Закрыть
Восстановите членство в Клубе!
Мы очень рады, что Вы решили вернуться в нашу клубную семью!
Чтобы восстановить свое членство в Клубе – воспользуйтесь формой авторизации: введите номер своей клубной карты и фамилию.
Важно! С восстановлением членства в Клубе Вы востанавливаете и все свои клубные привилегии.
Авторизация членов Клуба:
№ карты:
Фамилия:
Узнать номер своей клубной карты Вы
можете, позвонив в информационную службу
Клуба или получив помощь он-лайн..
Информационная служба :
8(4722)782525
+79194316000
+79205688000
+79056703000
+79045301000
Если Вы еще не были зарегистрированы в Книжном Клубе, но хотите присоединиться к клубной семье – перейдите по
этой ссылке!
Личный кабинет Карта сайта
Авторизация членов Клуба
№ карты
Фамилия
Клара Санчес — «Украденная дочь»

Клара Санчес — «Украденная дочь»

Глава 3
Красное платье Вероники

... В тот вечер большой нервотрепки, когда мама, остановившись в проеме кухонной двери, положила одну ладонь себе на бедро, а вторую — на раму, чтобы в такой позе полюбоваться своими замечательными детьми, Анхеля в кухне не было. Стрелки на часах показывали почти девять. Анхель ушел играть в футбол еще в пять часов — после того, как поужинал и наспех сделал задание по математике, — и в восемь часов, поскольку он еще не возвратился, у меня появилось неприятное чувство в желудке. Дело в том, что желудок не только являлся для меня органом пищеварения, но и предупреждал о грядущих переменах и неприятностях — как будто внутри него имелся мозг, в который поступали данные извне, и он мог предугадать, произойдет ли в ближайшее время что-то хорошее или же, наоборот, что-то плохое. То, чему предстояло произойти на этот раз, было явно плохим. Неприятное чувство в желудке едва не вызвало у меня тошноту. Однако мама поначалу ни о чем не стала спрашивать: она, видимо, подумала, что Анхель в своей комнате. «Мозг» в ее желудке ни о чем ей не сообщил. Она взяла тарелку и попробовала лапшу.

— Когда я рассказываю клиенткам, как хорошо умеет готовить моя десятилетняя дочь, они мне не верят. Одна из них схватилась руками за голову и заявила, что, по ее мнению, дети не должны работать. Я ответила, что ей не следует говорить таких глупостей, поскольку дети должны учиться быть самостоятельными.

Стрелки на часах показывали уже почти без четверти десять. Я улыбнулась маме.

— После этого она вернула мне банку с водорослями, которую собиралась купить, — продолжала она. — Нужно было предвидеть, что она отомстит за то, что я ей так ответила.

Я стала собирать учебники. Мама взяла с тарелки еще немного лапши и то ли с серьезным, то ли с удивленным видом принялась ее жевать.

— А где Анхель?

Я сделала вид, что не услышала вопроса, и пошла с учебниками в руках в свою комнату. Там я села на край кровати. «Куда же ты запропастился? — мысленно спросила я Анхеля. — Пожалуйста, вернись поскорее. Не поступай так со мной».

Поскольку звонок на входной двери так и не зазвенел, уже через каких-нибудь несколько минут должна была разразиться буря. Я посмотрела на часы: без пяти десять. Мама зашла ко мне в комнату. В ее глазах был блеск, который вот-вот должен был перерасти в ужасную вспышку.

— А где Анхель?

Я встала и, подойдя к маме, легонько отстранила ее, чтобы пройти в ванную.

— Он у одного из своих друзей. Его скоро приведет отец этого мальчика.

