|
Часть 1
Кьяра
Инициация девы
Глава 1
Пьяцца делла Синьория
12 апреля 1574
Понедельник после Пасхи
Принц Медичи был богаче самого дьявола; люди говорили,что он питает страсть лишь к двум вещам — женщинам и алхимии. Чтобы прокормить бабушку и двух младших сестер, Кьяре придется продаться ему быстрее, чем подзаборная кошка. Она отдавала себе отчет, что фавориткой ей стать не суждено — слишком уж выступали ребра, а запястья и лодыжки были узловатыми, как у жеребенка. Да, ей всего пятнадцать, она была девственницей, а ее тяжелые темные косы опускались до бедер, но на левой стороне ее головы, прямо над ухом, виднелся кривой шрам. Волосы скрывали его, но она не могла вечно утаивать мучавшие ее головные боли и обмороки. Иногда она слышала голоса демонов.
Нет, фавориткой ей не стать. Тогда остается алхимия. Ее отец был книготорговцем, как и все члены флорентийской семьи Нерини на протяжении двух сотен лет. Кроме того, втайне от гильдии он увлекался алхимией. После несчастного случая он настолько помешался на вызывании духов мертвых, что пустил под откос всю торговлю и в конце концов погиб при взрыве своей тайной лаборатории. Иногда Кьяра слышала его голос. Он бы отлупил ее до полусмерти, если бы узнал, что она собирается продать то немногое, что уцелело из его алхимических приспособлений, принцу Франческо, — настолько он ненавидел семейство Медичи. Будучи стойкими приверженцами прежней республики, отец и бабушка называли Медичи не иначе как проклятыми ростовщиками. Но теперь эта гордость имела свою цену и пахла ароматным оливковым маслом с солью.
Какие же они были красивые — все эти алхимические инструменты, спрятанные в выгоревшем подвале под магазином, где ни один пронырливый мастер алхимического искусства не смог бы их найти. Эти фантастические, таинственные приспособления, как будто созданные с помощью колдовских чар, могли спасти их от безысходной нужды, зимнего холода и бесконечной череды голодных будней. Там был атанор — алхимическая глиняная печь, привезенная из далекого Трапезунда, и алембик для перегонки жидкостей, сделанный из темного зеленого стекла в форме полумесяца. Был там и двойной пеликан из золота и хрусталя, и украшенная замысловатой гравировкой серебряная воронка, которой было около тысячи лет. Кроме того, сохранились древние книги по алхимии, с пожелтевшими пергаментными страницами, покрытыми цветными изображениями колдовских амулетов, корней и минералов и испещренными магическими формулами на латыни, которые Кьяра не могла прочесть.
Если принц Франческо де Медичи интересуется алхимией хоть наполовину того, что приписывает ему молва, то он обязательно захочет все это приобрести. Он с радостью заплатит за это хорошие деньги. Деньги… Кьяра уже чувствовала вкус свежеиспеченного хлеба с хрустящей горячей корочкой. Она мечтала о сочном куске жареной свинины и соленых оливках, и от этих мыслей у нее сводило желудок, а рот наполнялся слюной.
Был понедельник после Пасхи, и Кьяра уже несколько часов стояла на площади Пьяцца делла Синьория под моросящим весенним дождем, молясь о том, чтобы небо прояснилось и принц наконец-таки выглянул на улицу. Вся ее одежда — плащ, платье и нижняя рубашка под ним — уже успела насквозь промокнуть. Ее холщовый чепец поник от дождя, а в тапках хлюпала вода. У них с бабушкой была одна на двоих пара хороших туфель на высокой пробковой подошве, но недавно ее пришлось обменять на хлеб у рыночной торговки. И теперь всякий раз, когда Кьяра выходила под дождь в своих мягких тапках без задников, они тут же становились мокрыми.
Выходи же, принц Франческо. Мысли ее, как стрелы, устремлялись к роскошным комнатам дворца, где было сухо и тепло. Прикажи слугам поднять железные ворота и выезжай из своего палаццо Веккьо, или Cтарого дворца, как его обычно называют жители Флоренции. Поезжай в новый дворец, палаццо Питти, на другой берег Арно, или же на северо-запад, в резиденцию Вилла-ди-Кастелло, где лежит на смертном одре твой старый отец, тиран, державший город железной хваткой. Поезжай на охоту. Делай, что хочешь, но только дай мне шанс, один-единственный шанс опустошить твой царственный кошелек и…
Но тут послышался лязг металлических цепей, и тяжелая железная решетка, преграждавшая вход во дворец, начала подниматься вверх. Кьяра услышала стук лошадиных подков о каменную мостовую, а также смех и радостные голоса, в которых не было ни тени сочувствия и уважения к умирающему великому герцогу. Правда, все знали, что принц Франческо уже много лет в ссоре со своим отцом отчасти из-за медноволосой второй жены великого герцога Козимо, а отчасти из-за скандально известной любовницы-венецианки, которую завел себе сам Франческо. Женщины всегда вносили разлад в семейство Медичи. Кьяра подошла поближе, прижимаясь ко внешней стене дворца, так чтобы стража ее не заметила. Дотронувшись рукой до мешочка, привязанного к поясу, она убедилась, что серебряная воронка на месте. Руки ее, с обгрызенными от нервного напряжения ногтями, были влажными и холодными, как металл.
