Юлия Галанина - «Бретонская колдунья»

Книга первая
Глава 4

…Барон преодолел последние метры до желанного окна и, подтянувшись на сильных руках, перекинул тело через подоконник.

Жанна лежала на широкой деревянной кровати, украшенной изящной резьбой, и, несмотря на теплую ночь, была до горла укрыта богато расшитым покрывалом монастырской работы.

Она не спала и внимательно смотрела на влезающего в комнату де Риберака.
Опытный в таких делах мозг барона просигналил своему владельцу, что что-то здесь неладно, но барон решил не отступать и бросился на колени у изголовья кровати.
— Только преклонение перед вашей божественной красотой заставило меня совершить сей дерзкий поступок и явиться в ночной час в вашу спальню! — пылко воскликнул он привычные слова.

— Господь с вами, барон! — насмешливо улыбнулась Жанна. — Если бы все, кто преклоняется перед моей божественной красотой, повинуясь этому благородному порыву, пробрались сюда, то здесь дышать было бы трудно. Так что, смею надеяться, вас привело желание не только преклоняться?
Сбитый с толку де Риберак замер, не зная, как оценить такое заявление: как поощрение его действий или наоборот.

Жанна откинула покрывало, и барон с удивлением увидел, что она лежит полностью одетая — в домашнее, но достаточно официальное платье, безо всякого намека на фривольность.

Поднявшись с кровати, Жанна аккуратно обошла коленопреклоненного кавалера и подошла к окну. Посмотрев на луну, она села в стоящее рядом с окном кресло, расправила подол платья и приказала:

— Рассказывайте, зачем вас сюда занесло.
Пытающийся правильно сориентироваться в ситуации де Риберак очень медленно поднялся с колен и опустился в кресло напротив.

— Я прошу вашей руки, графиня! — торжественно-печальным голосом возвестил он.

— Очень хорошо… — Судя по тону, это сообщение Жанну ничуть не удивило, не огорчило и не обрадовало. — И как вы представляете нашу совместную жизнь? Вы понимаете, о чем я говорю?

— Я прекрасно понимаю, графиня. У меня замечательный замок и неплохие земли, дающие хороший доход. С вашим приданым получится солидный фьеф. В Аквитании вам не будет равных и вы сможете держать не очень большой, но изысканный двор, — в тон Жанне официально ответил барон.
Жанна ласково улыбнулась де Рибераку и спросила:

— Значит, как я поняла, дальше Гиени ваши мысли не распространяются, и вы не считаете, что кое-что в нашем краю можно было бы изменить? Ведь графства как такового уже больше нет и большая часть земель, которые я могла унаследовать, после войны отошла короне. Но дело не безнадежно…

— Зачем? Я люблю наш край виноградников и песчаных дюн и ненавижу все эти придворные штучки-дрючки. Что корона захватила, то она не отдаст. А наши соединенные земли значительно перекроют бывшие размеры графства. Но вы меня, право, поразили, госпожа Жанна! Редко встретишь женщину такой красоты и такого ума! — Успокоенный барон решил от скучных деловых переговоров (кстати, довольно странных для юной девушки!) перейти к более волнующим темам.

«Скорее всего, Жанна просто из тех девиц, которым прежде всего нужны уверения в законности галантных намерений со стороны кавалера. Боится продешевить, вот и предприняла такой экстравагантный демарш, маленькая дурочка!» — насмешливо подумал он.

Но Жанна выпрямилась в кресле и, холодно глядя в лицо де Рибераку, отчеканила:

— Земли ваши не так обширны и дела вашего баронства не так блестящи, как вы это представляете! А при отсутствии честолюбивых устремлений вы на всю жизнь останетесь всего-навсего захолустным дворянином даже с моим неплохим приданым! Меня это не устраивает, и я отказываю вам! Покиньте мои покои!

— Жанна! — воскликнул ошарашенный барон. — Вы рассуждаете не как юная благородная девица, а как старый ломбардский купец! Брак — это соединение двух сердец, а не двух кошельков! Подарите мне эту ночь, и утром, клянусь, вы измените свое решение!

— Или через месяца три-четыре, когда новенький барончик де Риберак будет весело прыгать в моем чреве! — ехидно подхватила Жанна. — Большое спасибо!

— Пресвятая владычица Эмберская! Подобные слова больше пристали прачке, чем графине! — рявкнул взбешенный отпором де Риберак.

— Я не знаю, как отвечают прачки на подобные предложения… — абсолютно спокойно отпарировала Жанна. — Но, судя по всему, вы частенько слышали из их уст отказы, поэтому я охотно вам верю. Спокойной ночи, барон! Долг учтивого кавалера — повиноваться желаниям дамы, а мое желание вам известно.

Благородный барон был учтивым кавалером лишь до определенного предела. Он небрежно развалился в кресле и надменно спросил:

— Прошу прощения, прекрасная дама, но я немного запамятовал, о каком желании идет речь?
— Господин де Риберак! Не будьте смешным и не заставляйте меня прибегать к крайним мерам. Если сегодня я не высплюсь, то завтра меня будет шатать от усталости. И я, конечно же совершенно случайно, могу задеть ваш шлем, выставленный перед турниром.

