|
Глава первая
Холли прижала к лицу его синий свитер и мгновенно ощутила знакомый запах; от не-выносимого горя заныл желудок, сдавило сердце. Тысячи иголок укололи в затылок, и Холли начал душить подступивший к горлу ком. Ее охватила паника. Если не считать глухого ворчания холодильника и редкого жалобного стона водопроводных труб, в доме царила мертвая тишина. Холли была одна. Почувствовав во рту горький привкус, она по-бежала в ванную комнату и упала на колени перед унитазом.
Джерри ушел и не вернется никогда. Такова реальность. Никогда больше она не будет гладить его мягкие волосы, никогда не рассмеется в ответ на его шутку, брошенную ук-радкой через стол во время званого обеда, никогда не пожалуется ему на усталость, придя домой после тяжелого дня, когда так хочется, чтобы тебя обняли и успокоили; она боль-ше никогда не будет делить с ним постель, никогда не будет просыпаться от его неизмен-ного утреннего чихания, никогда не будет хохотать вместе с ним до колик в животе, не будет ссориться с ним из-за того, чья теперь очередь вставать с постели и выключать в спальне свет. Все, что у нее осталось от него, — это масса воспоминаний и черты его ли-ца, запечатлевшиеся в ее памяти, но это воспоминание с каждым днем становилось все более расплывчатым.
У них была очень простая мечта: оставаться вместе до конца жизни. Мечта, которую все вокруг считали вполне осуществимой. Они были лучшими друзьями, любовниками, родственными душами, предназначенными друг для друга, — так думали все. Однако, как это нередко бывает, однажды судьба внесла в их планы свои коррективы.
Их безоблачное счастье оказалось очень недолгим. Все началось с того, что Джерри несколько дней подряд жаловался на мигрень. Он согласился с Холли, которая сказала, что нужно показаться врачу, и однажды в среду во время обеденного перерыва отправил-ся в поликлинику. Врач решил, что это все из-за стресса или усталости, и сказал, что в худшем случае Джерри могут понадобиться очки. Но Джерри не пришлось заказывать се-бе очки, потому что, как выяснилось потом, проблема была совсем не в его глазах. Про-блема была в опухоли, которая росла у него в мозгу.
Холли спустила воду в туалете и, дрожа на холодном кафельном полу, покачиваясь, поднялась на ноги. Джерри было тридцать лет. Вне всяких сомнений, он был самым здо-ровым человеком на земле, но его здоровья оказалось достаточно только для… ну, только для нормальной жизни. Когда Джерри был уже сильно болен, он часто беспечно шутил по поводу того, что ему не следовало раньше вести такой размеренный образ жизни. Нужно было принимать наркотики, больше выпивать, больше путешествовать, прыгать с пара-шютом, рискуя поломать себе ноги… Этот список он мог продолжать до бесконечности. Но даже когда он говорил об этом в шутку, Холли видела в его глазах сожаление. Сожа-ление о вещах, на которые у него никогда не было времени, о местах, которые он уже не увидит, печаль из-за неиспользованных возможностей. Сожалел ли он о тех годах, кото-рые прожил с ней? В его любви к ней Холли никогда не сомневалась, но она боялась, что, разговаривая с ней, Джерри чувствует, как уходит драгоценное время.
После того как Джерри заболел, приход старости из пугающей ужасной неизбежности превратился для него в нечто желанное и несбыточное. Как самонадеянны были они оба, никогда не считая преклонный возраст каким-то достижением или особой удачей! Они были молоды и панически боялись старости.
Холли слонялась из комнаты в комнату, по ее лицу текли крупные соленые слезы. Глаза ее были красными и опухшими, и ей казалось, что этой ночи не будет конца. Она словно искала утешения, но ни в одной из комнат не могла его найти. Холли останавлива-лась, внимательно оглядывая мебель, но везде ее ждала одна лишь неприветливая тишина. Ей так хотелось, чтобы хотя бы кушетка позвала ее в свои объятия, но даже та сейчас иг-норировала ее.
Джерри был бы не в восторге от всего этого, подумала Холли. Она сделала глубокий вдох, вытерла слезы и попыталась встряхнуться и собраться с мыслями. Нет, Джерри это совсем не понравилось бы.
