесла свой кинжал.
«Сейчас я умру», — в смятении подумала Маркиза Ангелов. Лезвие ножа сверкнуло, рассекая тьму. Стражник, державший Анжелику, согнулся пополам и с хрипом рухнул на пол.
Полька толкнула стол под ноги подбежавших полицейских, потянула соперницу к окну, и они обе выпрыгнули на улицу. Вслед громыхнул выстрел.
Через несколько секунд женщины догнали своих около Нового
моста. Там они остановились, чтобы отдышаться.
— У-уф! — вздохнул Пион, вытирая рукавом потный лоб. — Не думаю, что они станут преследовать нас здесь. Но чертов Весельчак, он из свинца отлит, право слово!
— Никто не попался? Ты здесь, Баркароль?
— Я всегда здесь.
Полька объяснила:
— Они сцапали Маркизу Ангелов. Но я пырнула полицейского
ножом, прямо в живот. За такое прощения нет.
И она гордо продемонстрировала кинжал, испачканный кровью.
Отряд вновь двинулся к Нельской башне, по дороге увеличиваясь
за счет дружков, слонявшихся в этот поздний час в своих излюбленных уголках. Новость передавалась из уст в уста.
— Весельчак! Знаменитый Сорвиголова! Ранен!..
Толстосум объяснял:
— Это Маркиза Ангелов саданула его, потому что он приударил
за Полькой…
— Все по закону! — послышались голоса.
Один из бандитов предложил:
— Я схожу за Большим Матье. — И убежал.
В Нельской башне Весельчака положили на стол в большом зале.
Анжелика подошла к любовнику, сорвала с него маску и внимательно
осмотрела рану. Глядя на неподвижного окровавленного
Николя, она почувствовала замешательство; ей казалось, что она ударила не так сильно, и парик должен был бы его защитить.
Но основание кувшина соскользнуло и задело висок. Кроме того, падая, Весельчак обжег лоб.
Она приказала:
37
— Пускай поставят подогреть воду.
Несколько мальчишек, толкаясь, бросились исполнять распоряжение
Анжелики. Все знали: Маркиза Ангелов помешана на горячей воде, а сейчас неподходящий момент, чтобы ей перечить.
Она как следует врезала Весельчаку, в то время как Полька никогда не осмеливалась привести свои угрозы в исполнение. Анжелика никому не стала жаловаться, а действовала сама, когда
следовало… Все по закону. Маркизой Ангелов восхищались, и никто не беспокоился за Весельчака, потому что все знали, что башка у него крепкая.
Внезапно снаружи раздалась бравурная музыка. Открылась дверь, и на пороге появился Большой Матье — врач, зубодер и шарлатан с Нового моста.
Даже в столь поздний час он не преминул нацепить свой знаменитый
плоеный воротник, напялить ожерелье из коренных зубов и прихватить своих музыкантов с кимвалами 1 и трубой.
Большой Матье, как и все ловкие обманщики, пользовался уважением и в среде нищих, и в прихожей принцев. Перед клещами
зубодера все люди равны. Боль делает наивным и слабым как самого высокомерного вельможу, так и отважного разбойника.
Спасительные болеутоляющие, чудодейственные эликсиры,
волшебные примочки, которые готовил Большой Матье, делали его незаменимым. Именно в его честь Грязный Поэт сложил песню, которую распевали на каждом углу бродячие музыканты:
…он тайную постиг причину
болезней, хворей и кручины
и тем же средством, что коней,
легко излечивал людей…
Он врачевал девиц и мошенников, чтобы снискать их благодарность
и потому, что был добряком от природы, а знать и богачей —
из тщеславия и корыстолюбия. Большой Матье мог бы сделать головокружительную карьеру в салонах знатных дам, которых он фамильярно похлопывал по плечу; он лечил то аристократок,
то проституток, то деревенских баб. Но, постранство1
…
Глава 2
Банда Весельчака нападает на карету дочери лейтенанта полиции. —
Анжелика вынуждена помогать бандитам. — Анжеликой овладевают стыд и отчаяние.
На берегу Сены она находит обезьянку Пикколо
-Посмотриосмотриосмотриосмотри-ка туда! — сказал Пион Анжелике.
— Видишь парня, который закутался в плащ, так что одни усы торчат, и натянул шляпу на глаза?
Ходит туда-сюда по берегу… Заметила? Так вот, это сыч.
— Сыч?
— Ну, ищейка, если хочешь. Полицейский, вот это кто.
— Откуда ты знаешь?