Я открыла водопроводный кран. В ванной я была в безопасности. Я очень надеялась, что брат с минуты на минуту вернется домой. Ему, похоже, не следовало давать слишком много свободы. Мне казалось, что Анхель ведет себя совсем не так, как я: я никогда бы не поступила так, как он поступил, никогда бы не допустила такой оплошности. Впрочем, я сама не раз и не два возвращалась домой с бешено колотившимся сердцем, потому что бежала со всех ног, чтобы не опоздать, и далеко не один раз я с тревогой думала о том, что, оказавшись у нашего дома, увижу полицейские машины, машины «скорой помощи» и разгоняющие темноту яркие проблесковые маячки, от одной только мысли о которых мне становилось страшно. Однако все заканчивалось тем, что мне открывала дверь мама, и предполагаемый кошмар тут же улетучивался. Мама была уверена, что меня проводил до самого нашего дома кто-нибудь из взрослых. А еще она была уверена в том, что дочь не станет обманывать ее подобным образом.

Стрелки часов показывали уже десять. Я подумала, что выиграю еще несколько минут за счет того, что подольше почищу зубы.

Из-за двери донесся голос матери:

— А кто, ты говоришь, его сюда приведет?

Я сделала вид, что не услышала. Еще одно небольшое мучение. Наказание за то, что я так много врала, что вела себя так безрассудно, что предоставила младшего брата самому себе. Теперь, когда мама так хорошо себя чувствовала и уже почти не открывала портфель из крокодиловой кожи, произошло это несчастье, причем виновата в нем была я.

Десять минут одиннадцатого.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как выйти из ванной. Я окинула ее таким взглядом, как будто видела в последний раз, как будто мне предстояло умереть или же быть выброшенной из дому. Кафельная плитка под белый мрамор с коричневыми прожилками, пол из песчаника темно-синего цвета, ванна, раковина умывальника. Шкафчик голубого — «небесного» — цвета на стене. Силиконовые рыбки, приклеенные к кафельной плитке, и силиконовые морские звезды, имитирующие морское дно. Тряпичные цветы, спускающиеся каскадами с верха голубого шкафчика. Я пользовалась этой ванной вместе с братом, однако из имеющихся здесь предметов ему принадлежали только губка для мытья, зубная щетка, зубная паста и банный халат. Все остальное было моим. Обесцвечивающее средство для волосиков на ногах и руках, губная помада (подарок Анны — «той, у которой есть собака»), шпильки и резиночки для волос, различные щетки и расчески, флакончики с духами, которые мне дарили на день рождения и которые время от времени мне приносила мама в качестве сюрприза, и розовый велюровый банный халат с капюшоном. «Вечно что-нибудь плохое да и случится», — подумала я, открывая дверь ванной.

— Уже очень поздно, — сказала мама. — Дай мне номер домашнего телефона этого друга.

Я сделала вид, что пытаюсь его найти.

Отец отложил газету в сторону и уменьшил звук телевизора до шепота, потом поднялся. Они теперь стояли вдвоем с мамой с очень серьезным видом, скрестив руки на груди. Это не предвещало ничего хорошего. Такой серьезный вид бывал у них в тяжелые моменты жизни: когда мы с Анхелем болели, когда наш отец оставался без работы. «Ну почему ты все никак не приходишь? — мысленно обратилась я к Анхелю. — Выручи меня!»

Я вернулась в гостиную с пустыми руками, серьезным лицом и тоской на сердце. Отец посмотрел на меня вопросительным взглядом. Взглядом, в котором чувствовался страх. Мама принялась надевать джинсы. «Мозг» в ее желудке, похоже, проснулся. Когда она надевала верхнюю одежду на ночь глядя, это было еще одним признаком того, что в жизни наступил тяжелый момент.

— Он ушел гулять в пять часов и до сих пор не вернулся, — сказала я.

— Такого не может быть, — ответила мама, пристально глядя на меня и очень медленно произнося слова — как будто она размышляла в этот момент обо всем плохом, что происходит на свете, обо всем плохом, что может произойти с ее семьей, и обо всем плохом, чего можно ожидать от меня.

Я всегда очень боялась, когда мне приходилось сообщать родителям что-нибудь неприятное — особенно им обоим одновременно. Именно в таких случаях я осознавала, что они представляют собой единое целое, своего рода сплоченную команду, представляют собой стену, через которую мне необходимо пройти.

— Почему ты позволила ему уйти одному? — рявкнул отец, который вообще-то не видел ничего плохого в том, что Анхель выходит на улицу один.