Каждую ночь в последние несколько недель Холли только под утро впадала в тре-вожный прерывистый сон. Каждый раз она просыпалась в неудобной позе в разных ком-натах, сегодня это была кушетка. В очередной раз Холли разбудил телефонный звонок: обычно звонил кто-нибудь из обеспокоенных друзей или членов ее семьи. Вероятно, они думают, что она только то и делает, что спит. Где были все эти звонки, когда она апатич-но, как зомби, скиталась по дому, осматривая комнаты в поисках … в поисках чего? Что, собственно, она надеялась там найти?
— Алло, — слабым голосом ответила она. От постоянных рыданий голос Холли стал хриплым, но она уже давно перестала заботиться о том, чтобы делать вид, что с ней все в порядке, перед кем бы то ни было. Ушел из жизни ее лучший друг, а никто так и не смог понять, что никакой макияж, свежий воздух и шопинг не в состоянии заполнить пустоту, образовавшуюся в ее сердце.
— Ох, извини, дорогая, я тебя не разбудила? — послышался в трубке взволнованный голос матери. Каждый раз один и тот же вопрос. Каждое утро мама звонит, чтобы узнать, как Холли пережила еще одну ночь в одиночестве. Всегда боится ее разбудить и все же неизменно испытывает облегчение, услышав родной голос; успокаивается, узнав, что ее дочь снова справилась с ночными призраками.
— Нет, я просто дремала, все в порядке. — Ответ тоже всегда один и тот же.
— Твой отец и Деклан ушли, и я подумала о тебе, дорогая. — Почему при звуках это-го успокаивающего, полного сочувствия голоса к глазам Холли всегда подступали слезы? Она представила себе озабоченное мамино лицо: брови нахмурены, на лбу проступили резкие складки. Но легче от этого Холли не стало. Это заставило ее подумать о том, поче-му все они так беспокоятся, и о том, что они не должны были бы этого делать. Все должно было идти своим чередом. Джерри должен был находиться рядом с ней, закатывать глаза под лоб, стараясь рассмешить ее, пока ее мама продолжает разговаривать с ней по теле-фону. Сколько раз Холли совала трубку Джерри, когда ее начинали душить приступы не-удержимого смеха. Тогда он начинал что-то непринужденно отвечать, не обращая внима-ния на Холли, которая скакала вокруг кровати, строя глупейшие рожи и выделывая смеш-ные па, чтобы привлечь к себе его внимание. Но это редко срабатывало.
Холли поддерживала разговор с матерью, время от времени произнося «угу» и «ага», слушая все, что она говорит, но не слыша ни единого слова.
— Прекрасный день сегодня, Холли. Тебе было бы очень полезно чуть-чуть пройтись. Немного подышать свежим воздухом.
— Угу, конечно. — Ну вот, опять свежий воздух — универсальное средство от всех ее проблем.
— Может, мне позвонить немного позже, и мы тогда сможем поболтать?
— Нет, мам, спасибо, я в норме.
Пауза.
— Ну, ладно, тогда … позвони мне, если передумаешь. Я весь день свободна.
— О’кей.
Опять пауза.
— То есть, спасибо.
— Все в порядке… Береги себя, дорогая моя.
— Обязательно. — Холли уже приготовилась положить трубку на место, когда вновь услышала мамин голос.
— О, Холли, я совсем забыла. Этот конверт по-прежнему ждет тебя, помнишь, я тебе о нем говорила. Он здесь, на кухонном столе. Возможно, ты захочешь его забрать. Он уже давно тут лежит. А вдруг там что-нибудь важное?
— Сомневаюсь. Вероятно, еще одна открытка с соболезнованиями.
— Да нет, дорогая, не думаю. Письмо адресовано тебе, а над твоим именем написа-но… Подожди, не клади трубку, я сейчас возьму конверт со стола… — Холли слышала, как ее мама положила трубку, затем стук каблуков по кафелю, когда она шла к столу, по-том скрежет передвигаемого по полу стула, звук приближающихся шагов, и затем снова раздался мамин голос:
— Ты еще меня слушаешь?
— Да.
— Так вот, здесь написано «Список». Мне не очень понятно, что это может означать, дорогая. Может, стоит его просто …
Холли выронила трубку.