— Я не знаю, я это чувствую.
И «рыцарь удачи» сморщил свой здоровенный шишковатый нос, за малиновый цвет которого пьянчуга и получил кличку Пион.
Анжелика стояла, облокотившись о перила горбатого мостика, перекинутого через ров у ворот Нельской башни. Бледное солнце рассеивало туман, который уже несколько дней окутывал город. Противоположный берег, берег Лувра, еще оставался невидимым, но в воздухе разлилось тепло, свидетельствовавшее о том, что зима уходит. Оборванные ребятишки удили рыбу во рву, а в реке лакей купал двух лошадей, предварительно вдосталь напоив их.
41
Человек, на которого Пион указал концом мундштука своей курительной трубки, казался безобидным прохожим: небогатый горожанин, вышедший прогуляться перед ужином на берег Сены. Он смотрел, как лакей обтирает коней пучком соломы, и время от времени поднимал голову к Нельской башне, как будто бы его заинтересовал этот полуразрушенный памятник былой эпохи.
— Ты знаешь, кого он ищет? — вернулся к разговору Пион, пуская Анжелике в лицо клубы табачного дыма.
Она немного отодвинулась.
— Нет.
— Тебя.
— Меня?
— Да, тебя, Маркизу Ангелов.
На губах Анжелики появилась легкая улыбка.
— А ты наделен богатым воображением.
— Я… чего?
— Ничего. Я хочу сказать, что ты все выдумал. Никто меня не ищет. Никто обо мне не думает. Я больше не существую.
— Возможно. Но сию минуту вот уж кого точно не существует,
так это стражника по имени Мартен… Не забыла, как у Рамеза
Овернца Толстосум крикнул тебе: «Пошевеливайся, Маркиза
Ангелов!»? Они это хорошенько запомнили, а когда увидели стражника со вспоротым брюхом… «Маркиза Ангелов» — вот та девка, что его укокошила. И теперь тебя ищут. Я знаю это, потому что мы, старые солдаты, порой встречаемся, чтобы пропустить
по рюмочке с боевыми товарищами, которые служат в Шатле. Так мы кое-что узнаем.
— Ба! — раздался позади них голос Весельчака. — Было бы из-за чего беспокоиться! Если понадобится, так парень, что там шляется, быстро полетит вверх тормашками в Сену. Что они могут
против нас? Их с трудом наберется сотня, в то время как нас…
И он гордым жестом обвел рукой весь город. Сверху по течению
Сены, со стороны Нового моста, слышался шум и доносились
выкрики промышлявших там шарлатанов.
На мост въехала карета. Люди расступились, чтобы пропустить экипаж; но на выезде с моста лошади заартачились, потому что им под копыта бросился нищий. Это был Черный Хлеб, один из
42
приспешников Весельчака — седобородый старик, с головы до ног увешанный четками и бусами из раковин морского гребешка.
— Смилуйтесь! — причитал пройдоха. — Пожалейте бедного пилигрима, который направляется в Сантьяго-де-Компостела, чтобы исполнить обет! Мне не на что продолжить путь. Подайте
несколько су, и я помолюсь за вас на могиле святого Иакова.
Кучер с размаху хлестнул попрошайку хлыстом.
— Поди прочь, чертов мошенник!
Из-за занавески выглянула дама. На ее шее распахнулась накидка
и сверкнули роскошные драгоценности.
— Что происходит, Лоррен? Гоните лошадей. Я хочу быть в аббатстве Сен-Жермен-де-Пре к вечерней службе.
Николя сделал несколько шагов вперед и взялся за ручку дверцы кареты.
— Набожная госпожа, — усмехнулся он, снимая дырявую шляпу, — вы торопитесь на богослужение и отказываете в монетке
бедному паломнику, который идет молиться Богу в такую даль, в Испанию?
Дама рассмотрела с головы до ног мужчину, внезапно появившегося
в наступающих сумерках. Ее цепкий взгляд отметил не только чернобородое лицо, но и всю фигуру нападавшего, чей дырявый плащ с широкими рукавами предоставлял возможность полюбоваться бицепсами борца, а пояс украшал мясницкий нож. Открыв огромный рот, она завопила:
— На помощь! Убива…
Пион уже приставил кончик шпаги к животу кучера. Черный Хлеб и Флипо, один из мальчишек, рыбачивших во рву, придерживали
лошадей. Тут же подоспел Осторожный, а Весельчак запрыгнул внутрь кареты и рукой грубо заткнул даме рот.
Он крикнул Анжелике:
— Косынку! Давай сюда косынку!