— Потому что все его друзья ходят гулять одни, — сказала я, начиная шмыгать носом.

— Не надо плакать, — сказала мама, поспешно зашнуровывая кроссовки. — Сейчас не время для слез. Где он гуляет?

— Везде, — ответила я.

— Везде? — переспросил отец.

— Да. Они ходят до конца улицы и обратно или на соседнюю улицу. Еще они ходят в парк, чтобы там поиграть в футбол, а затем идут к кому-нибудь из них домой.

— Какой же я была слепой… — сказала мама, глядя на меня сердитым взглядом.

Я была готова умереть, лишь бы только не подвергаться подобной пытке. Мне теперь уже никогда не будут доверять. Мама, наверное, способна меня сейчас убить. Да, она могла бы это сделать. Она могла вонзить в меня зазубренный нож, которым разделывают мясо. Он был таким острым, что ей не пришлось бы прилагать никаких усилий. Я подумала, что наглотаюсь таблеток, которые лежат в прикроватных тумбочках моих родителей. Мама пичкала себя успокоительными и таблетками от головной боли. Чтобы их купить, нужно было показать аптекарю рецепт и документ, удостоверяющий личность. На коробочках с этими таблетками было написано: «Хранить в местах, недоступных для детей», однако не было никакой разницы в том, где хранились подобные таблетки — в ящике тумбочки или в каком-либо другом месте. В нашем доме не имелось ничего, что можно было бы от меня спрятать, будь то предметы, документы, взгляды или чувства.

Мама резким движением открыла в прихожей шкаф и достала из него сумку.

— Куда ты пойдешь? — спросил отец.

Мама ничего не смогла ответить. Она, похоже, уже не могла даже плакать. Перед ее мысленным взором, наверное, проносились тысячи ужасных сцен. Мое сердце сжалось.

— Подожди, — сказал отец. — Пойду я. А ты позвони в полицию.

Кошмар с полицейскими машинами и проблесковыми маячками, похоже, грозил вот-вот стать реальностью — как будто происходило что-то такое, что вполне может произойти, но, как мне раньше казалось, только в другое время и с кем-то другим.

На часах было уже больше половины одиннадцатого.

Отец стал быстро одеваться. Уже подойдя к двери, он поспешно вернулся, чтобы взять портфель.

— А если его у нас украли? — крикнула мама. — Если его кто-то похитил? Боже мой, этого не могло случиться. Этого не могло случиться второй раз!

— Позвони в полицию, — сказал отец.

И он вышел, громко захлопнув за собой входную дверь.

Я смотрела на мать, которая ходила взад-вперед по комнате. Еще совсем недавно жизнь была так прекрасна, а теперь она стала ужасной.

— Я могла бы пойти его поискать, — сказала я. — Я знаю, где он обычно гуляет.

— Ты что, рехнулась? Никогда — ты слышишь меня? — никогда ты не пойдешь никуда одна!

И тут она начала плакать как-то очень странно — как будто не плакала, а задыхалась.

— Хочешь, я сама позвоню в полицию? — спросила я.

Она протянула мне телефонную трубку.

— Объясни, что произошло, а потом с ними поговорю я, — сказала мама срывающимся голосом. — Сейчас я еще не могу…

Из полицейского участка мне ответили по телефону, что полиция вряд ли сможет что-то сделать. Мальчик, возможно, просто заблудился и теперь где-то бродит. Нам посоветовали самим отправиться на его поиски, но при этом оставить кого-нибудь дома — на случай, если ребенок все же придет домой сам. Мама выхватила у меня трубку и сказала в нее, что у них, у полицейских, нет совести и что если ее сын не найдется, то в этом будут виноваты они. Однако полицейские, по- видимому, привыкли слышать подобные заявления, а потому не обратили на слова мамы внимания.

Прошел час, в течение которого мир продолжал постепенно рушиться — кирпичик за кирпичиком, частичка за частичкой. Комиксы моего брата, тапочки на веранде, штаны в корзине для белья, которое нужно было погладить. Я до этого момента не осознавала, что не знаю всех тех мест, где может находиться Анхель, не знаю, где и каким образом его следует искать.