Глава вторая
— Джерри, гаси свет! — прыснула со смеху Холли, наблюдая за тем, как ее муж раз-девается перед ней. Подражая стриптизерам, Джерри пританцовывал по комнате, медлен-но расстегивая пуговицы белой рубашки своими длинными тонкими пальцами. Много-значительно выгибая левую бровь и глядя на Холли, он позволил своей рубашке со-скользнуть с плеч, а затем, подхватив ее правой рукой, принялся размахивать ею над го-ловой.
Холли снова засмеялась.
— Ты хочешь, чтобы я выключил свет? Но ведь тогда ты не увидишь все это! — на-хально ухмыльнулся он, поигрывая мышцами. Джерри не был самовлюбленным Нарцис-сом, хоть в нем было много такого, чем можно гордиться. Его сильное тело находилось в прекрасной форме. Мускулистые длинные ноги — результат долгих часов, проведенных в спортивном зале. Джерри не отличался высоким ростом — 175 см, но Холли с ее 155 см чувствовала себя в безопасности, стоя рядом с ним. Больше всего на свете ей нравилось крепко обнимать его, уютно прильнув головой к его груди и чувствуя на своих волосах его легкое дыхание.
Сердце Холли екнуло, когда Джерри сбросил на пол свои широкие трусы, подхватил их пальцами ноги и швырнул в сторону Холли так, что они опустились ей прямо на голо-ву.
— Что ж, теперь мне, по крайней мере, уже не мешает свет, — засмеялась она. Ему всегда удавалось ее рассмешить. Когда она приходила с работы уставшая и злая, Джерри всегда был полон сочувствия и с готовностью выслушивал ее жалобы. Они редко ссори-лись, а когда это все-таки случалось, поводом для ссоры всегда были какие-то пустяки, впоследствии вызывавшие у них лишь улыбку, например, кто оставил включенной на весь день лампочку на крыльце или кто забыл вечером завести будильник.
Джерри закончил свой стриптиз и нырнул в постель. Он прижался к Холли и подсу-нул свои замерзшие холодные ступни под ее ноги, чтобы согреться.
— А-а-а-а! Джерри, у тебя не ноги, а ледышки какие-то! — Холли знала, что такая его поза означала одно: он не собирается сдвинуться ни на сантиметр. — Джерри! — В ее голосе прозвучало предупреждение.
— Холли, — передразнил он ее тон.
— Ты ничего не забыл?
— Нет, если память мне не изменяет, — бессовестно ответил он.
— А свет?
— Ах да, свет, — произнес Джерри сонным голосом и тут же громко захрапел.
— Джерри!
— Насколько я помню, именно мне пришлось вылазить из постели прошлой ночью и выключать его.
— Слушай, но ведь всего секунду назад ты стоял прямо рядом с выключателем!
— Ну, да… всего секунду назад, — сонно повторил он.
Холли вздохнула. Она терпеть не могла выбираться из постели, уже согревшись и уютно устроившись там, снова становиться на холодный деревянный пол, а затем на ощупь пробираться в темноте обратно. Она недовольно засопела.
— Знаешь, Хол, я не могу всегда выключать свет. Однажды меня может здесь не ока-заться, что ты станешь делать тогда?
— Попрошу об этом своего нового мужа, — раздраженно огрызнулась Холли, изо всех сил стараясь отпихнуть его холодные ноги подальше от своих.
— Ха!
— Или просто не буду забывать делать это сама, прежде чем лечь в кровать.
Джерри фыркнул.
— У тебя нет никаких шансов, дорогая. Мне пришлось бы, перед тем как исчезнуть, приклеить к выключателю записку с напоминаниями, чтобы ты никогда не забывала о том, что тебе нужно сделать.
— Очень предусмотрительно с твоей стороны. Но я бы предпочла, чтобы вместо это-го ты просто оставил мне побольше денег.
— И записку на батарее центрального отопления, — закончил он.
— Ха-ха.
— И на пачке из-под молока.
— Ты очень остроумный парень, Джерри.
— А еще на окнах, чтобы ты не оставляла их открытыми и по утрам выключала сиг-нализацию.
— Эй, почему бы тебе тогда просто не оставить мне список всего, что необходимо сделать, если ты считаешь, что без тебя я буду такой беспомощной?
— Неплохая идея, — рассмеялся Джерри.