Первым из дворца выехал сам принц. Он сидел верхом на сером жеребце с мощной изогнутой шеей и густым хвостом из шелковистых белых волос. Раздувающиеся ноздри коня были алыми, словно он дышал огнем и кровью, — настоящее чудовище, а не лошадь. Кьяра ненавидела этих огромных, вселяющих ужас лошадей, принадлежавших знати. Именно такой конь однажды сбил ее с ног и оставил шрам в виде полумесяца на ее виске. Но самое ужасное заключалось в том, что перед тем как броситься на Кьяру, это животное затоптало до смерти ее старшего брата. Их мать не пережила этой потери и скончалась от разрыва сердца, а отец до конца своих дней с фанатичной преданностью пытался вернуть их к жизни средствами алхимии. У этого коня были такие же огромные зубы размером с точильный камень, а изо рта, стянутого удилами, струилась пена. Его подкованные железом копыта одним-единственным ударом могли сломать кость человека.
Кьяра приложила левую руку к шраму. Иногда в этом месте она чувствовала жгучую боль, и ей казалось, что сотня демонов врывается туда, где должны быть ее мысли. И эти демоны нашептывали ей разные вещи. Среди них ей слышался сухой, надтреснутый голос отца, шептавшего: Вдох, еще один вдох — боже как страшно — и хочется есть — страшно — вперед…
— Ваша светлость! — воскликнула Кьяра.
Она подбежала к лошади и схватила поводья рукой. Одного этого куска кожи, украшенного позолотой и мелкими разноцветными камнями, хватило бы ей, чтобы покупать хлеб в течение целого месяца. Она подняла глаза на принца.
У него были темные волосы, и, к ее большому удивлению, он оказался не выше любого обыкновенного мужчины. Принц отвел от нее взгляд, но она все же обратилась к нему, негромко, но так, чтобы он услышал: «Qui vult secreta scire, secreta secrete sciat custodire». Тот, кому известна тайна, пусть также умеет хранить эту тайну.
Это была первая строчка в одной из книг, принадлежавших ее отцу. Это была единственная фраза на латыни, которой тот ее научил, объяснив, что именно она означает. Принц обязательно должен узнать ее. Пожалуйста, ради всего святого, пусть принц узнает ее, и только он один. Резко вскинув голову, лошадь отступила в сторону с изяществом танцора, несмотря на свою величину. Из-под копыт, ударивших о мостовую, взметнулись искры. В этот же самый момент чьи-то грубые руки схватили Кьяру из-за спины и оттащили назад. Проклятые стражники, что так выслуживаются на своем посту, — пусть сгорят они в самых глубоких подземельях ада. Драгоценные камни, украшавшие поводья, больно оцарапали ладонь, в которой она их держала.
Принц даже не повернул голову в ее сторону, а лишь продолжил свой путь в компании друзей и придворных. Алое перо на его шляпе игриво развевалось на мокром ветру.
— Qui vult secreta scire! — кричала Кьяра ему вслед. — Ваша светлость! Secreta secrete…
Тут она почувствовала сокрушительный удар по лицу. Перед глазами мелькнула яркая вспышка света, а голова мотнулась в сторону. Внутренняя сторона щеки рассеклась о зубы, и Кьяра ощутила соленый привкус крови во рту. Потеряв равновесие, она упала на землю и больно ударилась коленями о камни мостовой. Совсем рядом с ней раздался грохот конских копыт. Если она сейчас потеряет сознание, то снова рискует оказаться покалеченной — и перед ее мысленным взором возникло окровавленное изуродованное лицо Джанни.
— Ну-ка вставай, ведьма! — гаркнул стражник и грубо поднял ее на ноги. — Вздумала наложить чары на нашего принца? Признавайся! Ну ничего, доминиканцы живо выпытают у тебя всю правду.
Доминиканцы… Псы Господни, как еще их называли. Зловещая игра слов, в которой имя святого Доминика смешалось с его символом — собакой, несущей в пасти горящий факел. Инквизиция.
— Никакая я не ведьма! — воскликнула Кьяра и замахнулась на него свободной рукой. Голова ее раскалывалась от жгучей пульсирующей боли, а демоны словно впились своими острыми когтями во внутреннюю сторону ее глаз. Отцовский голос что-то нашептывал ей на ухо, но так тихо, что она не могла разобрать ни слова. — Это были совсем не чары, болван! Я праведная христианка, как и ты, а может, даже лучше тебя! Убери от меня свои лапы!