Телевизор по-прежнему работал с приглушенным до минимума звуком.

И тут вдруг мама схватила свою сумку и сказала, что больше не может сидеть и ждать.

— Я пойду его искать. А ты оставайся здесь и даже не вздумай куда-нибудь пойти.

Я прошлась по нашему дому, не зная, чем заняться. Я осматривала его сантиметр за сантиметром, как будто видела в последний раз. Зайдя в комнату Анхеля, я принялась разглядывать плакаты с фотографиями мотоциклов, тетради, аккуратно разложенные на письменном столе, маленькие модели мотоциклов на этажерке, мяч в углу на сумке с принадлежностями для занятий карате и тщательно застеленную покрывалом кровать. Анхель был таким же аккуратным, как наши родители.

Никто из них троих не мог противостоять стремлению обязательно приводить все в образцовый порядок, убирать то, что находится не на своем месте, обязательно вешать одежду на вешалку, тщательно сворачивать рубашки и свитера и раскладывать их по соответствующим ящикам. Те четыре предмета, которые имелись у Анхеля в ванной, он всегда клал на место, тогда как мои вещи были разбросаны как попало и я подчас не могла найти то, что было у меня прямо под носом. А если мы уже никогда не увидим Анхеля? На двери своей комнаты он нарисовал Луну с кратерами. Он хотел, когда вырастет, стать астрономом, и я даже подумывала о том, чтобы подарить ему на день рождения телескоп. Впервые за время разразившейся трагедии я начала думать непосредственно о брате — до этого момента все мое внимание было сконцентрировано сначала на беспокойстве, охватившем маму, затем на тревоге отца и в конце концов на моем чувстве вины. Теперь мысли о том, что с ним, возможно, произошло что-то ужасное, что он никогда больше не вернется домой, что его сбил автомобиль, буквально кишели в моей голове, вырываясь из нее и заполняя собой все комнаты, цепляясь за разноцветные обои на стенах, за игрушки брата, за тарелки, за диван из кожзаменителя и проникая во все углы и даже протискиваясь между страницами книг. Я не знала, смогу ли выдержать этот ужас. С нами попросту не могло произойти подобное несчастье, и я опустилась на колени, чтобы попросить Бога вернуть нам Анхеля с его худющими ногами и умением выводить меня из себя. Мне хотелось, чтобы к нам вернулись те вечера, когда мы сидели с ним вдвоем в кухне.

Раздался телефонный звонок. Это звонил отец. Он спросил, не появился ли Анхель, и положил трубку еще до того, как я успела что-то ответить: он, видимо, и так все понял по моему голосу и дыханию.

Я выглянула в окно. Брат, возможно, заблудился в сумерках и теперь бродит по абсолютно незнакомым улицам. Еще он мог по ошибке пойти в противоположном направлении и оказаться совсем в другом квартале, причем без денег, чтобы позвонить домой. Или же он попросту не нашел телефонной будки. Он, наверное, ужаснулся от одной только мысли о том, какая суматоха царит сейчас по его вине. Я села на один из стульев с прямой спинкой, сделала глубокий вдох и зажмурилась. Я представила себе Анхеля и мысленно попросила его успокоиться и не бояться. Я попросила его найти вход в метро. «Посмотри на тротуаре направо и налево, найди вход в метро. Если ты его найдешь, войди в него. На какой-нибудь из стен должна висеть схема метрополитена. Найди линию номер одиннадцать. Она, по-моему, зеленого цвета. На ней ты увидишь нашу станцию. Она называется “Мирасьерра”. Подумай хорошенько, что следует сделать, чтобы до нее доехать. Ты можешь спросить в билетной кассе, открыта ли сейчас эта станция. Если у тебя нет денег, прошмыгни под турникетом, когда никто не будет на тебя смотреть. Будь осторожным и осмотрительным. Спустись на платформу метро и, если сможешь, сядь рядом с кем-нибудь, чтобы не было заметно, что ты едешь один. Будь очень внимателен. Я жду тебя дома. Я приготовила лапшу с грибами. Когда ты придешь, я ее разогрею».