— Ну ладно, тогда я все-таки выключу этот чертов свет. — Холли неохотно вылезла из постели, поморщившись, стала на ледяной пол и щелкнула выключателем. В темноте она вытянула руки перед собой и стала медленно пробираться к кровати.
— Ау-у?!! Холли, ты там не заблудилась? Есть тут вообще кто-нибудь живой, живой, живой?.. — протяжно позвал из темноты Джерри.
— Да, я зде... шш-с-ш-ш-ш-с-с-сь! — прошипела она, больно ударившись большим пальцем ноги о ножку кровати. — Вот блин, черт, черт, черт, сволочь, дерьмо какое!
Джерри мерзко хихикал из-под пухового одеяла.
— Пункт второй в моем списке: «Внимательно обходи ножки кровати…»
— Ох, слушай, Джерри, заткнись, пожалуйста, как ты можешь быть таким негодяем, — со злостью ответила Холли, схватившись рукой за пострадавшую ногу.
— Давай я ее лучше поцелую, — предложил он.
— Не надо, все о’кей, — печально отозвалась Холли. — Впрочем, ты можешь спря-тать мои ножки вот сюда, чтобы я могла хоть немного согреться …
— ААААА!!! Господи, да они же у тебя просто ледяные!..
— Хи-хи-хи, — довольно засмеялась она.
Вот так и возникла эта шутка про список. Это была ужасно глупая и простая идея, ко-торой они вскоре поделились со своими лучшими друзьями, Шэрон и Джоном Маккарти. Именно Джон подошел к Холли в школьном коридоре, когда ей было всего четырнадцать, и пробормотал слова, запомнившиеся ей на всю жизнь: «Мой приятель хочет спросить, пойдешь ли ты с ним гулять». После растянувшихся на несколько дней подробных обсуж-дений и срочных консультаций со своими подругами, Холли, в конце концов, согласилась. «Ну, же, Холли, давай, — убеждала ее Шэрон, — он такой красавчик, к тому же у него, по крайней мере, нет на физиономии таких пятен, как у Джона».
Как теперь Холли завидовала Шэрон! Они с Джоном поженились в том же году, что и Холли с Джерри. В их компании Холли была младшей: ей было двадцать три, осталь-ным — по двадцать четыре. Некоторые говорили, что она еще слишком молода, и читали ей лекции о том, что в ее возрасте следует идти по жизни смеясь и получая максимум удовольствия. Но вместо этого Джерри и Холли шагали по жизни вместе. И Холли ни ра-зу не пожалела о своем решении, потому что, если они с Джерри хоть ненадолго расстава-лись, у Холли возникало такое чувство, словно в ее теле отсутствует какой-то жизненно важный орган.
День ее свадьбы был далеко не самым светлым днем ее жизни. Как и большинство юных девушек, Холли мечтала о свадебном платье, как у принцессы, о торжественном венчании, о великолепной солнечной погоде в этот день, о романтической и изысканной обстановке, о том, что окружать ее будут только самые близкие ее сердцу люди. Ей очень хотелось, чтобы этот день стал главным праздником в ее жизни. Она будет танцевать со всеми своими друзьями, все будут восхищаться ею, и она будет чувствовать себя неверо-ятно счастливой. В реальности же все выглядело совсем не так.
Холли проснулась в доме своих родителей от криков «Где мой галстук?» (это отец) и «Как ужасно выглядят мои волосы!..» (это уже мама), и — еще лучше «Я похожа на ка-кого-то несчастного тюленя! В таком виде я просто не могу показаться на этой чертовой свадьбе! Я там сгорю со стыда. Мам, ты только посмотри на меня! Холли должна срочно найти другую подружку невесты, потому что я уже никуда не иду. Ой, Джек, немедленно отдай этот проклятый фен, я еще не закончила!» (Эта незабываемая тирада принадлежит младшей сестре Холли Кьяре, которая с завидной регулярностью впадала в приступы от-чаяния и наотрез отказывалась выйти из дому по причине того, что ей совершенно нечего надеть, хотя ее платяной шкаф просто ломился от вещей. Сейчас Кьяра живет с каким-то иностранцем где-то в Австралии и поддерживает связь с семьей через электронную почту, присылая сообщения раз в несколько недель.) Остаток утра вся семья провела, убеждая Кьяру в том, что она — самая красивая на земле. Все это время Холли молча одевалась, чувствуя себя просто ужасно. Кьяра, наконец, все-таки согласилась поехать на свадьбу, но только после того как обычно спокойный отец Холли, вызвав всеобщее удивление, сры-вающимся на верхних нотах голосом заорал: «Слушай Кьяра, это, черт побери, все-таки не твой день, а день Холли! И ты как миленькая сейчас поедешь на свадьбу и будешь там улыбаться, а когда Холли спустится вниз, ты скажешь ей, что она выглядит просто потря-сающе, и чтоб до конца дня я от тебя больше вообще ни звука не слышал!»