Анжелика, сама не зная как, очутилась в карете, в аромате ирисовой пудры, на сиденье рядом с великолепной юбкой, украшенной
золотой тесьмой.
Весельчак сорвал с подруги шейный платок и затолкал его даме в глотку.
— Поторапливайся, Осторожный! Сними-ка с нее кольца! Забери деньги!
43
Дама энергично отбивалась. Осторожный с превеликим трудом снял с нее маленькую золотую цепочку, но никак не мог справиться
с замочком на прекрасном золотом колье с множеством крупных
бриллиантов — «ошейником», как называли его воры.
— Маркиза Ангелов, да помоги же ты мне! — простонал грабитель.
— Просто запутался со всеми этими замочками.
— Торопись, давай скорее! — ругался Весельчак. — Она выскальзывает
у меня из рук. Угорь какой-то!
Руки Анжелики нащупали застежку. Все оказалось очень просто.
Когда-то она сама носила подобные драгоценности.
— А ну-ка, стегни кучера! — насмешливо крикнул Пион.
Со страшным грохотом карета понеслась к предместью Сен-Жермен. Кучер, счастливый, что отделался легким испугом, нахлестывал
коней. Через некоторое время, избавившись от кляпа, ограбленная дама вновь закричала.
В руках Анжелики было полно золота.
— Принесите свечу, — крикнул Весельчак.
В зале Нельской башни все бандиты собрались вокруг стола посмотреть,
как сверкают драгоценности, разложенные Маркизой Ангелов.
— Отличное дельце!
— Черный Хлеб получит свою долю. Ведь это он все затеял.
— А все же рискованно, — вздыхал Осторожный. — На улице
было еще светло.
— Такой случай не стоит упускать, когда ты это запомнишь, неповоротливый болван, олух! Ха! А еще говорят, что ты ловкач. Если бы маркиза тебе не помогла…
Николя посмотрел на Анжелику, на его губах играла странная торжествующая улыбка.
— И ты тоже получишь свою долю, — проговорил он.
И кинул женщине золотую цепочку. Анжелика в ужасе оттолкнула
драгоценность.
— А все же, — завел свою шарманку Осторожный, — это было рискованно. И сыч в двух шагах, это неразумно.
— Стоял туман. Он не мог ничего увидеть, а если бы что услышал,
то должен был еще добежать. А потом, что он мог сделать?
44
Есть только один человек, которого я боюсь. Но его что-то давно
не видать. Надеюсь, прирезали где-нибудь в темном уголке. Хотя обидно, я бы хотел собственными руками спустить с него шкуру, с него и с его чертовой собаки.
— Ух! Собака! Собака! — Осторожный вытаращил глаза. — Она ухватила меня вот здесь…
И он поднес руку к горлу.
— Человек с собакой, — прошептал Весельчак, прикрывая глаза. — Кажется, однажды я видел тебя с ним у Малого моста. Ты его знаешь?..
Он подошел к Анжелике и задумчиво взглянул на нее, а затем снова улыбнулся зловещей улыбкой.
— Ты его знаешь! — повторил Николя. — И это хорошо. Ведь ты нам поможешь его схватить, теперь, когда ты стала одной из нас?
— Он уехал из Парижа. Он больше не вернется, я это знаю, — произнесла Анжелика бесстрастным голосом.
— Ха! Как бы не так, он вернется…
Весельчак покачал головой, и присутствующие повторили его жест. Пион мрачно пророкотал:
— Человек с собакой всегда возвращается.
— Ты нам поможешь, да? — настаивал Николя.
Он взял со стола золотую цепочку.
— Возьми ее, моя красавица. Ты ее заслужила.
— Нет!
— Почему?
— Я не люблю золото, — сказала Анжелика, внезапно содрогнувшись.
— От одного его вида мне становится страшно.
И она вышла, не в силах долее выносить это дьявольское окружение.
***
Полицейский исчез. Анжелика брела вдоль берега реки. В сером тумане расцветали желтые венчики фонарей, прикрепленных к носам лодок. Маркиза Ангелов услышала, как какой-то лодочник
настроил гитару и запел. Она пошла дальше, к окраине предместья,
откуда тянуло запахом деревни. Когда она остановилась, ночь и туман поглотили все звуки...
|
Электронные книги этого автора
|
|
|
Это настоящая история, которую вы еще не читали! Филипп дю Плесси любыми средствами старается удержать жену подальше от Версаля, а когда она все-таки получает приглашение, похищает ее и заточает ...
|
|
|