Я поднялась со стула. У меня болел желудок и покалывало в правом боку. Я одна все еще оставалась в пижаме — пижаме, состоящей из коротких штанишек и кофточки с изображением песика Снупи. Такая пижама казалась мне предназначенной для совсем маленьких детей, но она была подарком бабушки, живущей в Аликанте, и мама говорила, что дареному коню в зубы не смотрят. Я пошла в свою комнату, чтобы переодеться. Я надела красное платье, предназначенное для особых случаев, и приготовила туфли, чтобы быстренько надеть их, когда это потребуется. Зайдя в кухню, я поставила в холодильник тарелки с ужином родителей и собиралась уже убрать остальную посуду, но тут в дверь вдруг позвонили. Я застыла, как парализованная.

Наша судьба сейчас, возможно, решалась по ту сторону входной двери. У меня больно защемило в груди: это мог наконец-то вернуться домой Анхель!

Но это был отец.

Он швырнул ключи на столик в прихожей. На меня он даже не посмотрел. Он не стал спрашивать меня, есть ли какие-нибудь новости. Жизнь снова потеряла смысл.

Я зашла в ванную, чтобы причесаться, и задумалась, стоит ли сейчас пользоваться духами.

Во всем была виновата я.

— Я обошел все окрестности, — сказал отец, увидев, что я вернулась в гостиную. Он был бледным и выглядел постаревшим — как будто серьезно заболел. — Я расспрашивал прохожих, но так ничего и не выяснил.

— А мама? — спросила я.

— Я потерял ее из виду. Она, наверное, ушла куда-то далеко.

Я пошла надеть туфли. У моего отца было такое выражение лица, как будто он плачет, хотя из его глаз не вытекло ни слезинки.

— Я пойду к ограде, посмотрю, не идет ли он, — сказала я. — Не переживай, я не стану выходить на улицу.

Не услышав ответа, я открыла входную дверь. Не закрывая ее, я остановилась на сланцевых плитках у входа и принялась, думая о чем-то своем, всматриваться в темноту, прислушиваться и даже принюхиваться. Мои органы чувств обострились, и я начала чувствовать то, на что раньше попросту не обращала внимания. Мне припомнился запах, исходивший от Анхеля, когда он приходил домой после игры в футбол. Это был запах улицы, земли, пота и резинового мяча. Я услышала, как где-то поблизости раздался шорох. Он, возможно, донесся из строения, которое мы называли дровяным сараем и которое примыкало к стене, отделявшей наш дом от соседнего. Я побежала туда, надеясь, что какие-то мои сегодняшние мольбы были услышаны, при этом зная, что обычно моих просьб никто не слышит, а потому в данный момент даже мысленно не стала просить небеса о том, чтобы Анхель оказался в сарае.

Анхель прятался там уже целый час, потому что ему было страшно, что его станут ругать за то, что он вернулся домой так поздно. Когда я увидела, как он лежит на боку на полу, подложив руку под голову, мне ужасно захотелось закричать, пуститься в пляс и изо всех сил врезать ему, но ничего этого я делать не стала.

— Почему ты пришла сюда в такой одежде? — спросил Анхель, поднимаясь с пола.

— Мы ищем тебя весь вечер. Ты что, решил остаться здесь навсегда?

У Анхеля, оказывается, отобрали мяч, он побежал вслед за обидчиками и заблудился, но затем, расспрашивая прохожих, сумел все-таки добраться до нашего дома. Он даже чуть было не проскочил бесплатно в метро. Когда же он подошел к двери дома, то услышал, как о чем-то спорят наши родители, и не решился позвонить.

— Заходи в дом и поцелуй папу.

Отец, увидев его, на этот раз уже по-настоящему расплакался. Он обнял Анхеля и даже не стал его ругать, зато на меня бросил очень сердитый взгляд. Потом он пошел искать маму. Когда они придут вдвоем домой, жизнь вернется в обычное русло, трагедия закончится, на небе снова засияют звезды и луна, которые утром, как всегда, сменит на небе солнце. Ужас исчезнет из нашего дома.