Поэтому, когда Холли спустилась в холл, все дружно заохали и заахали, а Кьяра, на-поминавшая десятилетнюю девочку, которую только что отшлепали, со слезами на глазах и с трясущейся от обиды нижней губой сказала: «Ты выглядишь великолепно, Холли». Всемером они втиснулись в лимузин, — Холли, ее родители, три ее брата и Кьяра, — и так и просидели всю дорогу до церкви в напряженном молчании.
Теперь весь этот день казался Холли каким-то размытым пятном. У нее практически не было времени поговорить с Джерри, поскольку их сразу же растащили в разные сторо-ны встречать непонятно откуда взявшуюся двоюродную бабушку Бетти, которую Холли не видела с самого рождения, и двоюродного дедушку Тоби из Америки, о котором никто раньше ни разу не вспомнил, а тут он вдруг превратился в чрезвычайно важного члена се-мейства.
К тому же никто не предупредил Холли, что это будет так утомительно. К концу ве-чера щеки у нее болели от бесконечных улыбок перед фотообъективами, а ноги просто отваливались от непрерывной беготни в идиотских тесных туфельках, вообще не предна-значенных для ходьбы. Ей все время ужасно хотелось сесть за большой стол со своими друзьями, которые весь вечер прохохотали, явно получая от всего этого удовольствие. Хорошо некоторым, думала Холли тогда. Но как только она вошла вместе с Джерри в апартаменты для новобрачных, все тревоги этого дня улетучились без следа, и стала ясна его главная суть.
По щекам Холли снова покатились слезы, и она поняла, что опять грезит наяву. Она, застыв, сидела на диване, рядом лежала снятая с телефона трубка. Холли казалось, что все эти дни она просто находилась вне времени, не зная не только который сейчас час, но да-же какой сегодня день. У Холли было такое ощущение, будто она живет вне своего тела, нечувствительная ко всему, кроме боли в сердце, костях, голове. Она так от всего уста-ла… В животе у нее заурчало, и она вдруг поняла, что не может вспомнить, когда ела по-следний раз. Вчера, что ли?
В халате Джерри и своих любимых тапочках «Диско-Дива», которые он подарил ей на прошлое Рождество, Холли прошаркала в кухню. Джерри любил говорить, что она — его Диско-Дива: всегда первой начинает танцевать и последней уходит из клуба. Уф, куда теперь делась та заводная девчонка? Холли открыла холодильник и уставилась на пустые полки. Только какие-то овощи да еще давно просроченный йогурт, от которого исходил жуткий запах. Есть было нечего. Встряхнув пачку из-под молока, Холли слабо усмехну-лась. Пустая. Пункт третий из списка Джерри…
Два года назад на Рождество Холли отправилась с Шэрон покупать платье для еже-годного бала, проходившего в отеле «Бирлингтон», куда они собирались пойти все вместе. Их с Шэрон совместный выход за покупками всегда был довольно рискованным меро-приятием, и Джон с Джерри еще пробовали шутить по поводу того, что снова им придется остаться на Рождество без подарков в результате похода их женушек по магазинам. В шутках этих была львиная доля истины. Холли и Шэрон всегда называли их «наши бед-ные позабытые мужья».
В то Рождество Холли потратила в «Браун Томас» неприлично большую сумму денег на самое красивое платье, какое ей когда-либо приходилось видеть.
— Вот дерьмо, Шэрон, эта покупка прожжет в моем бюджете чудовищную дыру, — виновато сказала Холли, покусывая губу и гладя пальцами мягкую ткань.