Но стражник только рассмеялся в ответ и заломил ее руки так сильно, что Кьяра закричала от боли и выгнула спину. Второй привратник подошел к ней спереди, сдернул накидку с ее плеч и разорвал лиф ее платья. Порыв ветра прижал мокрую ткань холщовой нижней рубашки к ее груди. До этого момента ею владела только ярость, но сейчас она поняла, что у них было на уме, и в животе у нее похолодело от ужаса.
— Немного худосочна на мой вкус. — Стражник достал из-за пояса свой кинжал и перерезал бечевку у горловины ее рубашки. — А ну-ка посмотрим поближе. Сними с нее чепец.
Кьяра была обута в мягкие домашние тапки, и наносить ими удары было бесполезно. Во рту пересохло, и нечем было даже плюнуть в его лицо. Привратник, державший ее за руки, стянул чепец с ее головы и вынул булавки из собранной на макушке косы, распустив волосы по плечам. Его подельник загоготал и больно сдавил ее груди в своих грубых мозолистых руках. Кьяра увидела, как глаза его потемнели от похоти.
— Затащим ее в тот кабак на улице Виа делла Нинна, — предложил первый стражник. — У них там есть комнаты наверху, и хозяин не будет против, если эта девка там немного повизжит. Изгоним из нее бесов, а потом продадим ее за несколько…
Резкий щелчок хлыста не дал ему договорить. На лице второго привратника проступила алая полоса, диагонально пройдя от щеки, через рот и вниз по подбородку. Он уставился на Кьяру, раскрыв рот от изумления и все еще держа руки на ее груди. Там, где его лицо полоснул хлыст, проступила кровь. Стражник заорал благим матом и резко убрал руки от девушки, чтобы прикрыть ладонями свое лицо.
— Отпусти ее.
Кьяра услышала иностранный акцент. Это был мужчина, сидевший верхом на гнедом коне. Не принц, даже не аристократ. Кьяра достаточно повидала в своей жизни людей из благородных семейств, чтобы знать, как они выглядят. Это был простой человек, но в одежде придворного. В руках он держал плетку, которую уже сворачивал в аккуратное кольцо, словно укрощенную змею.
— Кто ты такой, черт возьми?! — закричал первый стражник. — Как ты смеешь поднимать на нас руку? Разве ты не видишь цвета дома Медичи на нашей форме? Мы стражники его светлости принца Франческо, а эта девчонка хотела наложить на него чары, когда тот проезжал. Ею займутся доминиканцы, а уж они не будут возражать, если мы сначала с ней немного поразвлечемся.
— Не все, что сказано по-латыни, — колдовские заклинания, — промолвил иностранец. — И будь уверен, мне хорошо известны цвета Медичи, ведь я сам служу при дворе. А теперь отпустите девушку и проваливайте отсюда оба. Считайте, что это распоряжение самого принца.
— А я тебя знаю, — сказал привратник с рассеченной щекой и метнул на иностранца полный ненависти взгляд промеж окровавленных пальцев. — Ты тот алхимик-англичанин, колдун и любимчик принца. Доминиканцы…
— Я металлург и ученый, а никакой не колдун. Если дорожите своим местом, делайте, что говорю, и поживее. Металлург… Это как-то связано с металлом и рудниками.
Незнакомец и вправду выглядел, как человек, работающий в темных шахтах глубоко под землей, поднимая на землю тяжелую руду. Он говорил по-итальянски довольно бегло, но с акцентом, тщательно подбирая слова, будто думает на одном языке, а изъясняется на другом. По всей видимости, он получил хорошее образование, но несмотря на это, изящный придворный камзол на нем не очень соответствовал его внешности простолюдина.
Англичанин? Ей приходилось раньше слышать англичан, которые неплохо говорят на итальянском. Иностранцы со всего мира приезжали в книжный квартал для того, чтобы купить или продать книги. Но этот человек говорил не так, как все остальные — его голос отличался особой мелодичной тональностью и в то же время твердыми нотками в самых неожиданных местах. Слушая его, Кьяра не была уверена, где она будет в большей безопасности: с ним или в руках дворцовых привратников.
— Ну тогда забирай ее! — Стражник, державший Кьяру за руки за ее спиной, ослабил хватку и так грубо толкнул вперед, что она едва успела удержать равновесие, поскользнувшись на мокрых булыжниках мостовой. Дрожащими руками девушка кое-как прикрылась обрывками своего платья и вытерла кровь с лица, все еще не смея вдохнуть полной грудью.
Святые угодники, почему все пошло так наперекосяк? Кто знает, что бы с ней приключилось, если бы не этот иностранец со своей плеткой…
— Они тебя не сильно поранили? — обратился к ней чужеземец, расправив плетку и проведя ею по боку своей гнедой лошади...
|