Я пошла разогревать для Анхеля лапшу.

— Она такая вкусная, что пальчики оближешь!

Анхель ел лапшу, наполняя кухню исходившим от него сильным запахом улицы, когда наконец появилась наша мама. Она очень тяжело дышала и хваталась руками за бок. Мама, по-видимому, бежала домой без остановки с того самого места, где ее разыскал отец. Она вытерла ладонью пот с лица: ей, видимо, не хотелось целовать Анхеля влажными губами. Ее рубашка тоже была насквозь мокрой от пота. Анхель поднялся со стула и обнял маму.

— Видит Бог, я не смогла бы перенести еще одного такого удара, какой перенесла с Лаурой, — сказала она, испытывая одновременно и радость, и боль.

Хотя все мое внимание было сконцентрировано на том, как поведет себя в подобной ситуации мама, и я не очень-то вслушивалась в произносимые слова, упоминание имени «Лаура» заставило меня вздрогнуть. Впрочем, секунду спустя я об этом забыла, потому что момент был уж очень волнующим.

Отец вдруг почувствовал такую слабость в ногах, что ему пришлось упереться обеими руками в крышку кухонного стола. Я пошла и прибавила громкость звука у телевизора. Жизнь продолжалась.

— А ты… — сказала мама, взглянув на меня. — Почему ты так одета? Я ушла искать твоего брата, и ты воспользовалась этим, чтобы надеть красное платье. Ты что, и без того мало нашкодила?

— Не трогай ее, — вмешался отец. — Мы снова все вместе, а это самое главное.

Мне уже больше не будут доверять, и маме придется уйти с работы, которая так хорошо помогала ей развеивать тоску. Мне подумалось, что я получила по заслугам за то, что не была такой хорошей дочерью, какой они меня считали. Брат посмотрел на меня сочувствующим взглядом, но ничего не сказал. Так было лучше — дать утихнуть буре. В надежде на то, что все забудется.

Я в последнее время надевала в особых случаях красное платье и черные туфли. А это был как раз особый случай. Я ведь подумала, что если приедут полицейские, то я должна быть одета как можно лучше. Однако отныне это красное платье мне уже не нравилось: оно напоминало об этом вечере, о боли в правом боку и о неприятном чувстве в горле — как будто там застряла персиковая косточка. Я зашла в свою комнату, сняла платье, сложила его так, что оно сравнялось по длине и ширине с носовым платком, и засунула его в самый низ лежащей в шкафу груды белья. Потом я села на кровать и очень медленно натянула на себя пижаму. Родители о чем-то разговаривали. Анхель лишь вкратце рассказал им обо всем, что с ним произошло, а затем почти все время молчал и ел лапшу. Я с большим удовольствием завалилась бы в постель и принялась читать, однако все же зашла еще раз в кухню, чтобы пожелать всем спокойной ночи: мне не хотелось, чтобы осталось какое-то недопонимание. Затем я почувствовала в душе огромную пустоту — как будто все важное, что могло произойти, уже произошло...

Ваша корзина
Товаров
71
Прикоснись ко мне нежно
С. Лоуренс, В. Александер, Р. Гибсон
206
185 руб.
Добавить в корзину
Рейтинг
1.
Паладин. Тень меча. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
С. Вилар
2.
Изгнанница. Поединок чести. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
Р. Джордан
3.
Темный ритуал. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
С. Пономаренко
4.
Готовим в мультиварке. Все режимы. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
сост. С. Семенова
5.
Комплект «Почитай мне сказку». Подробная информация, цены, характеристики, описание.
не определен
6.
Косы, пучки, хвосты, жгуты, узлы. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
Э. Смит
7.
Коптим, вялим, солим, маринуем мясо, рыбу, птицу, сало, сыр. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
сост. В. Андреев
8.
Рассказы о Великой Отечественной войне. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
С. Алексеев
9.
Вяжем без спиц. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
М. Темпл
10.
Затерянный остров. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
Б. Маннель