— Ах, не беспокойся, Джерри наверняка сможет ее залатать, — ответила Шэрон и на-смешливо улыбнулась. — Кстати, перестань называть меня «дерьмо Шэрон». Каждый раз, когда мы идем с тобой за покупками, ты ко мне только так и обращаешься. Если ты не начнешь следить за своими словами, я могу и обидеться. Да купи уже себе это чертово платье, Холли! В конце концов, это же Рождество, время подарков и все такое.
— О боже, Шэрон, ты меня погубишь. Никогда больше не пойду с тобой по магази-нам. Это же половина моей месячной зарплаты! Что я буду делать до конца месяца?
— Холли, чего ты хочешь больше: кушать или потрясающе выглядеть? — спросила Шэрон, — Какие уж тут могли быть сомнения?
— Беру! — возбужденно выпалила Холли продавщице.
Платье было с глубоким декольте, выгодно подчеркивавшим маленькую изящной формы грудь Холли, и с разрезом на бедре, который открывал ее стройные ноги. Джерри просто не мог глаз от нее оторвать. Однако такая реакция была вызвана не только тем, что Холли была в этом платье просто неотразима. Он просто никак не мог понять, каким образом, черт возьми, такой маленький клочок материи может так дорого стоить. А на рождественском балу миссис Диско-Дива, перебрав алкогольных напитков, умудрилась испортить это свое платье, пролив на него красное вино. Холли не удалось сдержать сле-зы, хоть она и очень старалась контролировать свои эмоции, когда мужчины за их столом пьяными голосами сообщили окружающим, что пункт пятьдесят четвертый списка гла-сит: «Не пей красное вино, надев дорогое белое платье». Тогда же было принято решение, что наиболее предпочтительным напитком в данном случае является молоко, поскольку, если оно и польется на дорогое белое платье, его просто не будет видно.
Позже, когда Джерри опрокинул свое пиво, и оно вылилось Холли на колени, она со слезами, но абсолютно серьезно объявила всем сидящим за их столом (а заодно и не-скольким окружающим столикам): «Правило пятьдесят пять ис-с-с списка: никада вааще не покупай себе дорогих белых платьеффф». На том и порешили; при этом Шэрон очну-лась от пьяного забытья и захлопала откуда-то из-под стола, выражая подруге свою мо-ральную поддержку. «Слушай, Холли, мене та-а-ак жалко твое др-р-рогое белое платье!..» — успел на прощание икнуть Джон, прежде чем вывалиться из такси и потащить Шэрон за собой в дом.
Могло ли случиться так, что Джерри сдержал свое слово и перед тем, как умереть, все-таки написал этот список? Все дни до самой его смерти Холли была с ним каждую минуту, и он ни разу о нем не упомянул; она ни разу не заметила, чтобы он что-то писал. Нет, Холли, возьми себя в руки и не будь идиоткой. Просто она так неистово хотела его вернуть, что уже начала воображать себе всякие немыслимые вещи. Он не мог этого сде-лать. Или все-таки мог?
Глава третья
...
Подойдя поближе, Холли услыхала глухой стук — бум! бум! бум! Она рванулась впе-ред и побежала по камням, через траву с острыми краями, царапавшую ее руки и ноги. Холли упала на колени перед серой плитой и вскрикнула, как от боли, когда поняла, что это было. Перед ней была могила Джерри. Бум! Бум! Бум! Он пытался выбраться оттуда! Он звал ее по имени, она четко слышала это!
Холли вскочила на постели, внезапно проснувшись от громких стуков в дверь. — Холли! Холли! Я знаю, что ты здесь! Пожалуйста, впусти меня! — Бум! Бум! Бум! Все еще испытывая потрясение от увиденного сна, Холли бросилась к двери и, открыв ее, обнаружила на пороге Шэрон, которая стояла и испуганно смотрела на нее.
— Слава Богу! Чем ты занималась? Я тарабаню в эту дверь уже целую вечность!
Сонная Холли выглядела растерянной, до сих пор не совсем понимая, что происхо-дит. Было светло и немного прохладно, должно быть, наступило утро.
— Ну, ладно, может, все-таки пустишь меня в дом?
— Да, Шэрон, конечно, прости. Я просто задремала на диване.
— О боже, ты ужасно выглядишь, Хол. — Перед тем как обнять подругу, Шэрон внимательно посмотрела в ее лицо.