Угроза была очень серьезной: такой поступок Жанны был бы равен публичному заявлению, что де Риберак вел себя недостойным для рыцаря образом, и по строгим правилам турнирного искусства ни один уважающий себя рыцарь не скрестил бы с бароном копья. А если бы барон все же рискнул показаться на ристалище, то его бы прилюдно опозорили.

Поэтому барон процедил сквозь зубы:

— Прощайте, прекрасная дама! — и направился к окну.

Когда уже все его тело переместилось наружу, на стену, и только голова торчала над подоконником, де Риберак напоследок сообщил Жанне:

— Хотя всю вашу женскую породу я изучил вдоль и поперек, но в жизни такой расчетливой и холодной особы не встречал. С подобными замашками вы далеко пойдете, божественное создание! Или, может, дьявольское?
Невозмутимая Жанна подошла к подоконнику со словами:

— Я так и сделаю, барон! — и, нежно поцеловав его в лоб, очень обидно рассмеялась.

— Ну и ведьма! — только и нашелся де Риберак…

***

Книга вторая
Глава 1

…Второй раз Жаккетта очнулась уже в каюте на лежанке. Теперь и голова болела значительно меньше, и язык, худо-бедно, ворочался во рту.

Жанна сидела напротив ее и пыталась расчесать свои белокурые, свалявшиеся еще со шторма волосы.

— Госпожа Жанна, — спросила первым делом Жаккетта. — А вас они не…?
— Нет! — Жанна яростно скосила глаза на гребень, намертво застрявший в очередном спутанном клубке волос. — Ты отдувалась за двоих. Тебе нельзя много говорить, так что молчи, я сама расскажу. Когда стало ясно, что нам конец, я кинулась к борту и схватилась за какие-то дурацкие веревки. И сказала, что спрыгну за борт, если они не выполнят моих условий. А мертвая герцогиня (Жанна без зазрения совести присвоила себе титул покойного мужа) вряд ли сможет принести прибыль. Их капитан оказался вполне разумным человеком, и мы договорились. Во-первых, тебя никто не трогает, а я сплю только с капитаном.

— И вы, госпожа Жанна, пожертвовали своей честью, чтобы спасти меня? — слабо ахнула Жаккетта.

Жанна решительно отмела предположения о собственном благородстве.
— Еще чего! — фыркнула она, выдирая клок волос из спутавшейся кудели. — При чем тут честь? Не смеши! Всегда проще общаться с одним кавалером, чем служить развлечением для всей команды. А если тебя каждый день будут по кругу пускать, то кто, скажи на милость, будет мне волосы укладывать?! Это не все, во-вторых, мне оставляют одно из лучших платьев по моему выбору и нижнюю юбку. Ту нижнюю юбку, — выделила она голосом. — Веер и ларец с благовониями! Ну как, умею я себя продавать?

— Это правда? — не веря ушам, спросила Жаккетта. — Платье ведь дорогущее, и притирания денег стоят, и веер…

— Мне удалось убедить этого мужлана, что упакованная в хорошее платье, ухоженная знатная дама будет стоить значительно дороже, чем платье, дама, веер и ларец по отдельности. Ну и ему, конечно, страшно льстит, что в его постели практически добровольно побывает красавица герцогиня. Придворные дамы на дороге не валяются! — Жанна выдрала гребнем еще один клок.

— Утро доброе, дамочки! — дружелюбно приветствовал Жанну с Жаккеттой моряк, принесший завтрак.

Не узнай они на собственном опыте, что это разбойник, насильник и грабитель, никогда бы этого не подумали, глядя в веселое щекастое лицо.

— Ну и живучие же вы, женщины, что кошки! — заметил он, оглядывая поднявшуюся, несмотря на боль, Жаккетту, которая укладывала волосы Жанне, усилием воли отгоняя подбирающуюся к горлу дурноту и слабость в ногах.

Жанна надменно, Жаккетта безразлично промолчали.
Но пирату хотелось поболтать с пленницами.

— Давайте хоть познакомимся! Меня зовут Жильбер, — сказал он.
— Так ты француз? — удивилась Жанна, нарушив молчание.

— Ага! — кивнул пират. — А тут, почитай, половина французов. Повезло вам, к своим попали!

— Ничего себе повезло! — ахнула Жанна. — Да вы же хуже мавров! Те хоть неверные, а вы-то! Морские разбойники! Безбожники, вот вы кто!

— А что не так? — вдруг обиделся Жильбер. — А ваш капитан не разбойник?

А терпи мы бедствие, а он при всех регалиях, — что думаете, не опорожнил бы он наши трюмы? И глазом бы не моргнул! На море каждый сам за себя. Когда есть фрахт, мы его выполняем, а коли работы нет — приходится пробавляться чем Бог подаст. И десятину церкви мы завсегда отдаем! И сверх того не забываем прибавить! А у вашего капитана, небось, в контракте оговорен возможный убыток, на такие вот случаи. Так что он не прогорел. Только якорь у него взяли — он, гад, серебром его внутри залил, думал, один умный! Вот тут-то он взвился, серебро-то его личное! А что с малышкой позабавились — так то дело житейское. Грех, конечно, да кто без греха… А все какая-никакая радость. Да не обижайся ты, слышишь! — обратился он к Жаккетте. — Ну, потрепали малость, с кем не бывает! Сейчас-то вам хорошо, а вот продаст вас капитан османам, там похуже будет: нехристи — они нехристи и есть. Хотя бабам везде хорошо…