— Вау, вот спасибо. — Холли закатила глаза и повернулась, чтобы закрыть дверь. Шэрон всегда высказывалась без обиняков, но именно за это Холли ее и любила — за ее непосредственность и откровенность. Но это же было одной из причин, по которым Хол-ли ни разу не встречалась с Шэрон за последний месяц. Она боялась услышать правду. Она боялась услышать, что ее жизнь на этом не заканчивается. Ей хотелось… Ох, она и сама толком не знала, чего ей хотелось. Она хотела чувствовать себя несчастной. Почему-то она считала, что это сейчас самое правильное.
— Господи, у тебя тут так душно! Когда ты последний раз открывала окно? — Шэ-рон прошлась по всему дому, открывая во всех комнатах окна и собирая стоявшие где по-пало пустые чашки и тарелки. Она отнесла все это в кухню, поставила в посудомоечную машину и принялась наводить порядок.
— Ой, Шэрон, не нужно ничего делать, — слабо запротестовала Холли. — Я сама…
— Когда, интересно? В следующем году? Я не хочу, чтобы ты превратила этот дом в жалкую дыру, пока некоторые будут делать вид, что ничего не замечают. Почему бы тебе не подняться наверх и не принять душ? А когда спустишься, мы выпьем по чашке чая.
Душ. Когда она последний раз хотя бы умывалась? Шэрон права, она, должно быть, действительно ужасно выглядит: потемневшие у корней жирные волосы, грязный халат. Халат Джерри. Но как раз его Холли не собиралась стирать никогда. Он был нужен ей точно таким, каким его оставил Джерри. К сожалению, его запах начал уже исчезать; вза-мен появился запах ее собственного тела, который она не могла перепутать ни с чем.
— О’кей, но молока нет. Я никуда не выходила… — Холли вдруг стало неудобно, что она так запустила дом и себя. Ни в коем случае нельзя позволять Шэрон заглядывать в холодильник, иначе та, несомненно, заклеймит ее позором.
— Та-та-та-там! — пропела Шэрон, поднимая пакет, который принесла с собой и ко-торый Холли сначала не заметила. — Не переживай, я об этом позаботилась. Такое впе-чатление, что ты несколько недель ничего не ела.
— Спасибо, Шэрон. — В горле Холли стоял ком, а ее глаза снова наполнились сле-зами. Ее подруга так внимательна к ней!
— Стоп! Сегодня — никаких слез! Только веселье, смех и всеобщее благоденствие, моя дорогая подруженька. А теперь — в душ, и побыстрее!
Когда Холли спустилась вниз, она снова чувствовала себя человеком. Она надела синий спортивный костюм и распустила по плечам свои длинные светлые волосы (кото-рые все же оставались темными у корней). Все окна внизу были распахнуты настежь, и порывы прохладного ветра обдували лицо Холли. Ей казалось, что ветер уносит все ее мрачные мысли и страхи. Она рассмеялась из-за того, что ее мама, в конечном счете, мог-ла оказаться права. Холли вышла из состояния транса и, оглядывая свой дом, открыла рот от удивления. Она отсутствовала не более получаса, но за это время Шэрон успела все уб-рать, не оставив ни пылинки, ни соринки: прошлась везде пылесосом, взбила подушки, вымыла посуду и в каждой комнате распылила освежитель воздуха. Холли пошла на шум, доносившийся из кухни, где Шэрон драила конфорки. Столы блестели, серебристые кра-ны и сушилка для посуды рядом с раковиной просто сияли.
— Шэрон, ты просто ангел! Не могу поверить, что ты успела все это сделать, да еще и за такое короткое время!
— Ха! Тебя не было больше часа, я уже начала думать, не смыло ли тебя там в душе. А могло бы, кстати, учитывая твои нынешние габариты. — Она выразительно оглядела Холли с головы до ног.
Целый час? Опять Холли погрузилась в этот свой сон наяву.
— О’кей, я тут купила немного овощей и фруктов, здесь есть сыр и йогурты, ну и мо-локо, конечно. Не знаю, где ты хранишь макароны и консервы, поэтому я кладу их прямо здесь. Да, и в морозилке есть несколько обедов, которые нужно греть в микроволновке. На некоторое время тебе хватит, хотя, если судить по тому, как ты выглядишь сейчас, тебе этих запасов может хватить и на год. На сколько ты похудела?
Холли взглянула на свое тело: брюки висели мешком, а веревка на ее спортивной куртке, хоть и была затянута до упора, все равно сползла на бедра. Холли совершенно не ощущала потери веса. К реальности ее снова вернул голос Шэрон:
— Здесь немного печенья к чаю. «Джэмми Доджерс», твое любимое.
Это сработало. Для Холли это было уже слишком. «Джэмми Доджерс» — глазуро-ванное печенье. Она почувствовала, как по ее лицу потекли слезы.
— О, Шэрон, я так тебе благодарна! — всхлипнула она. — Ты так добра ко мне, я бы-ла такой ужасной, ужасной сволочью по отношению к своей лучшей подруге! — Холли села за стол и схватила Шэрон за руку. — Не знаю, что бы я без тебя делала!
Шэрон молча сидела напротив, давая ей возможность высказаться. Холли всегда боя-лась расплакаться, потерять самообладание, независимо от ситуации. Но сейчас это ее не смущало. Шэрон просто спокойно попивала свой чай и держала ее за руку, словно это бы-ло совершенно нормально. Наконец слезы у Холли иссякли.
— Спасибо.
— Я же твоя лучшая подруга, Хол. Кто же тебе еще поможет, если не я? — ответила Шэрон, пожимая ее руку и ободряюще улыбаясь.
— Думаю, я сама должна себе помочь.
— Не бери в голову! — фыркнула Шэрон, небрежно махнув на нее рукой. — Помо-жешь еще, но только когда ты сама будешь к этому готова. Не обращай внимания на тех, кто говорит, что ты обязана прийти в норму за месяц-другой. Так или иначе, но скорбь — тоже часть помощи самой себе.
Она всегда говорила правильные вещи.
— Что ж, в этом смысле я действительно много сделала. Я уже вся изгоревалась.
— Когда это ты успела? — ответила Шэрон, не приняв шутку. — Всего только два месяца прошло с тех пор, как похоронили твоего мужа.
— Ох, оставь! Я еще успею наслушаться по этому поводу, разве не так?
— Вероятно, но ты на это наплюй. Есть на земле и более серьезные грехи, чем учить-ся снова быть счастливой.
— Надеюсь.
— Обещай мне, что поешь.
— Обещаю.
— Спасибо, что зашла, Шэрон, мне действительно приятно было с тобой поболтать, — сказала Холли, с благодарностью обнимая подругу, которая специально взяла отгул на работе, чтобы побыть с ней. — Я уже чувствую себя намного лучше.
— Знаешь, Хол, тебе нужно бывать среди людей. Друзья и родственники могут тебе помочь. Хотя, если хорошенько подумать, то родственники, может, и нет, зато друзья, по крайней мере, — это точно, — пошутила она.
— О, я знаю, теперь я это поняла. Я просто думала, что смогу справиться с этим сама, — но не вышло.
— Обещай мне, что позвонишь. Или, по крайней мере, хоть из дома начнешь выхо-дить время от времени.
— Обещаю. — Холли закатила глаза. — Ты уже начинаешь говорить, как моя мама.
— Ох, просто мы за тебя переживаем. О’кей, скоро увидимся, — сказала Шэрон, це-луя ее в щеку. — И кушай как следует! — добавила она, ткнув Холли рукой под ребра.
Когда Шэрон отъезжала на своей машине, Холли помахала ей рукой. Они провели этот день вместе, со смехом вспоминая былые времена, затем поплакали, потом снова не-много посмеялись, потом снова поплакали. Визит Шэрон дал ей надежду на то, что все образуется. Холли как-то даже не думала о том, что Шэрон и Джон потеряли своего луч-шего друга, ее родители — своего зятя, а родители Джерри — единственного сына. Она была поглощена мыслями исключительно о себе. Было здорово снова оказаться среди жи-вых, вместо того, чтобы слоняться среди призраков из прошлого. Завтра будет новый день, и Холли решила начать его с визита к матери.
|
|
Подруга Китти — редактор известного журнала. Она не успела написать задуманную статью. Теперь Китти предстоит завершить дело подруги. Но у нее есть только список из ста имен — и всего лишь две недели ...
|
|
|
|
Экранизировано! Рози и Алекс живут по разные стороны океана и ведут оживленную переписку. Но насколько крепка их дружба? ...
311  |
280 |
руб. |
|
|
|
|
|
